Курьер: Темная Ночь Души (СИ) - Алексей Зорин

светить. Потому что тогда вы увидите свое несовершенство, а это трудно принять. Чем ярче свет, тем ярче он освещает темные закоулки сознания. Гораздо легче спрятать это во тьме. Вы боитесь сами себя. Вы боитесь смотреть внутрь себя, потому что в глубине души вы знаете — помимо света там есть и тьма, и под вашим вниманием она может вырваться на свободу. Ваша звериная часть боится быть освещенной. Потому что свет несет перемены, которые так не любит человек. Вы так сопротивляетесь изменениям, что готовы уничтожать этот свет. Уничтожать нас. Уничтожать себя. Уничтожать мир.»

«Но это несправедливо! Почему люди должны страдать? Почему нельзя донести эту информацию до них?»

«К этой информации нужно быть готовым. Ты прошла большой путь через тьму, познание своей темной сути, прежде чем могла разглядеть свет. Ты не слышала нас, пока не была готова. И люди тоже не готовы.»

«Как происходит трансформация?»

«Ты узнаешь, когда придет время. Тебе больше не понадобится твое тело.»

«А когда придет мое время?»

«Когда ты завершишь свой путь.»

«И каков мой путь?»

«Ты знаешь. Просто делай что должна. А сейчас тебе надо поспать. Твое тело слабо, наберись сил до рассвета. Утром выйдем на поверхность. Тебе предстоит донести эти знания до людей.»

«А если они не поверят?»

«Всему свое время. Путь к свету не бывает легким. Наберись терпения — и люди пойдут за тобой.»

* * *

Утренние лучи пробивались сквозь разбитые стекла в крыше павильона. Алена с трудом разлепила глаза. Свет заливал пространство, зверей не было видно. Еще одна страшная и вместе с тем волнительная ночь была позади, и эта ночь принесла новые знания, а главное — Алена снова обрела брата. Она посмотрела на безмолвную призму. Не было ли это сном?

Алена прислушалась к себе. Внутри она ощущала какое-то новое чувство. Тьма, которая ночью давила, угрожая захлестнуть, словно цунами, отступила. И если посмотреть внутрь себя, можно было почувствовать, как где-то глубоко теплится искра света. И даже ее небольшой энергии хватает чтобы сдерживать тьму.

Алена взяла призму в руку и медленно поднялась на ноги. Боль в теле все еще давала о себе знать, однако ночь сна помогла организму частично восстановиться. В конце павильона Алена заметила широкие двери. Скорее всего они тоже были засыпаны песком, но стоило попытаться.

Впервые за долгое время она чувствовала защищенность и даже некое спокойствие.

Обычно для Алены дверь предвещала опасность — никогда не знаешь, что ждет за ней. Не знала она и сейчас, но вместо опасности в груди теплилось нечто новое, давно потерянное. Присмотревшись, она с удивлением обнаружила что это надежда.

Пусть Алена не ощущала запах свежесваренного кофе и круассана, но впервые она понимала, что за дверью кроме тьмы может быть еще и свет. Алена протянула руку к ручке двери. Скрипнули петли, и в помещение, вместе с потоками песка, ворвался солнечный свет.

* * *

Алена стояла на песке и жмурилась от солнца. Оно больше не резало глаза, и Алене показалось что оно светит менее ярко, как обычно. Выход из павильона находился с подветренной стороны бархана, и его не так сильно засыпало, поэтому ей удалось выбраться на поверхность.

На бархане появился темный силуэт. Солнце светило из-за его спины, и Алена не могла понять кто это, поэтому на всякий случай сжала в руке пистолет с последним патроном. Человек бежал к ней, полы его длинных одежд развевались на бегу.

— Игорь! — воскликнула Алена и бросилась на встречу.

Он что-то кричал, но ветер сносил слова в сторону. Алена увидела, что руки человека связаны. И только когда сзади него из-за бархана выросло еще два силуэта с оружием в руках, Алена окончательно поняла, что дело дрянь.

— Беги, Алена! — наконец долетели до нее слова Игоря. Но было поздно.

Ноги Игоря завязли в песке, и он упал. Преследователи быстро настигли его.

— Не ожидала, девочка? — воскликнул тот, что шел чуть позади с человек и Алена узнала голос Сидоренко — мэра города сорок два. Второй, его телохранитель, держал Алену на прицеле.

Они подошли ближе, и Алена заметила, что лицо мэра обветрилось, кожа шелушилась — сразу видно кто тут редко бывает на поверхности.

— Мой человек следил за вами до самого Сити! Неужели ты думала, что я доверю судьбу города шайке бандитов и девчонке? — ухмыльнулся мэр. — Но я вижу, что ты выполнила задачу. Доставка доставлена до адресата, курьер. Ты молодец. Теперь верни мне мою призму!

Мэр протянул руку к кристаллу. Его острое лицо осветилось белым светом, глаза загорелись пламенем, то ли от отблесков призмы, то ли от алчности. Алена прижала призму к груди и сделала шаг назад. Рука мэра замерла. Он вонзил взгляд в глаза Алены и медленно покачала головой.

— Ты же не собираешься все усложнить? — глаза Сидоренко сузились.

— Мы не должны использовать Светляков в качестве источника энергии! — воскликнула Алена. Призма жгла руку, и Алена поняла, что во всем мире сейчас нет для нее дороже этого предмета.

— Это тебя не должно волновать. Зачем тебе лишние проблемы? Ты хотела уехать, увидеть море? За эту работу я дам тебе достаточно денег, хватит на билет на Ковчег. — мэр сделал такое лицо, словно был благодетелем бедных и обездоленных, только что нимб над головой не сиял. — Ты видела море? Представляешь огромные просторы воды? Больше никаких песков. Девочка, это твой шанс на новую жизнь! Просто отдай мне то, что принадлежит мне. То, что я и так получу — в любом случае. Весь вопрос в том увидишь ли ты море или твой скелет будут обгладывать стервятники за соседним барханом.

Солнце зловеще подсвечивало фигуру мэра красноватым светом, словно оно клонилось к закату. Алене очень хотелось верить ему, несмотря на наполненные злобой и алчностью глаза. Хотелось, потому что Алена не могла больше терпеть эти пляски со смертью. Все, чего она хотела — сесть на этой чертов корабль или кто он там, и уехать подальше от пустыни, зверей, от злых маленьких глаз мэра. Забыть все как страшный сон. Просто смотреть на бескрайнее море, опускать руки в прохладную воду…

Но ей не нужно было море без Ваньки.

— Если мы уничтожим Светляков, мы уничтожим самое светлое, что есть в этом мире! Мы не должны этого делать!

— Кто ты такая, чтобы мне указывать! — мэр побагровел. — За мной жизни тысяч людей! Я должен заботиться о них!

— Ты никогда о них не заботился! Ты думаешь лишь о