Реванш России - Михаил Делягин

Остановив ее ради сохранения у власти наиболее комфортной для себя брежневской группировки, правящая союзная бюрократия уничтожила тем самым последний внутренний источник эффективности Советского Союза и обрекла его на распад и бесславную гибель.

Однако разрушение внешнего проекта белорусской «партизанской элиты», нацеленного на завоевание власти в масштабах Советского Союза и переустройство его по белорусским принципам, не остановило и даже не поколебало ее внутренний проект, нацеленный на модернизацию и развитие самой Белоруссии.

Поразительно, но при анализе советского опыта развития Белоруссии трудно удержаться от ощущения, что она была выбрана в качестве своего рода «советской Шамбалы» — полигона для создания и отладки действительно принципиально нового, советского типа человека и принципиально нового, советского типа общества, гармонично увязывающего этого человека с качественно новым типом общественных отношений. И действительно, Белоруссия была во время Советского Союза и остается по сей день самым советским элементом советской цивилизации.

Возможно, такой проект, как и многие другие, был действительно разработан на общегосударственном уровне при Сталине, а затем реализовывался «по инерции», в силу закрепленной страхом на уровне социальной памяти и не осознаваемой непосредственно привычки. При выборе Белоруссии, возможно, был учтен не только исключительно спокойный и уравновешенный белорусский национальный характер, но и то, что Белоруссия понесла наибольший ущерб от Великой Отечественной войны, в которой, только по официальным данным, погибла четверть ее населения (да и от всех предшествующих войн). Понятно ведь, что максимальный масштаб разрушений означал наибольший масштаб и глубину изменений, которые можно было осуществить в ходе восстановления и реконструкции.

Однако нельзя полностью исключить вероятность и того, что белорусский проект был частной и неразглашаемой инициативой самой «партизанской элиты» — людей, по классической формуле, реанимированной Л. Н. Гумилевым, обладавших «длинной волей» в ее наиболее полном выражении. Из нашего исторического далека они представляются вполне способными на его реализацию свойственными им непрямыми и скрытыми даже от глаз бюрократии «партизанскими» методами и даже без его формализации.

Однако вне зависимости от того, чем именно был этот проект и кем и когда он был инициирован, его проявления не вызывают сомнения.

Так, в советские годы именно Белоруссия была полигоном для отработки и отладки для последующего применения в масштабах всей страны практически всех современных технологий, для опробования которых ее природно-климатические условия были применимы хотя бы в минимальной сфере.

Это касалось не только промышленных, но и социальных технологий. В частности, в то самое время, когда сельское хозяйство Советского Союза представляло собой «черную дыру», а социальные отношения на селе являли собой картину социальной деградации в самом прямом смысле, Белоруссия покрывалась сетью прекрасно развивающихся агрогородков. При всех их недостатках, на которые справедливо указывали (и указывают) собственно белорусские источники, их отличие от основной части сельскохозяйственной практики Советского Союза (а сейчас России) бросается в глаза. Они значительно опередили свое время — в частности, практическое применение теории «агрополисов» на Западе — и по сей день действительно довольно эффективно соединяют в себе преимущества городской и сельской жизни.

И по сей день производит глубокое впечатление стремление белорусов к сохранению собственной культуры и собственного общества. Так, Белоруссия едва ли единственная из стран постсоветского пространства в принципе не допускает к себе строителей — «гастарбайтеров» (да и «гастарбайтеров» в целом), сохранив во многом благодаря этому как этноконфессиональный баланс общества и относительно благоприятную социальную атмосферу (так как никто не портит рынок труда готовностью «на любую работу за любую оплату»), так и собственных весьма квалифицированных строителей, скорость работы которых сопоставима с китайской.

Когда Лукашенко пришел к власти, существенная часть значимых производственных активов Белоруссии и ее недвижимости были переданы в частные руки, золотовалютных резервов не было, налоги собирались крайне плохо, а страна была обременена огромным для нее и притом скрытым внешним долгом.

Поэтому Запад считал, что у Лукашенко нет иного пути, кроме получения внешних кредитов (к тому моменту представители демократического руководства тайно взяли от имени государства около 2,5 млрд. долл. краткосрочных займов, уже непосильных тогдашней белорусской экономике) и полного подчинения Западу, и он неизбежно пойдет нормальным путем латиноамериканских популистских режимов. Современная ненависть к нему и вызвана главным образом тем, что он отказался от западного диктата и восстановил экономику Белоруссии в интересах белорусского общества без ее подчинения транснациональному капиталу.

Значимую роль в этом сыграл возврат активов, который происходил специфически белорусским способом. Похоже, никому, несмотря на все ожесточение политической борьбы, и в голову не пришло объявить приватизаторов «олигархами», «спекулянтами» и «врагами народа», как это было сделано у нас в 2003 году.

Несколько сотен предприятий и объектов недвижимости, подлежащих возврату, были разделены между несколькими ближайшими помощниками Лукашенко, в личной честности которых не было сомнений, которые стали вести хотя и жесткие, но все же взаимовыгодные переговоры с их новыми владельцами.

Если незаконность передачи собственности была очевидна, новому владельцу предлагали просто отдать незаконно полученное имущество, сохранив у себя прибыль от его довольно длительного использования. Если он отказывался, у него отбирали собственность по суду. Поскольку новые владельцы приватизированной собственности хорошо понимали наличие второй возможности (им это объяснялось, а несколько примеров были перед глазами), они, как правило, шли по первому пути, добровольно возвращая собственность государству и сохраняя себе не только заработанную на ней прибыль, но и доброе имя.

Однако большинство активов было передано, как и в России, на основе формально не откровенно криминальных, а спорных и специально запутанных схем. Чтобы не проводить сложное расследование и не вести длительное судебное заседание, а главное — чтобы сохранить кадры предпринимателей и мирные отношения между ними и государством, им предлагали, вернув незаконно или полузаконно присвоенные активы, купить аналогичные при полной юридической и коммерческой поддержке государства (в том числе через предоставление льготных кредитов на приобретение активов). Поскольку большинство предпринимателей уже успели заработать ощутимые деньги эксплуатацией приватизированных активов, не хотели ссориться с государством и остро нуждались в надежной легализации имущества, они шли на соглашение с государством, хотя в целом процесс затянулся на долгих четыре года.

В результате экономика стала производительной, а не спекулятивной, а государство и бизнес развиваются (при всем понятном и объективно неизбежном, особенно в условиях ограничения демократии, недовольстве друг другом) не просто в мире, но и в тесном сотрудничестве, обеспечивая сравнительно здоровое развитие и нормальное самочувствие всего общества.

Безусловная эффективность Лукашенко, проявляющаяся как в социально-экономической (в которой у Белоруссии просто нет никаких объективных преимуществ), так и в политической сфере (где он, например, на равных противостоит российской правящей бюрократии, не обладая практически никакими значимыми ресурсами), вызвана, как представляется, именно его опорой на советский белорусский проект.

И сам Лукашенко, и его окружение, и само белорусское общество созданы, сформированы этим проектом и потому, в целом соответствуя друг другу, демонстрируют загадочную для привыкшего к постсоветскому хаосу наблюдателю эффективность и устойчивость.

Да, разумеется, этот проект несет на себе полноценный отпечаток не только достоинств, но и недостатков советской цивилизации. Недостаточная инициативность государства в вопросах качественного развития общества, бюрократическая пассивность (проявляющаяся, в частности, в пренебрежении возможностью стать центром разработки новых технологий для России, Украины и Казахстана путем привлечения известных изобретателей и создания им минимальных условий для работы) и ряд других недостатков создают для Белоруссии серьезные стратегические проблемы.

Однако вне зависимости от ее будущей судьбы сам факт наличия по соседству «советской Шамбалы» с поистине невероятным потенциалом в области развития и стабилизации в первую очередь именно общественных отношений дает России исключительно важные дополнительные возможности для форсированного проведения комплексной модернизации.