Охотник за бабочками 2 - Сергей Костин

Образ куколки давно потерял отчетливость, а ее голография на центральном обзорном выцвела и стала совершенно прозрачной. И мне казалось уже мне таким важным делом найти ее. Прошло слишком много времени. Может и нет ее в живых.

Я валялся в кровати, грыз грязные ногти, пил теплое караваевское пиво и откровенно сдвигался разумом.

Только в редкие минуты трезвости, я подтаскивал за глазные отростки Хуана и спрашивал его:

— Почему?

Ничего не мог ответить мне Хуан. Потому, что у бабочек свой внутренний мир, не подвластный каким-то там напичканным электроникой Хуанам…

— … Командир, я эти часы выброшу? Мне Рыбка новые подарила. Говорит, для всего экипажа.

Кузьмич лихим ударом ноги сшиб часы с хрумкающим хомяком, а на его место приладил обычный блин со стрелками. С золотыми, правда.

— Ты чего, командир, на меня так смотришь?

Я посмотрел на новые часы, на секундную стрелку, потом снова на Кузьмича.

— За опоздание на одну минуту к началу старта, наказываю тебя тремя неделями нарядов. И вот еще что… Глянь-ка, у меня борода есть или нет?

Кузьмич хмыкнул.

— Командир, ты что? Утром брился? А чего меня спрашиваешь. А на наряды я согласен. Мне сейчас любая работа в радость.

Кузьмич полетел по коридору, а я ощупал себя с ног до головы.

Привиделось, значит. Бывает. В космосе всякие противные штуки происходят.

— Кузьмич, — крикнул я вслед первому помощнику, — А какие ты три желания загадал?

Но Кузьмич меня не слышал. Он зигзагами летел по коридору и орал дурным голосом песню:

— У любви как у бабочки крылья…, — дальше не разборчиво. За углом скрылся.

И ведь наверняка ничего для меня не попросил! А я ведь первым курицу эту увидел.

— Присутствие командира требуется в командирской рубке, — достаточно тихо сообщил Волк по внутренней связи. Потом добавил лично от себя, — Кузьмич со своей прощается, животики надорвать можно.

Я поспешил к месту прощания.

Первый помощник обхватил центральный обзорный на всю возможную ширину рук и взасос целовал бронированное стекло. Единственное, что оправдывало его безответственный поступок служило то, что с другой стороны точно таким же развратом занималась Хомо-Бабочка.

Заметив, что в рубку вошел я, хозяйка сферы прекратила публичные губодвижения и приветливо помахала мне крылом. Я кисло улыбнулся, все еще находясь под недавним видением.

— Она поговорить с тобой хочет, командир, — Кузьмич уступил место у центрального обзорного, для чего-то почистив то место, где он неприлично себя вел.

— Чего еще от меня надо? — и долго не отойду. Чуть с лучшим другом меня не разлучила.

— Хочет выполнить любые три твои просьбы. Она может.

— Твои-то выполнила?

Довольная рожа Кузьмича говорила сама за себя. Надо потом склад проверить, наверно опять все сухарями забито. Кузьмич, он же без башки, ерунду всякую желал наверно.

— Проси, проси, пока не улетели, — бабочек толкнул меня в бок и притянул поближе микрофон.

С той стороны Хомо-Бабочка ободряюще кивнула.

— Ну, хочу чтобы счастье было во всем мире, — довольно вяло изъявил я свою просьбу.

Бабочка загнула один палец на одной руке, а вторым пальцем на второй руке покрутила у виска. Наверно, чтобы лучше запомнить.

— Еще хочу. Чтобы это… сбылись все наши мечты, и чтобы во вселенной не было голодающих.

Еще загнутый палец и повторное круговое движение у виска.

— Посерьезней, капитан, — морда у Кузьмича была совершенно счастливая, улыбка до ушей и слезы под глазами. Скорее всего это реакция на мои человеческие пожелания.

— Посерьезней? Хорошо. Могу. Я хочу, чтобы ты…, — я показал на бабочку за стеклом, — …нам, … — показал на всех нас, включая Кузьмича, — … Больше никогда и ни при каких обстоятельствах. А так всегда пожалуйста.

— Хорошо пожелал, — зашептал мне на ухо Кузьмич, — По-мужски. Это я понимаю.

— Ничего ты не понимаешь, Кузьмич. Помахай своей курице. Может никогда больше и не встретитесь.

Но ни Кузьмич, ни это, похожее на Кузьмича создание, еще не знали, что встреча их состоится гораздо быстрее, чем можно было предположить. И горькой будет она, эта встреча.

Но пока Кузьмич махал рукой и смахивал слезы, получая в ответ горячие воздушные поцелуи. Пока он был самым счастливым бабочкой, у которого исполнилось самое большое желание. Он встретил себе подобного.

А на то, что этот себе подобный являлся женского полу, так на это, по моему мнению, не стоит обращать внимание. Редко, но бывают и вполне сносные представители этого класса. Наверно. Но я таких еще не встречал.

Наши поиски близились к концу. После очередного сеанса связи с Хуаном Корабль сообщил, что мы пересекли границу вселенной под серийным номером не занесенным в космические реестры девятьсот девяносто девять.

Чтобы не говорили космические учебники, а вселенная под номером из трех девяток, действительно, существовала. Миллиарды звезд, больших и маленьких, горячих и давно застывших в мертвом холоде, красных и белых, карликов и гигантов, были собраны в один небольшой пространственный мешок.

Такого хаоса мне еще видеть не приходилось. Звезды то и дело сталкивались друг с другом, не поделив дорогу, взрывались, вспыхивали адским огнем и гасли, уступая дорогу более сильным. Планеты беспорядочно метались то к одной звезде, то к другой, не зная кому отдать предпочтение. И не существовало в этом мире никакого порядка. Только один хаос.

По случаю благополучного достижения цели на корабле был устроен торжественный обед с последующим салютом. Ужином занимались мы с Кузьмичем, салютом Вселенский Очень Линейный. Выпито двадцать бутылок апельсинового сока, съедено восемь килограмм макарон, по ошибке спалено две планеты. Кузьмич получил несварение желудка, я отделался долгосрочным пребыванием в специально оборудованном месте, а Корабль заработал строжайшее внушение не заниматься впредь самопальным изготовлением петард и праздничных ракет.

Утром следующего дня, когда страсти вчерашнего обеда остались далеко в прошлом, мы осторожно пробирались сквозь нагромождения звезд, планет, комет и прочей космической материи. Найти в этом столпотворении необходимую нам планету, похожую на гантелину, было достаточно сложно.

Корабль на все запросы о координатах путался и ругался, что в такой суете не то что он, кто угодно потеряется. Волк двигался по немыслимой траектории, уворачиваясь как от нахальных звезд, так и от прилипчивых планет. Про разные осколки и прочую мелюзгу даже говорить не стоит. Кого-то сбивал сам Корабль, кто-то сгорал, врезавшись в защиту Вселенского Очень Линейного.