Чернокнижник - Андрей Смирнов

Расседлывая лошадей, собирая хворост, приготавливая пищу, Эльга и Уилар обменивались ничего не значащими, повседневными фразами. И только когда все дела были сделаны и каша с салом потихоньку доходила в снятом с огня котелке, Эльга, грея над костром руки, беспечно сказала:

— А лето все-таки не наступило! — и улыбнулась.

— Как ты думаешь, почему? — негромко спросил Уилар.

Ее первым побуждением было сказать «не знаю», но внезапно она поняла, что, ответив так, солжет. Уилар обращался к ней как к равной (что само по себе являлось целым событием), он был уверен, что она сможет ответить на вопрос — и, в общем-то, был прав. «Не знаю» потеряло всю свою прежнюю привлекательность. Она знала ответ.

— Мир этого не захотел, — просто сказала она. Уилар кивнул.

— То, что кажется тебе волей мира, складывается из бесчисленных желаний тех, кто этот мир составляет. В этой округе живут тысячи людей, убежденных в том, что зима уже не за горами. Воздух, землю, деревья и скалы населяют мириады духов, многие из которых со всей страстью желают наступления зимы — ибо зима означает для них пробуждение ото сна. Они приходят вместе с первыми холодами, но они же сами и несут эти холода. Их воля, как и твоя, творит окружающую реальность. И нет ничего удивительного в том, что воля одного человека, только начинающего осваивать Искусство, гаснет в соцветии воль людей и духов, желающих, чтобы все происходило согласно установленному распорядку.

— Но тогда получается, что ничего нельзя изменить, — возразила Эльга. — Получается, что чудеса невозможны. — Она покачала головой. За последние недели она слишком хорошо убедилась в обратном.

— Подумай, — предложил Уилар.

— Если убедить какую-то часть тех, кто верит в приход зимы… — начала она через несколько секунд.

— Двадцать лет назад в Ярне случилась сильная засуха, — кивнул Уилар. — Обмелели реки, погибли посевы, люди от ужасно и жары теряли разум или пребывали в полуобморочном состоянии. Тогда первосвященник Сарейза, углядев в этом кару Божью, призвал всех верующих покаяться и молить Джордайса о ниспослании дождя. Верующие стали молиться. Притом не только в Ярне, но и во многих других странах, ибо призыв первосвященника касался всех… Как ты думаешь, что произошло дальше?

Эльга не ответила. Она мучительно пыталась вспомнить что-то, связанное с Ярной… Кажется, это был один из рассказов ее отца… О каких-то событиях незадолго до ее рождения…

Внезапно она вспомнила. Подняла на Уилара распахнутые глаза.

— Подождите! Двадцать лет назад в Ярне не было засухи! Там было… наводнение!

— Совершенно верно. — Уилар кивнул. — Наводнение, и притом настолько сильное, что почти все забыли о засухе, которая ему предшествовала. Дождь шел почти две недели, не переставая. Некоторые города были буквально потоплены, поля превратились в болота, низины — в озера. Погибли несколько тысяч человек, а если сюда прибавить всех тех, кто подох от голода осенью и зимой…

— Вы хотите сказать, что Бог послал такой сильный дождь в ответ на людские молитвы? — с сильным сомнением спросила Эльга.

— Бог? — Уилар рассмеялся. — При чем тут Бог? Ты что, полагаешь, что Святой Джордайс решил поиздеваться над своими верными слугами и в ответ на просьбу избавить землю от засухи утопил города в воде?.. Хотя мы с тобой по-разному относимся к этому властолюбивому божку, в одном мы можем согласиться — Пресветлый тут ни при чем… Дождь вызвали люди, направившие свою волю и веру туда, куда указывал им глава тои огромной секты, которая захватила полмира.

Эльга покачала головой. Она пыталась отыскать какое-нибудь противоречие в услышанном, но ничего не могла найти. И в самом деле, если это сделал Джордайс, то он не благ и не добр. Если не Джордайс… тогда кто? Выходило, что Уилар снова оказывается прав. Если вера одного человека способна сдвинуть гору или низвести молнию с неба, то на что способна объединенная воля тысячи людей?.. Десяти тысяч?.. Миллиона?..

— Однако объединение людей в едино направленный организм — не самый лучший способ творить чудеса, — продолжал Уилар. — Несмотря на очевидные преимущества, слишком много недостатков. В конечном итоге, если полностью слепить людей в одно целое, сделать их послушными орудиями воли верховного жреца или бога, очень скоро вся эта слепая масса вовсе перестанет генерировать какую-либо веру. Тэнгама в них останется не больше, чем в деревянных солдатиках, выставленных на парад. С другой стороны, если оставить каждому его личную волю, положившись на то, что при необходимости все эти маленькие воли сольются в единую «симфонию», возникнет другая трудность. Для того чтобы произвести какое-либо чудо, нужно будет убедить каждого отдельного человека, что это нужно именно ему. Чем больше масса, тем разнороднее и неповоротливее она будет… Кстати! Каша уже готова.

Они поставили котелок на землю, подложили несколько камней, чтобы он не опрокинулся, сели напротив друг друга и принялись за ужин. Некоторое время ели молча. Когда показалось дно, Уилар снова заговорил:

— Поскольку ни ты ни я не собираемся становиться на религиозный, или, точнее, сектантский путь преобразования мира, перед нами остается еще одна возможность. Мы можем действовать в согласии с установившимся порядком, но при этом из всех возможностей будем выбирать ту, которая нам подходит лучше других, и прилагать свою волю к тому, чтобы осуществить ее.

— Кажется, я понимаю, — тихо сказала Эльга. Нельзя превратить зиму в лето… Но можно сделать зиму теплой или холодной, вызвать снегопад или создать ясную погоду…

— Ты права. — Уилар чуть улыбнулся. — Хотя и не во всем. Поменять зиму и лето местами вполне возможно. У тебя попросту недостает тэнгама, чтобы осуществить подобное чудо.

«Но как это сделать?..» — Эльга едва сдержалась, чтобы не задать вопрос вслух. Что-то подсказывало ей, что она не должна спрашивать.

После короткого молчания Уилар продолжил:

— Только наш тэнгам, наш опыт и наше упорство определяют масштабы, в которых мы можем изменять мир. Мы можем вовсе отвергнуть видимый миропорядок И принять какой-либо другой, ибо видимый мир лишь ничтожная часть мира подлинного.

Он протянул руку к огню. Огонь охватил ее… не причиняя никакого вреда.

— Всегда, отвергая один миропорядок, мы выбираем какой-либо другой — и в нем то, что прежде было невозможно, может стать естественной частью реальности.

Эльга, не отводя взгляда от глаз чернокнижника, повторила его движение. Медленно перевела взгляд на собственную кисть, объятую огнем. Хотя она ощущала прикосновение огня к своей коже, не было ни боли, ни чрезмерного жара. Пламя лизало ее пальцы, как верная псина, почуявшая своего хозяина.