Ослокрады. Говорящий сверток - Джеральд Даррелл

ветром дело не станет, — проговорил Ха-Ха. — Скажите мне направление и силу ветра, и я запущу его — ничего нет проще.

— Возьмите с собой таблетки от морской болезни! — неожиданно прокричала Дульчибелла.

— Женщина, помолчи! — прикрикнул на нее Попугай. — Мы обсуждаем важные вещи.

— Таблетки от морской болезни тоже важная вещь, — возразила Дульчибелла. — Если вас укачает и вы не сможете убежать от оборотней, — это разве не важно?

— Я прослежу, чтобы он их принял, — успокаивающим тоном пообещала Пенелопа.

— Как я хотела бы пойти с вами и тоже помочь, — сказала Табита, — но я слишком велика и не помещусь в лодке.

— Ты слишком велика, а я слишком стар, — сказал волшебник. — И все-таки я чувствую себя виноватым из-за того, что взваливаю на вас, детки, всю работу и подвергаю таким опасностям.

— Ерунда, — возразил Питер, — я бы ни за что на свете не хотел упустить такое приключение!

— Я тоже, — подхватил Саймон.

— Не беспокойтесь о нас, — утешила его Пенелопа, обвивая его шею руками и целуя в розовую щечку. — Нам нравится вам помогать, и мы вам вернем Мифландию, вот увидите.

— Троекратное «ура» мисс Пенелопе! — закричал Этельред, хлопая в ладоши.

— Вы очень добры, очень. — Ха-Ха снял очки, которые вдруг почему-то запотели, и громко высморкался.

— Мисс, — горячо сказал Этельред, — можно и мне с вами, мисс? Я не больно велик, много места не займу, а вдруг и пригожусь?

— Конечно, пусть едет, — сказал Саймон, — наш храбрый мистер Жаб.

— Разумеется, — подтвердил Питер, — как же без нашего сообразительного Этельреда.

— Ты будешь моим личным защитником, — заключила Пенелопа, — ты наша гордость, Этельред.

Этельред от полноты чувств раскраснелся, как восемь кило спелых помидоров, и был вынужден отойти в сторонку и тоже очень энергично высморкаться.

Итак, на следующее утро, попрощавшись с волшебником, Табитой и неутешной Дульчибеллой, дети вместе с Попугаем и Этельредом вышли по одному из многочисленных туннелей прямо на берег моря.

Песок словно состоял из крошечных жемчужинок, а небольшие волны цвета шампанского разбивались о берег с мелодичным звоном, как будто кто-то пробегал пальцами по струнам арфы. «Неудивительно, — подумала Пенелопа, — что море это называют Поющим».

На поверхность этого кроткого музыкального моря они и спустили свою надувную лодку, и тут же, как обещал Ха-Ха, задул теплый ветерок. Парус выгнулся, как лук, и лодка быстро заскользила вперед, унося Пенелопу, мальчиков, Попугая и Этельреда, а также большую корзину с провизией, которую дал им в дорогу Ха-Ха. С собой они взяли также серпы для того, чтобы срезать руту и лаванду, и большие мешки, чтобы их туда складывать.

— Скажи, Попугай… — Пенелопа не в первый раз с тех пор, как очутилась в Мифландии, задавала подобный вопрос. — Кто такие оборотни? Я как будто читала про них, но плохо помню, что именно.

— А я помню, — вставил Саймон. — Это, кажется, люди, которые в полнолуние якобы превращаются в волков, так?

— Совершенно верно, — ответил Попугай. — Безобразное суеверие, и притом глупое. Но в те времена, когда Ха-Ха создавал Мифландию, множество людей твердо верили в существование оборотней, и поэтому их водилось в мире довольно много. Они умоляли разрешить им жить в Мифландии, так как они начали вымирать. И наш Ха-Ха, хоть и сомневался, все же решил уважить их просьбу и позволил им поселиться на том острове, куда мы плывем, при условии, что они разделят его с другими нарушителями спокойствия — мандрагорами и блуждающими огоньками. Тут как раз и огневки попросили подобрать для них какой-нибудь островок помрачнее, вот Ха-Ха поселил и их там.

— Я слыхала про то, как блуждающие огоньки заманивают путников в болота и зыбучие пески, — сказала Пенелопа. — А что такое «огневки»?

— Необычайно красочные существа, — ответил Попугай. — Самые красочные в Мифландии. Они родственники блуждающим огонькам, бывают и горячими и холодными, а блуждающие огоньки, как известно, всегда холодные. Огневки — премилые создания, робкие, но очаровательно прямодушные. А блуждающие огоньки — те, напротив, племя своевольное, сплошь озорники и безобразники.

— А мандрагоры? — спросила Пенелопа. — Они тоже родственники огневкам?

— Нет, нет, — ответил Попугай, — это растения, и притом ленивые бездельники. Когда-то их широко использовали в медицине и заговорах, им это, разумеется, не нравилось, они взяли и изобрели крик.

— Крик? — переспросил Питер. — Помилуйте, как можно изобрести крик?

— Они издают крик, такой ужасный, — Попугай поднял вверх для вящей внушительности коготь, — такой жуткий, леденящий душу крик, что тот, кто слышит его, сходит с ума.

— Это чтобы их не срывали? — догадался Саймон.

— Да, — подтвердил Попугай. — Так что теперь они только и делают что спят без просыпу и днем и ночью, и, если кто-нибудь их по неосторожности разбудит, они разом просыпаются и все вместе вопят. Можете себе представить, что это такое?

— Ах, черт, и нам предстоит пройти целый лес мандрагор? — проговорил Питер. — Да, путешествие-то действительно рискованное.

— Я же говорил вам, — сказал Попугай. — Есть чего опасаться: сперва мандрагоры, потом волки, а потом еще блуждающие огоньки. Днем, правда, их нет, и волки тоже спят. Поэтому-то Ха-Ха и настаивал, чтобы мы высадились на острове днем.

— Мы идем быстро, спасибо Ха-Ха, — заметил Саймон.

Лодка и в самом деле скользила по мелодичным волнам с хорошей скоростью. Солнце пригревало, ветерок дул теплый, путешествие было восхитительное. В прозрачной воде дети видели, что происходит на глубине шести метров: шныряли косяки разноцветных рыб; в огромных раковинах блестели жемчужины; гигантские омары и крабы поражали многообразием красок. Маленькие стайки алых и голубых летучих рыб внезапно выпрыгивали из моря прямо перед лодкой и летели над поверхностью, чирикая, точно птички, а потом снова погружались в воду.

— Послушайте, мисс, — шепнул Этельред, — если вам боязно из-за оборотней, то не бойтесь, мисс, я с вами, уж я за вами пригляжу, ей-богу.

— Конечно, мне было бы страшно, — ответила Пенелопа, — но с моим личным защитником я ни капельки не боюсь.

Видно было, что Этельреду ее ответ доставил огромное удовольствие.

Они плыли уже несколько часов подряд, и ласкающий ветерок и солнце утомили их. Попугай, решив соснуть немножко, сунул голову под крыло. Этельред храпел, лежа на спине, цилиндр покоился у него на груди. Пенелопа и мальчики тоже дремали, усыпленные душистым воздухом.

Через некоторое время Пенелопа проснулась и продолжала лежать, раздумывая, не пора ли им перекусить. Глядя вверх в чистое зеленое небо на батальоны проплывающих цветных облаков, она вдруг почувствовала, что что-то не так. И тут же догадалась, в чем дело. Они стояли на месте, не двигаясь. Она села и огляделась: со всех сторон, насколько хватал глаз, они были окружены водорослями. Крупные лиловые и зеленые завитки