Каждый день декабря - Китти Уилсон

– А я о чем!

– Ладно, ты стремительно вляпалась в отношения, год свиданий сократила до пары недель, и у тебя не было секса в любовной хижине?

– Секса вообще не было.

– Не может быть! – Луиза со звуком ставит бокал и выпрямляется. – Вообще не было? Да, в прошлом я припечатывала тебя словцом, но за последние несколько лет в твоем интимном поведении наметились подвижки. Ты уже не спишь исключительно с разносчиками половых инфекций, которые одной рукой гладят тебя по лицу, а другой так и норовят стибрить твой кошелек… – Я давлюсь вином. Но она недалека от истины. Жестко, но очень верно. – …Теперь ты вообще ни с кем не спишь. Вообще. И наконец на твоем горизонте появляется мужчина, который на тебя западает, и все равно секса нет? Даже шаловливой ручонкой?

– Говорю тебе, нет! Вообще. Одна платоника.

– А почему?

– Ну, он здесь всего на месяц, и я ему не интересна в этом смы…

– Ты ему очень даже интересна в этом смысле. Я видела, как он на тебя смотрит. Как вы танцевали. Ты ему очень даже интересна в этом смысле.

– Ну, это сложно.

– В чем сложности? Ты взрослая, и он взрослый. Ты свободна, и он свободен, я так понимаю. Вы двое взрослых людей, которые интересны друг другу в этом смысле.

Для полной доходчивости она выделяет голосом последние шесть слов.

– У него по-прежнему есть чувства к Джессике.

– О-о! Пусть так. Но в какой-то момент ему придется двигаться дальше. Пусть себе любит Джессику – думаю, он будет любить ее всегда, – но это не исключает чувств к тебе. Пусть уже достанет свой… – Луиза свистит и делает неопределенный жест рукой, – и живет настоящим и будущим, а не прошлым.

– Это только на словах так просто.

– Сказать – уже кое-что. Где твоя прямота, Белл Уайльд?

– Я не буду ничего говорить. Кроме того, он стал от меня шифроваться.

– Что, блин?

Луиза снова выпрямляется.

– Да, обычно он отвечает за считаные секунды, а после поездки на «Зимнюю сказку» замолчал. Это была мечта, ставшая явью, так красиво, что даже чуточку страшно. Тогда все изменилось и стало казаться, что это навсегда. А после – ни звука. Даже после того, как я написала ему про Джамала. Точки были, а сообщение так и не пришло.

– Какого черта? Нет, так дело не пойдет. Шифроваться – это уже ни в какие ворота. Это малодушно. Скажи ему об этом и двигай дальше. Так будет лучше для всех. Я была о нем лучшего мнения. Луч-шего! Вот мудак. Хватает же наглости!

– Наверное, его можно понять.

– Разумеется, ты все можешь понять. И до конца своих дней, блин, будешь оправдывать скотское к себе отношение. Посмотри-ка под другим углом. Представь, что Марша выросла и целый месяц проводит с парнем, который ей нравится и которому она вроде бы тоже. А затем вдруг он перестанет отвечать на сообщения или что там будет в недалеком будущем…

– Нет!

– Вот. Теперь до тебя дошло.

Бип!

Мы дружно поворачиваем головы к моему телефону, у которого засветился экран.

– Не-е-т! Это от него?

Я хватаю телефон и напряженно всматриваюсь в экран. Затем перевожу взгляд на Луизу.

– Что? От кого?

– От Элисон.

Луиза пожимает плечами – разумеется, она не в курсе, кто такая Элисон. И откуда бы ей знать? С тех пор как Рори стал моим конфидентом, я перестала посвящать Луизу в свою жизнь – вот дура-то! Неужели я превратилась в одну из тех женщин, которые кидают подругу ради мужчины? Надеюсь, что нет. Просто моя голова закружилась от того, что у меня есть Рори, и я держала это в тайне, потому что боялась накала чувств и того, насколько стремительно все развивается.

– Элисон – это мама Рори.

– И что она пишет? С ним что-то случилось, и поэтому он не отвечает?

– Сбавь обороты. Она напоминает о приглашении на викторину, которая состоится в местном пабе. Наверное, мне не стоит туда идти? Да, пожалуй, не стоит.

– А ты хочешь пойти?

– Не-а.

– Врешь?

Она морщит нос и придвигается вплотную ко мне.

– Ага. Я люблю викторины. А это рождественская. И Элисон такая чудесная.

– А ты решительная женщина, которая поступает, как считает нужным, если это никому не вредит?

– Ну да. Пожалуй. Определенно решительная, с тех пор как задвинула на место папу.

– Он давно напрашивался. Итак, решительная женщина, которая делает, что пожелает, если никому от этого не станет хуже, ты действительно не пойдешь на викторину, потому что боишься, что тебя неправильно поймут, или не хочешь огорчить мужчину, который от тебя шифруется?

– Да.

– Это неправильный ответ. Будь собой. Поговори с Элисон начистоту. Скажи, что была бы рада пойти, но считаешь, что этого делать не стоит. Если она не ответит, тогда станет ясно, откуда ветер дует. А если скажет все равно приходи, то не раздумывай. Будь собой, Белл. Ты всегда действовала напрямик. Иногда даже слишком. Поговори с ней начистоту, а там видно будет. И хрен с ним, с Рори.

Я согласна с ней. Так и сделаю. Хрен с Рори. Обычно мне не хочется выходить, однако сейчас я хочу пойти. Но в глубине души я понимаю, что все не так просто.

Я никогда еще не слышал

И не читал –   в истории ли, в сказке ль, –

Чтоб гладким был путь истинной любви[45].

Двадцать девятое декабря

Рори

Я знаю, мне будет полезно куда-нибудь выбраться, и пытаюсь найти мотивацию. Если честно, пытался и забил на это. После поездки на «Зимнюю сказку» я погрузился в мрачное настроение. Такая всепоглощающая, парализующая тоска не накатывала на меня уже давно. Начавшись как чувство вины перед Джессикой, она развилась в вину перед Белл, и сейчас я испытываю отвращение к себе из-за них обеих.

Сегодня днем я решил собраться с духом, больше не увиливать и написать ей, что мне с ней тесно. Ее нужно оттолкнуть. Я сильно привязался к этой женщине и начинаю подозревать, что это взаимно. Но именно потому, что я так сильно привязался к ней, я понимаю, что она заслуживает большего. Ей нужно держаться подальше от меня, от моей жизненной траектории. Ей нужен кто-то другой, без ущерба. У нее должна быть полноценная, нормальная жизнь с человеком, который будет ей соответствовать, а не тот, кому еще долго придется прорабатывать психологические травмы. Чтобы быть достойным такой женщины, я должен стать лучше, а пока я такой, как есть. И депрессия, накатившая на меня после спектакля, – наглядное тому подтверждение. Это нерационально и ненормально, но это факт.

Я привязался к Белл, и ничего тут не поделаешь. Подозреваю, что еще немного – и влюблюсь. Притяжение было всегда. Помню, впервые я мельком увидел ее на Неделе первокурсников, как только вошел в клуб, где проходила рейв-вечеринка. Она танцевала на подиуме, и я минуты две стоял, как прикованный, следя за движениями ее рук, любуясь тем, как развеваются волосы, завороженный ее уверенностью в себе. Теперь я знаю, что уверенность была напускной, что она была столь же юной и отчаянно неуверенной, как и все остальные.

Как я заприметил Белл, так меня заприметила Джессика и повела охоту с целеустремленностью и решимостью, от которых моя голова пошла кругом. Я был рад этому. Я влюбился в Джессику, и со временем эта любовь становилась все сильнее. Тогда она сокрушила меня. Она была блондинка, рафинированная, умная, умела четко излагать свои мысли, и она меня хотела.

Меня!

Благодаря Джессике я узнал, что значит влюбиться по-настоящему. Что такое настоящая повседневная любовь – не притяжение на расстоянии и ее подростковая школьная влюбленность, а когда любишь с недостатками, живешь бок о бок и любишь друг друга. Когда признаешь чужие недостатки и не скрываешь свои. Когда два человека сходятся с намерением вместе строить общую жизнь. И с каждым днем я любил ее все больше, и каждый день мне казалось, что сильнее любить невозможно, но день проходил, и любовь прибывала. Она была Единственной – это действительно так.

Мы редко спорили или ссорились – проблемы в наших отношениях начались за несколько недель до аварии. Я начал с беспокойством замечать, что Джессика ведет себя странно: она задерживалась допоздна на работе, по возвращении от нее пахло алкоголем, ее глаза оживленно блестели. Она принимала душ перед уходом из дома и бежала в него сразу по возвращении домой. Еще дважды в неделю стала ходить на йогу, хотя раньше всегда говорила, что предпочитает упражняться со мной на полу, что ей нравится на моих глазах делать растяжку, наклоняться и изгибаться. Мне стало казаться, что я ее теряю, что ее тянет на сторону. Возникло подавляющее чувство чего-то такого, прежде неизвестного. Той ночью, когда была вечеринка, меня охватила дикая ревность,