Основание - Айзек Азимов

— Вы уже покончили со своими делами, мой любезный и благородный супруг? Совсем-совсем? Может быть вы даже снизойдете до разрешения выйти мне в сад?

— Не надо драм, Лидия, дорогая, — мягко ответил Комдор. — Сегодня вечером у нас обедает молодой человек и ты можешь говорить о чем хочешь с ним и даже иногда прислушиваться, о чем говорю я. Где-нибудь во дворце надо освободить комнаты для его людей. Правда, мне почему-то кажется, что их будет немного.

— Но зато они будут есть и пить за всех остальных, а потом ты будешь стоять две ночи, подсчитывая расход.

— А может быть и не буду. Несмотря на все твои предыдущие рассуждения, обед сегодня должен быть обильным.

— О, теперь понятно.

Она с презрением уставилась на него.

— Ты слишком уж дружески относишься к этим варварам. Возможно, именно поэтому мне не разрешено было присутствовать при вашей беседе. Может быть, твоя маленькая умудренная опытом душечка, решила отвернуться от своего отца.

— Вовсе нет.

— Да, я скорее всего поверю тебе, не правда ли? Если когда-нибудь бедная женщина была жертвой политики в неудавшемся браке, то это была я. Я могла бы выйти замуж за более приличного человека. Если бы поискала.

— Ну что же, моя дорогая леди. Возможно вы и с наслаждением вернетесь на свою собственную планету. Но только, чтобы мне всегда помнить о вас, я сохраню на память сувенир, с которым познакомился лучше всего за время нашей совместной жизни — ваш язычок. Я просто прикажу его отрезать, — тут он склонил голову набок как бы к чему-то примериваясь, — чтобы уж до конца улучшить вашу красоту, я прикажу вам отрезать уши и кончик носа.

— Ты не посмеешь, свинья! Мой отец превратит все твои планеты в метеоритную пыль. Честно говоря, он может это сделать в любом случае, если только я скажу ему что ты решил заключить договор с этими варварами.

— Гм-м-м… Мне кажется, нет никакой нужды в угрозах. Если хочешь, сама поговори с этим молодым человеком сегодня вечером. А тем временем, мадам, держи свой язычок при себе.

— Это приказ?

— Послушай, вот тебе мой подарок и замолчи наконец.

Цепочка обвилась вокруг ее талии, ожерелье повисло на шее. Он сам передвинул рычажок и отступил назад.

У нее перехватило дыхание, и она неуверенно протянула руку к шее. Когда она стала перебирать ожерелье, то невольно вновь вскрикнула.

Комдор потер с удовлетворением руки и сказал:

— Можешь надеть это сегодня, а я достану тебе еще. А теперь — заткнись!

Она заткнулась.

7

Джейм Твер покачнулся. Он едва волочил ноги.

— Чего это у тебя вся физиономия перекошена? — спросил он.

Хобер Мэллоу оторвался от своих размышлений.

— Разве? Я этого не хотел.

— Наверняка что-то вчера произошло… Я хочу сказать, кроме этой попойки. — С внезапным убеждением Твер продолжал: — Мэллоу, у тебя какие-нибудь неприятности, да?

— Неприятности? Нет. Скорее наоборот. У меня такое впечатление, что я изо всех сил кинулся на дверь, а она оказалась в это время открытой. Что-то уж больно легко нас пускают в литейную плавильню.

— Ты боишься ловушки?

— Ох, ради самого Сэлдона, оставь свои мелодрамы.

Мэллоу сдержал свое нетерпение и более спокойным тоном добавил:

— Простой такой открытый доступ означает, что там ничего интересного мы не увидим.

— Атомную энергию, да?

Твер задумался.

— Скажу тебе прямо, что-то непохоже, чтобы на Корелии хоть где-нибудь применяли атомную энергию. А скрыть ее практически невозможно. Слишком глубокие следы оставляет такая цивилизация на всей экономике.

— Не в том случае, когда развитие атомной техники начинается, Твер, и не тогда, когда ее начинают применять для военных целей и в военной экономике. Тогда ее можно обнаружить лишь в доках звездолетов и сталелитейных плавильнях.

— Значит, если мы ее не обнаружим, тогда…

— Тогда у них просто нет атомной энергии… или они просто ее от нас умело скрывают. Брось монетку, или сам догадайся.

Твер покачал головой.

— Я очень жалею, что меня не было вчера с тобой.

— Я тоже об этом жалею, — холодно ответил Мэллоу. — Против моральной поддержки я не возражаю. К сожалению, условия этой встречи диктовал Комдор, а не я. Посмотри-ка, кажется этот автомобиль пришел за нами, чтобы отвезти нас на плавильню. Ты взял с собой приспособления?

— Все до единого.

8

Сталеплавильный цех был огромен и носил все признаки разрушения, которые никакие искусственные починки не могли исправить. Сейчас он был пуст и на удивление тих, принимая таких гостей, как Комдор и его придворные.

Небрежным движением Мэллоу положил лист стали на козлы. Он взял в руки инструмент, кожаную рукоятку, опоясывающею свинцовую оболочку.

— Этот инструмент опасен, — сказал он, — но ведь опасна и любая пила. Просто не надо подставлять руки.

И пока он говорил, он провел дулом аппарата по всей длине стальной полосы, которая беззвучно развалилась надвое.

Раздался всеобщий изумленный вздох, и Мэллоу рассмеялся. Он поднял одну из половинок и положил ее на колено.

— Моим прибором можно отрезать одну полоску с точностью в одну сотую дюйма, а лист стали двухдюймовой толщины разрезается так же легко, как и тонкий. Если вы точно установите толщину металла и положите лист на стол, вы можете разрезать сталь, даже не поцарапав дерева.

И с каждой его фразой дуло аппарата ходило взад и вперед, а сталь разлеталась по всей комнате.

— Со сталью, — закончил он, — можно делать все, что угодно.

Он чуть передвинул рычажок.

— Допустим, вы хотите уменьшить толщину стали, или убрать раковину, или устранить ржавчину? Смотрите!

Прозрачная фольга начала вылетать из дула прибора, сначала шестидюймовыми стружками, потом восьмидюймовым, и, наконец, двенадцати.

— А если вы хотите сверлить? Принцип один и тот же.

Теперь все столпились вокруг него. Это была демонстрация, волшебство, а точнее — умение говорить и уговаривать при продаже. Высочайшие правительственные чины стали на цыпочки: заглядывали друг другу через плечо и шептались, в то время как Мэллоу просверлил круглые аккуратные дыры в однодюймовой стали своим аппаратом на атомном приводе.

— А теперь я хочу показать вам еще кое-что. Пусть кто-нибудь принесет два коротких обрезка трубы.

Почтенный министр какой-то там отрасли вскочил, как мальчишка, но никто не обратил внимание на то, что он извозил свои руки в грязи и машинном масле, как простой работяга.