Избранница горца - Карен Монинг

Кейон кивнул.

— Хотя у моего клана были не такие варварские обычаи. У меня было семь сестер, которые могли говорить одновременно — и очень громко, если волновались, — это меня кое-чему научило.

Джессика рассмеялась. Потом они оба помолчали. Она открыла рот, чтобы что-то сказать. Закрыла. Помедлила, потом открыла снова. И подалась вперед, понизив голос.

— А как это случилось, Кейон? Как ты попал в это зеркало?

— В другой раз, — ответил он. Хотя какая-то извращенная часть его души хотела, чтобы Джессика думала о нем как можно хуже, горец чувствовал, что между ними зарождается настоящая близость. И не хотел портить ее рассказами о древних грехах. — Пора спать, милая Джессика. Завтра нам многое нужно сделать.

Позже, той же ночью, Кейон стоял, полностью обнаженный, перед серебристой преградой из стекла. Вооружившись ножами и пистолетами, он наблюдал за спящей Джессикой.

Одетая в слишком большую для нее одежду, Джесси свернулась в гнезде из его вещей у основания рамы. За минувшие века Кейон не раз забирал и прятал разную одежду. Как только настала ночь и температура резко упала, он отдал весь свой запас Джесси, снял даже футболку и джинсы, чтобы она не замерзла холодной октябрьской ночью.

Сон, как и прочие физические нужды, в зеркале исчезал. Он будет на страже, пока девушка не проснется. Пока что Кейон сделал для ее безопасности все, что мог. Но не все, что вообще было в его силах, и собирался сделать все, что только возможно, ради ее безопасности, не считаясь с ценой.

Им действительно многое нужно было сделать. Завтра они вернутся в Инвернесс за припасами. Он обойдет их временное убежище по периметру, закопает охранные камни в восьми точках и прочитает заклятия в сорока шести.

Завтра он найдет, чем сделать себе татуировку, потому что ему понадобятся защитные руны, чтобы закрыться от темных сил, которые придется заложить в ловушки, необходимые для защиты от Лукана и его приспешников. Завтра он изменит почву так, как когда-то, очень давно меняли землю для погребений, силой заставит ее измениться, призовет к жизни, заставит повиноваться ему и только ему.

Если в почве попадется нечто мертвое, могут возникнуть… трудности, но он защитит Джесси. Даже если ему придется покрыть себя рунами с ног до головы, сбрить волосы и сделать татуировки на голове, на ладонях, на ступнях и на языке, он защитит ее.

«Однажды ты покроешь татуировками все свое тело». Слезы блестели в глазах его матери, когда она заметила свежие алые татуировки на его шее. Такие свежие, что его кровь все еще проступала на них капельками, неотличимая от рисунка. «А как ты после этого защитишь свою душу? Кейон, ты должен остановиться. Отошли его прочь».

Он тогда смеялся над ней. «Я не покрыл и десятой части тела, мама. А Лукан пусть и образованный человек, но у него недостаточно силы, чтобы стать опасным».

«Ты ошибаешься. И он делает опасным тебя».

«Ты не понимаешь, о чем говоришь».

Но она понимала. С того ненастного зимнего вечера, когда темный незнакомец из Уэльса появился у ворот и попросил приюта, говоря, что заблудился из-за метели.

«Отошли его, Кейон! — умоляла она. — Он пришел к нам во тьме, и тьма не только следовала за ним по пятам, она живет в его душе». Его мать всегда прислушивалась к тому, что считала даром предвидения.

«Мы просто накормим его и приютим на одну ночь», — сказал Кейон, чтобы доставить ей удовольствие. В те времена он ничего так не любил, как видеть близких людей счастливыми. Особенно сестер и мать. Эти восемь женщин были словно стайка ярких бабочек, порхающих по его жизни и делающих ее красочной. В их присутствии Кейону не терпелось найти себе пару на всю жизнь.

Но когда он понял, что сидящий за столом гость — тоже друид, Кейон слишком заинтересовался, чтобы прогнать его. Отец Кейона умер до рождения сына, братьев у него не было, и он никогда не слышал, что такие же, как он, существуют.

Одно цеплялось за другое. Самолюбие и высокомерие сыграли не последнюю роль.

«Мне доступно это заклинание, а тебе?»

«Айе, а ты знаешь вот это?»

«Айе. Ты умеешь призывать элементалей?»

«Айе. А владеешь ли ты Гласом? Слышал ли ты о Реликвиях Невидимых?»

«Нэй, мне известны только Реликвии Светлых: копье, камень, меч и котел».

«Ах, так ты не слышал о Магическом Стекле…»

Так Лукан называл поначалу Темное Зеркало. Уэльский друид начал раскладывать свои силки в первый же вечер, и приманка была подобрана великолепно. «Можешь ли ты представить, что значит предвидеть политические перемены? И знать, с кем из претендентов на трон твоему клану стоит заключить союз? Или когда твоим любимым грозит беда? Говорят, что зеркало показывает будущее четко и подробно, чего никогда не достичь с помощью наших заклинаний».

Пульс Кейона участился от мысли о том, что зеркало сможет показать ему его будущую жену — судьбу Келтара на всю жизнь.

Все началось с того, что он просто открыл дверь в тот зимний вечер, с того, что не прислушался к совету матери, — сложная картина жизни складывается из самых простых решений, мельчайших поступков!

Все те, кого он когда-то любил, были мертвы уже более тысячи лет.

Считал ли Лукан дни, оставшиеся до Самайна — или, может, валлиец называет этот праздник Холлантаидом, ночью визита призраков, ворожбы и гаданий, праздничных костров, — как считает он сам? Кейон говорил о днях, но считал при этом каждую минуту, которая ему осталась.

— Чуть больше шестнадцати дней, Тревейн, — прорычал он в холодную горную ночь, — и ты рассчитаешься за все, что отнял у меня.

Через триста восемьдесят четыре часа и сорок три минуты, если быть точным, он наконец-то сможет отомстить.

Глаза Кейона потемнели, когда он взглянул на Джессику.

Он никогда не думал, что месть окажется обоюдоострым мечом.

17

Кейон МакКелтар был машиной.

И Джесси это совершенно не нравилось.

После той близости в аэропорту и теплого дружеского разговора вчера вечером, после того как она спала, окруженная его терпким чувственным запахом, одетая в его одежду, свернувшись на его вещах, после того как ей снились эротические сны с его участием… Да такие сны, что автор Кама Сутры сел бы и начал за ними записывать! После того как она проснулась и увидела, что он стоит над ней обнаженный, смотрит на нее из зеркала и возбужден настолько, что у нее тут же пересохло во рту, зато другая часть тела стала влажной… Джесси ждала… ну, как минимум нескольких жарких поцелуев.