Любимая наша - Алекса Адлер

темноволосую макушку младшего. Вдыхаю сладкий запах. И, видя удивлённые глаза своей подруги, прибавляю с улыбкой: – Эш и Рэй.

− Эти имена даже звучат сурово и значимо, − кивает она задумчиво. – Такие приняты среди твоего народа?

− Нет. Такие имена приняты в роду их отцов, − признаюсь тихо. − Эш-наир значит «Справедливый свет», а Рэй-адан – «Мудрый воин».

Я так мечтаю, чтобы они выросли именно такими. Сильными, умными, справедливыми и мудрыми. Чтобы были счастливы. Любили и были любимы.

Но справлюсь ли сама? Смогу ли дать моим кровиночкам всё, в чём они будут нуждаться? Права ли я, отнимая у них возможность расти рядом с отцами? Стоят ли мои обиды их великого будущего?

Слушая тихое сопение и причмокивание, чувствую, как на глаза снова наворачиваются слёзы. Слёзы счастья с оттенком горечи и новых сомнений.

Ещё и снова начинает казаться, что в спальне, помимо нас с детьми, Исы и лекаря, вытирающего руки в другом конце комнаты, ещё кто-то есть. От энергии, разлитой в воздухе, волосы на голове шевелятся. Даже моя сонливость немного отступает.

Хмуря брови, я медленно оглядываюсь вокруг. Всё расплывается перед глазами. Но, кажется, больше никого нет.

− А где… Морад? – спрашиваю у Исы.

Она удивлённо вскидывает глаза, тоже осматривает комнату.

− Я не знаю. Не заметила, когда он вышел.

Хм. В том, что вышел, ничего такого. Я и не ожидала, что он останется со мной во время такого интимного события. Но что-то не даёт мне покоя… будто я что-то забыла. Будто он должен был что-то сделать, но не сделал… или сделал… небо, как же сложно думать в таком состоянии.

Эш, громко причмокнув, выпускает сосок. Морщит лобик, закрывает чёрные глазки, сладко зевает. И затихает, тихо сопя. А вскоре и Рэй наедается первым маминым молозивом и засыпает прямо так, с соском во рту. Новая волна слезливого умиления накрывает меня с головой, на время полностью вышибая из этой самой головы все посторонние мысли. Оставляя только этот волшебный миг.

Я едва слышу, как со мной прощается лекарь, обещая зайти утром.

− Давай, я их переложу в люльки. Тебе нужно отдохнуть и поспать, − склоняется к нам Иса, когда Дорас тихо уходит.

Выпускать из рук мои маленькие сокровища мне страшно не хочется, но она права. Я уже от усталости почти не чувствую своего тела. Малышам нужна здоровая и бодрая мама, полная сил, а не то, чем я себя сейчас чувствую.

Поцеловав обе детские макушки, позволяю ей взять сначала Рэя. Ревностно наблюдаю, как моя подруга и верная помощница бережно укладывает малыша в приготовленную для него люльку. Укрывает. А потом возвращается за вторым близнецом. Вот только я застываю, во все глаза таращась на тёмную тень, склонившуюся над детской кроваткой. Не узнать эту высокую призрачную фигуру просто невозможно. Са-оир.

Вынув из моих ослабевших рук Эша, Иса, нежно воркуя, уносит и его. А я испуганно хватаю ртом воздух, пытаясь выдавить хоть слово.

− Морад… Морад… где ты? – выталкиваю хрипло, когда замечаю и светлую дымку, рядом с чёрной.

«Тш-ш-ш-ш, не надо, Лина, не прячьс-с-ся от нас-с-с», − слышу у себя над головой отголосок такого знакомого ласкового голоса. Сладкий, обманчивый бархат, которому я так глупо поверила когда-то.

− Нет. Нет, уходите. Я не вернусь, − рыдая, мотаю головой. – Мора-а-ад!

Иса испуганно оборачивается ко мне. Качает легонько люльку Эша, из которой доносится недовольное хныканье.

− Я здесь, Лина, − появляется в дверях богар.

− Связь. Ты не заглушил. Заглуши обратно, пожалуйста, − всхлипываю.

− Уверена? Тебе не помешает ещё набраться от них сил.

− Мне не нужна их сила. Мне ничего от них не нужно! Только свобода и покой.

Зато им нужны мои дети. Наследники престола. Маленькие принцы Аша-Ирон.

Не отдам, они мои.

− Как скажешь, − хмыкает богар.

И на сознание снова обрушивается звенящая тишина и опустошающее ощущение одиночества.

− Мне же не показалось? Это были они? Ментальные проекции? – требовательно смотрю на высокую фигуру в длинном плаще и в красно-белой маске. Уже даже не вспоминая, что мы не одни и меня слышит Иса.

− Не показалось, − ровным тоном произносит Морад. – Видимо, объединились, чтобы дотянуться до тебя ментально общим усилием.

− Объединились? – недоверчиво качаю головой. – Мне слабо верится. Неужели так сильно хотят наказать предательницу жену?

− Ты многого не знаешь, Лина, − Морад снова идёт к моей кровати. Взмахнув рукой, левитирует кресло от окна, чтобы сесть напротив меня. – Мысль, что они хотят тебя вернуть, не приходит тебе в голову?

− Почему же? – хмыкаю с горечью. – Приходит. Только причины такого желания мне видятся не самые приятные. А перспективы и вовсе пугающие.

− А если я скажу, что они осознали свои ошибки и готовы их исправить?

− Это невозможно, − упрямо качаю головой.

Как они могут всё исправить? Для А-атона и Са-оира я всегда буду бывшей рабыней, той, кем можно играть, как вздумается, кому даже по имени не разрешено к ним обращаться. Пропасть между нами практически не сократилась за всё время нашего брака. Моих чувств не хватило. Они императоры, Повелители Аша-Ирон, а я так, всего лишь их тень, мнение и чувства которой ни для кого не играют роли. Теперь же и вовсе неверная жена, посмевшая сбежать на глазах у всего Совета. Мне не простят такого оскорбления. А я не смогу жить, как прежде.

Сэтору же… его предательство ударило меня больнее всего, потому что стало последней каплей. Последним гвоздём в крышке гроба, в котором были погребены мои надежды. После того, как я ему доверилась, после того, как отдала ему своё сердце вопреки всему… Как он мог? Бросить… миловаться с этой синей… говорить обо мне такое! Я не смогу простить, не смогу снова смотреть ему в глаза. И этого не изменить.

− Почему ты их защищаешь? – поднимаю воспалённые глаза на Морада.

− Потому что я слишком хорошо знаю, что они сейчас испытывают, − неожиданно признаётся он задумчиво. – Но решение за тобой. Я чту наш уговор.

− Моё решение остаётся прежним, − сообщаю упрямо, откидываясь головой на подушку.

− Тогда восстанавливайся, − хмыкает он. – Я вернусь, когда придёт время.

Что это значит? Куда он собирается? Какое время имеет в виду?

Но спросить я не успеваю. Потому что его высокая худощавая и широкоплечая фигура буквально