Маньяк из Бержерака. Дом судьи. Мегрэ и человек на скамейке (сборник) - Сименон Жорж

– Бывают же такие небрезгливые мужчины! Сами сейчас увидите… Это она еще в порядок себя приведет перед тем, как в мэрию заявиться! В жизни не взяла бы в рот ничего из того, что она готовит…

Дидин удивленно замолчала, обнаружив, что комиссар замер посреди комнаты, ничего не видя и не слыша. В голову ему только что пришла новая, совершенно неожиданная мысль. Он бросился к телефону:

– Мадемуазель, еще не спите?.. Алло!.. Соедините меня с санаторием «Альбер Первый», в Ля-Рош-сюр-Йон. Номер сорок один. Звоните, пока вам не ответят, там обязательно должна дежурить медсестра… Да, благодарю вас…

Мегрэ уже забыл о Дидин, которая спокойно спрашивала его:

– Думаете, это Марсель?.. Если хотите мое мнение, я-то обоих знаю…

– Тихо! – яростно взревел комиссар.

Он не мог отвести взгляд от телефонного аппарата. Сколько часов, сколько дней он пытался нащупать…

– Алло!.. Санаторий «Альбер Первый»?.. Кто у телефона?.. Скажите, мадемуазель, доктор еще на месте?.. Уже ушел домой?.. Не могли бы вы меня с ним связать?..

Щеки у комиссара покраснели, он жевал мундштук и смотрел на Дидин невидящим взглядом, будто не замечая ее.

– Алло!.. Доктор, это вы?.. Вы ужинали?.. Прошу прощения… Комиссар Мегрэ, да… Хотел у вас спросить… Разумеется, вы ее осмотрели… Как?.. Все серьезнее, чем вы предполагали?.. Речь сейчас не об этом… Я хотел спросить: вам не случилось обнаружить чего-то неожиданного?.. Да… Как, вы говорите?.. Вы абсолютно уверены?.. Три месяца?.. Спасибо, доктор… Да, конечно, внесите в официальный отчет… Она стала спокойнее?.. Спасибо… Еще раз прошу прощения за беспокойство.

Мегрэ был на пределе. Увидев, что старуха не сдвинулась с места, он бросил ей:

– Идите, моя бесценная Дидин… Я очень вам благодарен, но пока вы мне больше не нужны.

Дидин нехотя поднялась и осталась стоять:

– А я знаю, что он вам сказал.

– Поздравляю. Идите! Если вам это доставит удовольствие, можете подождать неподалеку, но…

– Она беременна, верно?

Комиссар не верил своим ушам. Эта старуха начинала его пугать!

– Мне некогда с вами разговаривать. Идите! Только, бога ради, не болтайте…

Он открыл дверь и не успел еще ее захлопнуть, как увидел, что Межа возвращается в обществе девушки с засаленными волосами, падавшими ей на лоб.

– Она не хотела идти со мной, говорила, что ложится спать…

В этот момент случилось маленькое происшествие. Увидев свою уборщицу, Форлакруа поднялся, будто захотел вмешаться. Но тут, к сожалению, жандарм тронул его за рукав, и Альбер, взяв себя в руки, сел обратно.

– Так! Зайдите-ка на минутку. У меня к вам всего парочка вопросов. Во сколько обычно вы выходите от Альбера Форлакруа?

– Иногда в три, иногда в четыре часа.

– Значит, по вечерам вы ему не готовите?

– Я ему никогда не готовлю. Он сам себе кашеварит… Нравится ему это!

Девушка произнесла эти слова то ли с насмешкой, то ли с презрением.

– Но посуду, полагаю, моете вы?

– Разумеется! Грязь убирать – это на мне, да… Грязи-то у него в доме хватает! Мужчины все такие замечательные, когда их видишь на улице. Но когда приходится за ними убирать…

– У него часто бывают гости?

– У кого?

– У вашего нанимателя.

– Никогда! Какие у него гости?

– Вам по утрам не приходится мыть большое количество посуды, как после визита гостей?

– На прошлой неделе как раз пришлось…

– В среду утром, верно?

– Может, и в среду… И пепел везде валялся… Они курили сигары…

– Вы не знаете, кто к нему приходил?

Она обернулась к двери и без всякой злобы, машинальным жестом поддерживая живот, ответила:

– А почему вы его самого не спросите?

– Благодарю вас… Можете идти ложиться спать.

– Это он все натворил?

Она не была ни удивлена, ни напугана. Простое любопытство. Она тут же объяснила свой вопрос:

– Я спрашиваю, чтобы узнать, как насчет завтра?.. Приходить с уборкой или нет?

На улице, за воротами, слышались голоса. Люди что-то заподозрили. Собиралась небольшая толпа. Жители городка смотрели на кремовые шторы, за которыми время от времени мелькали тени, и особенно крупной была тень комиссара Мегрэ, чья трубка, если он вставал под определенным углом к свету, вытягивалась до огромных размеров и казалась чуть ли не больше головы.

– По-моему, их обоих арестовали! – заявила дочь Полита, когда ее окружили любопытные. Она так хотела спать, что не стала задерживаться и скоро исчезла во тьме. Слышен был лишь удаляющийся стук ее башмаков по замерзшей земле. Дверь мэрии открылась. Межа пытался разглядеть в темноте лица собравшихся.

– Тереза уже ушла? – спросил он.

Она стояла в сторонке, в тени.

– Что вам от меня надо?

– Заходите! Комиссар хочет с вами поговорить.

Проходя по залу, она посмотрела Марселю прямо в глаза, но только крепче стиснула зубы.

– Заходите, Тереза. Не бойтесь. Я хотел бы задать вам вопрос… Вы знали, что Лиз Форлакруа беременна?

Тереза резко повернулась к двери, и на секунду показалось, что сейчас она с кулаками бросится на Эро, который ничего не слышал и не понимал, что происходит.

– Неправда! – спохватилась она. – Вы хотите меня обмануть…

– Говорю вам, Тереза, Лиз Форлакруа беременна, срок – три месяца.

– Вот почему!.. – пробормотала девушка.

– Что «почему»?

– Почему он хотел на ней жениться…

– Вы признаете, что он хотел на ней жениться? Но вам он никак этого не объяснил? Теперь вы знаете почему… Вы знаете, что…

– А у меня что же, нет ребенка? Чем я хуже дочери судьи? И что, женился он на мне?..

Наверное, наблюдать за ней через стекло было очень любопытно: видно, что она сердится, но непонятно почему.

– Да я ему прямо в тот вечер, во вторник, сказала…

– Да, что вы сказали ему в тот вечер?

– Так и сказала: если он на ней женится, я приду в день свадьбы в церковь, с ребенком на руках, и устрою скандал.

– Прошу прощения… Вы говорили с ним во вторник вечером? Где именно?

Она секунду поколебалась, потом пожала плечами.

– На улице…

– Во сколько?

– Незадолго до полуночи.

– А где именно на улице вы его встретили?

Она снова злобно глянула через стеклянную дверь.

– Я вам скажу… Если это ему навредит, поделом! Когда я ложилась спать, часов в десять вечера, я увидела, что у мадемуазель в комнате горит свет…

– В спальне или в кладовке?

– В спальне.

– Вы точно уверены?

Она усмехнулась:

– Точно! Я достаточно за ними наблюдала! Я попыталась заснуть, но не смогла… Тогда я встала и решила дождаться его на улице.

– Зачем?

– Все за тем же, – устало призналась она.

– Вы пригрозили ему скандалом в церкви? И все?

– Сказала, что покончу с собой прямо у него на глазах…

– И вы бы это сделали?

– Не знаю… Я тихо вышла из дома. Шел дождь. Мне пришлось накинуть на голову пальто… Я не знала, долго ли он там пробудет. Наверное, если бы он слишком задержался, я и на балкон решилась бы влезть…

– И что случилось?

– Я шла и говорила сама с собой, как часто делаю. Перед собой не смотрела, в тот час на улицах уже никого не было. И вдруг на кого-то налетела… Это был он… Я так удивилась, что даже вскрикнула…

– Где он был?

– Рядом с оградой, за домом судьи.

– Что он там делал? Вылезал из окна?

– Нет! Ничего не делал. Как будто подстерегал кого-то. Я спросила его, кого он ждет…

– И что он ответил?

– Ничего! Схватил меня за запястья… Просто в бешенство пришел… «Если я еще раз увижу, что ты за мной шпионишь, – процедил он, – не знаю, что я с тобой сделаю…»

– Во сколько это случилось?

– Говорю же, незадолго до полуночи… Может, в полночь…

– В спальне еще горел свет?

– Не знаю… Оттуда, где мы стояли, не видно, стена загораживает… «Иди спать, стерва! – кричал он. – Слышишь? Если еще раз…» Никогда прежде он на меня так не сердился…

Снова взгляд за стекло. Там, в зале, Эро был по-прежнему спокоен. Наверное, жандарм дал ему еще одну сигарету, которую парень держал поперек – по-другому не позволяли наручники.