Укрепить престол - Денис Старый

что он подделывал камни драгоценные из стекла. За это на Мурано рубят руку и отправляют на сопровождение в Прагу полос, из которых бусы режутся. Вот там я его, или он меня, и заприметил. Я, государь, сперва и брать не хотел, однорукий все же, но он просился, говорил, что ему смерть по возвращению в Венецию, а может и раньше. Убеждал меня, что знает много секретов и, пусть сам не может полноценно работать, так укажет что и как иным.

— Пусть сам скажет, почему смерть в Венеции! Мне еще иметь дела с этой державой, — потребовал я, желая проверить искренность мужчины.

— Уже когда обоз со стеклом отправился в Прагу, я вернулся в Венецию, ночью добрался до острова Мурано, благо все меня хорошо знали и не стали чинить препятствий, а после разлил масло в стеклодувной мастерской мастера, который донес на меня, оставил лучину гореть, а сам сбежал, уже когда был Венеции, пошли слухи, что на Мурано горят мастерские, а я догнал обоз в Прагу и уехал. Так что я не жилец, но отомщенный, — закончил свой рассказ мужчина.

— Мои мастерские так же сожжешь, если тебе, к примеру, продадут гнилую капусту? — жестко спросил я.

Характер — это хорошо, но что, если у этого молодого мужчины в мозгу главенствует обостренное чувство справедливости? Да еще и проблемы с контролем эмоций, как и предрасположенность к глупостям?

— Не сожгу, государь, у меня осталась только одна рука, чтобы ей рисковать, — сказал мастер, и я рассмеялся.

И, да, мои ожидания по личности мастера подтвердились.

Остров Мурано… я был на нем. Пусть повторюсь, но я люблю Италию, хотя Венеция несколько отличается от остальной страны, впрочем итальянцы неоднородны по менталитету, долго их держава была раздроблена. Я посетил остров стекольщиков, когда во второй раз был в вонючей Венеции. Тогда она чуть не подорвала мою любовь к Италии. Наверное, я выбрал не то время, чтобы посещать островной город и несколько разочаровался — там воняло, казалось все, даже люди.

Однако, мой негатив нивелировало посещение Мурано. Столько стекла в одном месте, я не видел никогда ранее. Посетили тогда с дочкой и Музей стекла. Как сейчас помню, что пришлось заплатить за вход четырнадцать евро за билет, а еще за бахилы, а еще за посещение мастерской. Умеют на острове Мурано деньги вышибать, это у них историческое.

Из того, что я узнал в Музее, посредством гугл-переводчика в аудиогиде, сейчас, в начале XVII века, многие стекольные мастера промышляют тем, что весьма удачно подделывают драгоценные камни. Отсюда идет недоверие к мурановским зеркалам и падение цены. Вот и борются с таким явлением, отрезая руку мастеру и отправляя его под конвоем работать в Прагу, где нарезают знаменитые венецианские бусы с цветочками, ибо остров Мурано не резиновый, а бусы скупаются в Европе тоннами. Это венецианские бусы меняют на золото в колониях.

— Всем говорю, — я окинул взглядом собравшихся. — Коли кто еще хочет уйти, то пусть идет сейчас, выплатив те деньги, что мы потратили на вас. Остальные же подпишут ряд, по которому десять лет будете жить и работать в месте, где для вас уже готовы дома и где нашли добрый песок, так же мы поставили печи, какие сами измыслили, но каменщики там остались и ждут вас, чтобы нужное делать. Иные производства сами наладите, людей, сколь надо, дам. А так же туда уже отправился обоз с содой, поташем, трубками для выдувания, может и не такие, но сами доработаете, серебряной фольгой, свинцом, медью, оловом, кобальтом и многим иным, голодать так же не будете, — я уже открывал многие из секретов, которые удалось вспомнить.

Еще придется провести работу с мастерами, найти им смышленых и усердных учеников и даже подсобных рабочих, потом продумать, как организовать мануфактурное производство. Необходимо разделить мастеров и по направлениям: прозрачное оконное стекло, зеркала, бутылочное производство, посуда с вазами и с декоративными изделиями, да те же бусы. Нам же своих «конкистадоров» на Восток посылать, может и пригодятся.

Что касается производства зеркала, то я даже видел, как это делали на острове Мурано. Там выдували большой пузырь, разрезали его, быстро наносили серебряную фольгу или что иное, чтобы затемнить одну строну, ну а после быстро же вставляли еще не застывшее зеркало и полировали его. Но это мурановские мастера, с продвинутой технологией лишь для своего времени. Но можно же раскатывать зеркало валиками. Это быстрее и может получиться более качественное изделие.

В любом случае, ничего сложного в производстве зеркал нет. Это доказывает и такой пример в истории, когда французам все-таки удалось или, относительно этого времени, еще удастся, уговорить трех мурановских мастеров бежать во Францию. Предателей убили, скорее всего спецслужбы Венеции, но хватило очень малого времени, чтобы французы не только переняли технологию, но и быстро стали конкурентами венецианцам. Чем мы дурнее? Ничем. А еще у нас были и богемские стекольщики, которые отлично освоили технологии производства стеклянной посуды.

Скоро… очень скоро, я планирую торговать зеркалами с персами, да, собственно, и с Европой. Венецианские зеркала баснословно дороги, мы немного подепенгуем, то есть поиграем на снижении цены, чтобы вначале выбить конкурентов, ну а после можно некоторое время побыть монополистами. Недолго, так как мурановские мастера побегут по миру, но к этому моменту мы уже должны будем перейти на такой поток продаж, что станем осваивать и рынок не только аристо, но и сделаем доступным товар нарождающемуся третьему сословию.

Плохо делить шкуру неубитого медведя, но порой нами двигают мечты. Великие дела часто начинаются с грез о невозможном, которые постепенно становятся доступными, превращаясь в обыденность. Этот мир двигают мечтатели. И я собираюсь двигать вперед некоторую, уже немалую часть мира, так что мне можно и помечтать. Только так, чтобы никто не слышал и не видел. Мечтающий царь…

— Позволить Ваше Величаства? — задал вопрос один из стекольщиков.

— Ну те на, говори! — я улыбнулся, увидев, как корчит рожицы один из мастеров, силясь обратиться ко мне на европейский манер на русском языке.

— Я не… германи… — хотел что-то сказать, как мне показалось, чех.

— А что, барон, этот мастер языка не разумеет немецкого? И кто таков? — спросил я у Гумберта.

— Государь, разумеет немецкий, но говорит скверно, фрязского не знает, токмо богемский, — объяснил мне Гумберт.

— Ну коли так, так объясни ему на чешском языке! Ты вон как языки учишь,