Маленькая проблема (СИ) - Ветрова Роза

Тупой айфон даже не выключился. Упал на пол, продолжая показывать грязному миру мою Анну.

Стас с Сашкой машинально наклоняются, чтобы поднять его мне, ошарашенно глядя на мою вспышку отчаянного гнева. Переглядываются, увидев фото.

— Пиздеееец, — произнес Стас, уронив плечи. — А я в вас поверил… Вот же шалава…

Раненным зверем вскочив с места и завыв, я хватаю его за грудки и прижимаю к стене изо всех сил. Ко мне бросаются друзья, обхватывают мое тело. В который раз уже. Как умалишенный, я пинаю стену ногами, пока меня держит множество рук.

— Эй, ты че?!

— Яр, что происходит?!

— Ты чего?

Я остановился и замер, чувствуя, как мир под ногами рушится. Ссыпается в прах.

— Отпустите! — вырываюсь, чувствуя в себе бешеную аномальную силу. Отхожу ото всех спиной назад, пячусь спиной к выходу.

Наплевав на все свои вещи, хватаю только телефон и срываюсь с места, так, что ветер за ушами свистит.

— Давай за ним, он не в себе! — орет позади Орловский.

Меня прошибает истерика, я бегу и смеюсь. Похож на сумасшедшего. Ведь этот скрипучий смех не может быть настоящим. Пусть это все окажется выдумкой. В голове всю дорогу, что бегу к машине, бьется одна и та же мысль: хоть бы это было неправда!

Рывок двери, рычага управления, и вот послушная «Тесла» срывается с места с оглушительным визгом. С хмурого неба падают первые капли весеннего дождя, но я ничего не замечаю.

Разнести все в щепки. Уничтожить. Отомстить до густой багряной крови, чтобы он в ней захлебывался. Не отец он мне больше.

Я не хочу ему звонить, я хочу его глаза сучьи увидеть. Понять в них истину. Потому что пока не понимаю. Зачем? Неужели он в полной уверенности, что я — циничная сволочь, от просмотра этих фоток начну презирать свою любимую? Или он думает, я поверю в то, что она по своей воле лежит на этом чертовом столе?!

Трясущимися руками набираю ее номер, в надежде услышать, что все хорошо. Это просто шутка… Но ее телефон отключен.

Луплю кулаком по рулю в бессильной ненависти к человеку, именующемуся моим отцом. Обгоняю машины. Слышу позади себя гудки разозленных водителей, но не обращаю внимания. Высотка с офисами уже виднеется впереди. Размажу суку по асфальту… Кулаком выбью все зубы, заставлю харкаться кровью.

Меня пасет Сашкина «Вольво». Мчит за мной, нарушая все правила и охватывая все слова матного словаря в спину, как и я. Остановить хочет. Дурак.

Меня уже ничто не остановит. Я как огромный тяжеловоз, со свистом стирающий рельсы в крошку. Лечу навстречу неизвестности, но лечу уверенно, как никогда. Сегодня я хладнокровно отрекся от отца, перечеркивая все прошлое, настоящее и будущее.

Назад пути нет. Я сильнее жму на газ, отрываясь от погони.

Через минут пять влетаю на парковку, со скрежетом тормозя. Запах резины забивается в нос, едва выскакиваю из авто.

Огромный сюрприз ждет меня в дверях офисного центра. Меня не впускает охрана.

— Убери руки! Я — Корсаков! Его сын! — морщусь про себя, но называюсь так в последний раз, чтобы прорваться к нему. Но бесполезно.

— Ярослав Игоревич, мы знаем кто вы. Простите, ради Бога. Приказ. Ничего не можем поделать, — виновато извиняется один из них.

Спрятался, сука. Хочет, чтобы я остыл. Рассудил на холодную голову и с ним согласился в итоге.

Решительно разворачиваюсь и иду обратно к машине. Белый напыщенный «Мерс» стоит на положенном ему месте. Он точно там, сидит наверху будто царь, повелевая всеми и вся.

В моем багажнике удачно лежит домкрат. Я не из нежных, чтобы звонить по любой мелочи в сервис и ждать помощи на дороге, сложив ручки на коленях. Многое могу делать сам. По этой причине у меня куча полезного в машине.

Ухватив домкрат поудобнее и не обращая внимания на дождь, уже заливающийся за шиворот моей ветровки, замахиваюсь на его джип, с удовлетворением глядя на то, как на его любимой машине появляются вмятины и царапины. Со всей дури луплю по стеклам. Оно с грохотом рассыпается. Лобовое, боковые. Звук разбитого стекла как музыка для моих ушей. Бью, и бью, и бью. Как дождь бьет по стылому асфальту, по моему лицу и плечам. Так и я осыпаю градом ударов каждый сантиметр проклятого металла. Признак достатка, богатства. Последняя модель, самая лучшая комплектация. Все как он любит, с крутым знаком одинаковых цифр.

Нелепые понты, к которым вяжет меня по рукам и ногам. Уничтожает все, к чему я искренне тянусь в сторону от навязанной дороги.

Бью, не замечая выглядывающие в окна лица, таращащихся прохожих, растерянно зависших охранников. Ну да, у них, наверное, приказ — меня не трогать.

Знаю, что у него все застраховано, и мой порыв абсолютно бессмысленный. Но мне плевать. Мне легче прямо сейчас, в эту секунду моей разбившейся жизни, а значит, пусть горит все синим пламенем.

Когда тачка превратилась в помятое месиво, меня под грудью обхватили чьи-то руки и крепко к себе прижали, оттаскивая от этой груды хлама.

— Тише, тише, капитан, — задыхающимся от усилия голосом бормочет Орловский. Пытаюсь вырваться, но этот зараза силен, как бык. Не отпускает.

Около нас мечется растерявшийся Стас.

А я вдруг вижу темную фигуру отца на первом этаже. Стоит за стеклом, за спинами охранников. Смотрит на меня исподлобья, прячется, не выходит. Сволочь трусливая. Только за бабками своими грязными и охраной прятаться готов.

Взвыв, кидаюсь в его сторону, он вздрагивает, но не шевелится. А меня опять парни удерживают.

И все во мне надламывается окончательно. Кричу не своим голосом, захлебываясь собственной агонией. В нем столько боли и горечи, а я как будто умер. Больше ничего не чувствую. Не знаю как я вообще стою. Нездорово пошатываюсь.

— Она не такая… Понимаете? Это все моя вина… — собственный голос чужой, незнакомый.

— Ярослав, перестань. Кэп, не надо, — на меня жалобно и растерянно смотрит Стас, не зная, как реагировать на происходящее.

Неожиданно проводит рукой по моим щекам. Вытирает слезы и обалдело смотрит на мокрую ладонь.

Я и не заметил, что они чертят влажные полосы по моему лицу, в груди все застыло мертвым сном.

— Яр… Это просто дождь, Саш. Все в порядке, — бедный Стас бормочет себе под нос, с надеждой глядя то на меня, то на притихшего Сашку. Ничего не понимает.

Как умалишенный качаю головой, тихо повторяя. Снова и снова.

— Это не она. Это все отец. Она не такая…

Тихо и бессильно плачу.

И не пойму сам почему я все еще здесь, не бросаюсь спасать свою женщину. Стою, словно в землю вросший, не могу пошевелить ногами. Только бессильно плакать, как гребаная девчонка. Мой отец все разрушил.

Друзья смотрят на меня во все глаза, притихли. Руки, удерживающие мое тело, исчезли.

Мне абсолютно наплевать на зрителей, мне сейчас все по барабану. Хочется только рвано дышать, громко кричать, лупить кулаками по собственному лицу и молить, чтобы все это оказалось неправдой.

Телефон в кармане вибрирует, на него приходит сообщение.

«Сейчас ты зол, но потом скажешь спасибо. Все поймешь».

На душе ничего, пусто. Выжженная неплодородная земля. Там больше ничего не вырастет. Удалив его номер из контакта, я разворачиваюсь и направляюсь к машине.

— Ты куда? — бросает вдогонку Орловский.

— Мне нужно ее найти. Я сейчас ей очень нужен.

Глава 39

Ярослав

«Жива секретарша. Не ищи ее. Ей же будет лучше».

Еще одно сообщение летит в мусорную корзину, пока я безмолвно трясусь от ярости.

Дома ее нет. Все ее вещи так и лежат, аккуратно сложенные на полках. Она всегда переживала, что занимает слишком много пространства в квартире. Выкладывала их в совершенный ряд, хотя я знаю, что перфекционизм ей не свойственен. Аня просто до последнего не хотела причинять неудобств, чувствовала неловкость. Глупыха моя.

Хотя нет. Не глупыха. Привыкла полагаться только на себя, даже не жила никогда с мужчиной. Как и я с женщиной. Нам еще столькому нужно учиться, говорила она мне. Мол, быт может все испортить. Я только посмеивался над ее переживаниями, целовал в ответ, не давая дальше рассусоливать эту тему. Разве какой-то там быт может убить то, что происходит между нами?