Когда ангелы смеются - Ирина Игоревна Седова

захотелось прилечь. Впрочем, этого он уже не запомнил – просто предположил, потому что в своем следующем воспоминании он лежал на полу, и кто-то трогал его за поцарапанную девчонкой руку. Кожа там немножко покалывала, но так и должно было бы быть.

– Смотрите-ка, даже следа от повреждения не осталось! Кожа как новая! – донеслось до него.

– Как я и предупреждала, исцеление происходит только в спящем виде, – вещала девчонка…

Киллиан открыл глаза и встал. Судя по тому, что он помнил, как его отстегивали от наручников, проспал он недолго. Он бросил взгляд на стол – там было пусто, если не считать фляги-пакета с желтоватой жидкостью. Рядом лежал листок из девчонкиного блокнота, испещренный все теми же нечитаемыми значками. Сейчас он выглядел точь-в-точь как рецепт алхимиков, извлеченный из древней рукописи. Сумка девчонки стояла на полу, снова располневшая и застегнутая на молнию.

– Вот все, что у нас имеется, – продолжала девчонка. – Насчет омолаживающих свойств этого снадобья я не в курсе, но только ни в какой эликсир бессмертия я не верю, так и знайте.

– А что скажет ваш жених? – обратился главный из пятерых, уставившись Киллиану прямо глаза в глаза. – Готов он отвезти нас к своей бабушке?

– Нет, – отвечал Киллиан угрюмо. – Хоть что хотите со мной делайте, даже не надейтесь! Знахарство в Ирландии карается тюремным заключением, и все наши семейные рецепты у нас отнимут, да и бизнес запретят. И церковной анафеме подвергнут, а то и вовсе сбегать придется, как это уже бывало не однажды.

– Ты слишком молодой на внешность, чтобы это помнить, – снова произнес самый крайний за столом, и в голосе его прозвучала четкая насмешка.

Киллиан внутренне содрогнулся: недостаточная убедительность могла закончиться для них с девчонкой трагически. Надо было подкинуть еще чуток реализма…

– Бабушка рассказывала. Историю нашей семьи я хорошо выучил.

– Мы можем отдать на анализ вот эту настойку.

– Не проблема. Отдавайте. Все алкалоиды, в ней содержащиеся, безвредны, и ядовитых среди них нет. Но анализ ничего вам не скажет о том, откуда эти алкалоиды были извлечены.

– Ты расскажешь.

– Рад бы, но я не в курсе. Я химик, а не народный лекарь.

– Вы обещали нас отпустить, – сказала девчонка.

– Несколько попозже. Сначала мы продегустируем эликсир вашей бабушки. Говорите, что он безвреден?

– Я испытывала его на себе. Как видите, жива-здорова, и не рассыпалась.

Главарь мотнул головой в сторону, противоположную цепям с кандалами, и тюремщик, он же по совместительству палач, выставил на стол графин и пять стопок. В графине плескалась жидкость, а стопки были пусты. Палач отвинтил пробку от фляги-пакета, наполнил стопки и снова закрыл.

Главный из пятерых перекрестился – то же самое сделали остальные четверо. Они все делали, повторяя его движения, подобно волкам за альфа-самцом, причем одинаковыми жестами, как дрессированные. И лекарство опрокинули себе в рот по его сигналу, и ладони сложили перед грудью как для молитвы, и пробормотали что-то синхронно.

Что именно – Киллиан не разобрал, но это был не английский, не гэльский и не латынь. Теперь он сумел разглядеть их лица: бритые, ухоженные, все пятеро персонажей были действительно очень старые – их выдавали кисти рук. Приятный аромат заполнил комнату, и Киллиан с удовольствием его вдохнул. Концентрация паров была ничтожной и сонливости вызвать не могла, но напомнила о летнем луге и вольной воле.

– Отведи их в камеру, – приказал главный палачу-тюремщику. – Когда мы проснемся, то решим, что с ними делать.

Девчонка нагнулась за своей сумкой…

– Оставь! – прозвучал приказ.

Девчонка выпрямилась и не издав ни звука протеста, послушно шагнула в темноту. Точно также молча она зашла в камеру и подождала, пока был задвинут засов, а большой навесной замок очутился на своем прежнем месте. Звук проворачивавшегося ключа – и сам ключ, судя по жестам тюремщика, повис на гвозде, вбитом в стену рядом с камерой.

– На доверяй своему парню, – сказал тюремщик, обращаясь к девчонке. – Ради своей семьи он готов умереть, но никогда ради тебя.

– Учту, – отвечала девчонка грустно. – Я вообще-то знаю, что он не собирается на мне жениться. Послезавтра я улетаю домой, а он останется здесь.

– Если вам удастся отсюда выбраться. Я сейчас уеду, и не появлюсь, пока меня не позовут мои боссы. Если же они не проснутся, то их ждет легкая смерть, а вас – мучительная и неприятная. От голода и жажды.

– Наш джип выкатите из фургона, пожалуйста. Если вас это не затруднит, конечно.

– Не затруднит, леди. Выкачу. Для вас – все, что в моих силах. Остальное – вне моих должностных обязанностей. Не скучайте, птенчики, я вас предупредил.

Он повернулся и удалился. Киллиан долго вслушивался в звуки его шагов – судя по всему, их тюремщик действительно ушел. Потом с улицы донесся звук мотора – и они с девчонкой остались одни.

Часть III. Глава 2 (20)

Глава вторая (двадцатая)

– Что будем делать? – усмехнулся Киллиан. – Снова совершать полагающийся смертникам ритуал «мужчина + женщина»?

– Вот еще! – фыркнула девчонка. – Как ты думаешь, они уже спят? – она кивнула в сторону зала с друидами.

– Надеешься, что если их позвать, то они нас отпустят? Поздно, двадцать минут уже прошло. Надо было поменьше болтать с тем типом.

– Да ты никак ревнуешь? – в голосе девчонки прорезалось ехидство.

– Ревновать? С чего бы? К кому? Был бы порядочный человек, а то тьфу! – поклонник деревьев и камней. Они же кровавые жертвы приносят, разве ты не видела рисунка на полу зала с канавками для стока жидкости? Противно было смотреть, как ты перед ним лебезишь, пытаясь вызвать на сочувствие.

– Ничто не обходится нам так дешево и не стоит так дорого, как вежливость – меня этому учили, уж извини, если тебе это не по нутру. Подождем еще пяток минут для гарантии и займемся второй половиной науки, преподанной мне предками. Она называется «Помоги себе сам».

– У тебя не закончился набор роялей?

– Я их еще даже не доставала. Сколько у нас времени в запасе до пробуждения твоих пациентов?

– С чего вдруг они стали моими? Это ты им выпоила содержимое своей сумочки. Но если состав был действительно бабушкин, то они не проснутся ни сегодня,