Операция «Возвращение». Том 2 (СИ) - Коган Мстислав Константинович

— Вашу мать, где медик! — рявкнул я в эфир оглядываясь по сторонам. Но в этом уже не было нужды. К нам со всех ног несся Рам. Его бригада едва поспевала за ним.

— Твою мать, — выругался бывший ветеринар, распихивая нас в стороны, — Всем отойти! Компрессионно-заживляющую повязку живо сюда! Обезболивающее? Уже ввели. Пульс повышенный, но стабильный. Он сейчас в медикаментозной коме. Да не толпитесь вы, свет загораживаете! — он буквально отпихнул, Селласа, пытавшегося хоть как-то помочь, — Третий транспорт, медкапсула на вашем борту ещё свободна? Отлично. Теперь зарезервирована. Подойдите к позиции нулевой группы, чтобы забрать раненого! — он повернулся к одному из своих и рявкнул, — Ромарт, чего стоишь? Биоклей сюда, живо! Ёб вашу мать, как будто первый день работаете!

— Ну как, — поинтересовался генерал, когда Эдриха погрузили на носилки и увезли к подлетевшему транспорту.

— Жить будет, — кратко резюмировал Рейн, — Но если не научится вовремя включать мозги, то мало и хреново. Какое-то время придется попользоваться протезом. Сейчас у нас нет не ресурсов, ни оборудования, чтобы вырастить ему руку.

— Это то лад… — начал было я, но врач тут же меня перебил.

— С радостью бы поболтал, но у меня тут ещё с сотню тяжелораненых, которые вот-вот умрут. В другой раз, — сказал, и тут же скрылся за спинами суетящихся солдат. Его бригада последовала за ним.

— Так значит, эти выблядки и собственный детей не гнушаются использовать, как оружие, — сквозь зубы процедил заметно помрачневший Зеннет, — Причем, похоже, что и как смертников.

— Шеф правильно сказал тогда, на совещании, — ответил ему генерал, — Это давно уже не люди. Им наплевать на нормы морали, на правила ведения войны, да вообще на всё. А значит и на них самих никакие нормы и конвенции распространяться не могут. Выход один — выжечь всю эту заразу. На корню.

— Кстати об этом, — встрял в разговор я, устало прислонившись к корпусу рухнувшего транспортника. Сил открывать карту боя уже не было, — Ну, и что мы навоевали?

Селлас немного помедлил, разглядывая свой визор, а затем выдал.

— Ну… На самом деле все не так плохо. Просочиться успела лишь малая часть тварей. Процентов восемь от общей массы. Остальные уже полностью ликвидированы. Сорок тысяч или около того, на девятьсот наших. Сейчас дроны на поле добивают раненых.

— Их мы добьем и сами. Разворачивайте механизированные части и отправляйте их в наступление на расколотый мир. Враг полностью обескровлен и лучшего момента для удара нам может уже и не выпасть.

— Так точно, — кивнул Селлас, и уже хотел было заняться отправкой запроса на «Губительный», но я его ненадолго задержал.

— И ещё одно. Во время прорыва, когда нас всех накрыло, мои камеры засняли кое-что странное, — я открыл запись в том моменте, где надо мной склоняется изуродованный сектант и отправил генералу кадр, — Никого не напоминает.

— Твою налево… — с трудом выдавил из себя Селлас, — Это что… Дейм?

Глава 49 «Введен комендантский час»

«Вниманию граждан союза: на территории лагеря введен комендантский час. К 22 часам по местному времени все должны находиться по месту своего проживания. Нарушители будут доставлены в военную комендатуру до выяснения причин» — надрывался установленный посреди лагеря поселенцев громкоговоритель. Его эхо тут же пошло гулять между длинными, облепленными чуть подтаявшим снегом, двухэтажными бараками. Каждое такое сообщение принудительно дублировалось на нейроинтерфейсы и личные коммуникаторы колонистов. Правда, от нарушителей это всеравно не спасало.

«Der aller citiens un allen: an dertor of camp ehtbaut komandant zert. On 22 zhert und esteiment… — продолжил громкоговоритель уже на Хеймдрамском, но половины слов я все равно не понимал, да и не мне они предназначались. Среди колонистов было довольно много беломордых, и далеко не все из них умели общаться на нашем языке.

— Дагор, — выругался Эдрих, стаскивая перчатку с руки и придирчиво осматривая свою новую конечность. От обычной живой она отличалась разве что неестественно синими «венами» проводков, просвечивающих через пластичный материал, имитирующий кожу, — я до сих пор её чувствую.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Естественно чувствуешь, — хмыкнул Рейн, — Тебе же поставили протез с нейросенсорикой и целой кучей датчиков давления и температуры. И вообще, не ной. У тебя только с рукой временные проблемы, а Шеф, — он кивнул в мою сторону, — Вон вообще умер, но до сих пор бодрячком.

— Ха-ха, — хмыкнул я, глядя на отряд из восьми бойцов, трусцой бегущих к периметру. Смена караула, — Очень смешно. Ещё скажи, что я ходить по воде умею.

— Ну, формально… — задумчиво протянул Эдрих, ковырнув носком ботинка снег.

— Формально, что у нас с тем каналом радиосвязи, — я скользнул взглядом по Анису и снова повернулся к лагерю. По центральной улице ещё гуляли несколько жителей, но большинство уже разбрелись по своим домам. Комендантский час начнется довольно скоро, да и мокрый липкий снег, то и дело сыпавшийся из низких красноватых туч, не прибавлял колонистам желания подышать свежим воздухом.

— Ничего, — покачал головой старший инженер, — для такого передатчика нужен очень мощный источник энергии и немаленьких размеров антенна. На Тени она, конечно, есть, но мы уже несколько раз проверяли журнал сеансов связи. Ничего. Даже в журнале логов нет, а к нему имеют доступ только несколько старших офицеров и команда техобслуживания.

— Ну, это значительно сужает круг подозреваемых, — кивнул Эдрих, снова натягивая перчатку на руку. Мерзла она, как настоящая, живая, — с нескольких тысяч, до нескольких десятков. Если каждого проверить на детекторе, а лучше через сыворотку…

— За своих ребят я головой ручаюсь, — оборвал его Анис, — Никто из них к этому точно не причастен. Проверять надо тех, кто знал частоту местного радиоцентра, имел доступ к журналу связи, и умел бы пользоваться нашим оборудованием. Таким образом круг подозреваемых сужается всего до нескольких человек. Местные и работали сначала в тех. команде «Губительного», а потом были переведены на Тень.

— Хорошо, — кивнул я, — Скинь данные о них Леннару. Он займется вопросом.

— Допросом, — поправил меня Эдрих, — и пойдемте уже внутрь. Я уже яйца отморозил тут стоять.

— Терморегуляцию включать не пробовал? — подколол его Рейн, но шутник предпочел не отвечать. Вообще после полученной травмы он стал куда угрюмее и… собраннее что ли. Надо бы его на ещё одну проверку к психиатру отправить. Конечно, таким он устраивает меня куда больше — ни явных нарушений субординации, ни балагурств где не нужно. Вот только если в его черепной коробке уже начал развиваться посттравматический синдром, то лучше бы ему держаться подальше от поля боя. В штабе посидеть или вовсе на орбите. Хотя… Дагор, для меня это был в свое время тот ещё удар. Почувствовал себя списанным в утиль мусором. Ладно, пусть лучше врач разбирается, что с ним делать.

Мы неторопливо побрели назад — туда, где над низенькими бараками возвышался темный гребень стены наёмничьей крепости, с несколькими массивными силуэтами орудийных башен. Оборонительный периметр лагеря колонистов был не в пример хуже. Все, на что у нас хватило ресурсов — небольшая, в полтора метра, стена по периметру и на ней автоматические иглометы, вроде тех, что стояли на бруствере. Конечно, территория вокруг была заминирована и патрулировалась десятками боевых дронов, но сдержать такой масштабный натиск, с каким мы столкнулись пять дней назад, она все равно не сможет. Остается надеяться на охранные части, дежурящие на периметре лагеря.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Что у нас по той стае, которая прорвалась? — нарушил молчание я, — Нашли что-нибудь?

— Ничего. Разве, что анализ видеозаписи показал почти полное совпадение черт лица Дейма, и той твари, которая на нас напала, — покачал головой Рейн, — Так что, скорее всего это он и был. Вернее, то, что от него осталось.

— Уроды, — сплюнул Эдрих, — Выжечь бы всю эту погань к херам. Какие тут, блять, конвенции, какие правила войны… Даже хеймдрамцы не додумались ставить такие опыты на людях, а уж они то на всяких зверствах собаку съели.