Мы из спецназа. Поединок - Андрей Щупов

- Марат достал карту, и Дима утверждает, что на ней обозначены маршруты патриарха, причем крестиками помечены отдельные места. Возможно, там, где заложена взрывчатка.

- Так чего мы здесь сидим? - Стас решительно поднялся.

- Сиди, аника-воин. - Лосев прошелся по комнате, оценивающе взглянул на Стаса. - Словом, делаем так. Сюда они, конечно, вряд ли придут. Валентин прав, людей у них не так уж много, и всюду им не поспеть. Но засаду мы все-таки оставим. На всякий пожарный, мало ли.

- Я не останусь! - запротестовал Стас.

- А тебя никто и не спрашивает. Останешься как миленький. А то после командировки тебя ветром шатает. Приглядывать за тобой будет Андрей, если Валентин не возражает. - Тимофей выдержал паузу. - Думаю, если до сих пор они не пришли, значит, скорее всего, и не придут, но все-таки будьте начеку. И Сему пока из дому не выпускайте.

- Это почему? - возмутился из угла хозяин квартиры, но Тимофей даже не удостоил его ответом.

- Все!… - Он звучно хлопнул в ладоши. - Валентин, собирай своих хлопцев, и едем к Харитонову.

Глава 37

Если прежняя компания Семена Сергеевича откровенно смущала, то с Андреем и Стасом он сошелся довольно быстро.

Сближению отчасти способствовала бутылочка армянского коньяка, к которой он приложился, после чего хозяин квартиры угостил спецназовцев чаем и даже вареньем из китайского лимонника.

- От него, во-первых, сила мужицкая крепнет, - Сема красноречиво потряс в воздухе кулаком, - а во-вторых, сон улетучивается. Главное - это тебе не какой-нибудь дурной кофе, а самый натуральный тонизатор! На шестом месте значится после женьшеня!

Услышав про «мужицкую силу», Андрей потянулся к варенью. Стас шутливо пришлепнул его по руке:

- А ты куда, маньяк сексуальный?

- Сам ты!… - Андрей все же дотянулся до банки, зачерпнул полную ложку, торопливо сунул в рот. Глядя на него, Стас усмешливо покачал головой.

- А вот еще чудо какое измыслили, - прихлебывая из чашки, продолжил словоохотливый Семен. - Слыхали, наверное, про двенадцатилетки?

- Какие двенадцатилетки?

- А такие. Мы-то с вами в нормальных десятилетках учились, а теперь там нулевой класс какой-то придумали, да к десятому классу одиннадцатый пристегнули. - Сема авторитетно покачал головой. - Я так смекаю, скоро все школы переведут на американскую методику. Министр образования пальцы перед репортерами гнул, объяснял, что надо равняться на Запад. Там, дескать, гамбургеры - и у нас будут. Только для этого учиться надо с восьми лет и не перегружать бедных детей знаниями.

- Это что же получается? Восемь плюс двенадцать да еще пять… - Наморщив лоб, Андрей посчитал. - Ерунда какая-то! Двадцатипятилетние оболтусы будут сидеть за партами?

- Вот и я про то же. Раньше такое словечко было - «вредительство». Вот это самое вредительство нынешнее Министерство образования и творит. Спрашивается, чего нам равняться на Америку? У них, считай, две трети ученых из бывшего соцлагеря, а назад, значит, гамбургеры! Денег много - это да, а больше ничего хорошего и нет. И законы такие же скользкие, и правители не меньше нашего завирают. Я вам больше скажу: вся их хваленая армия только на современной технологии и держится.

- Ишь ты, знаток какой… - Стас усмехнулся.

- А что! Наши морпехи в горах мерзнут, на одной спиртовой таблетке впятером греются, да еще со снайперами в гляделки играют. Какой янки подобное выдержит? - вступил в разговор Андрей.

- Да уж, второй Вьетнам им не по зубам, - подхватил Семен.

- Какой там Вьетнам! У них астронавты на наших орбитальных станциях в голос подвывают. Того нет, этого! И мороженое не сладкое, и душ не горячий.

- Ты бы не завирал, Андрей, - попросил Зимин. - Мороженое-то тут при чем?

- Это как сказать. Иногда, знаешь ли, войны проигрывались именно из-за таких пустяков.

- Ну уж мороженого у Штатов хватит, можешь не переживать.

- Тут, Стасик, в другом дело. - Андрей сокрушенно вздохнул, и его физиономия приобрела печальное выражение. - Я ведь, знаешь ли, всегда считал себя патриотом, никогда про родину плохого не думал. А сейчас с ужасом чувствую - не принимаю!

- Чего это ты не принимаешь?

- А всего! Города нашего грязного, праздников пьяных, депутатов, раскатывающих на «мерседесах». Нормальные вроде люди, а как живем! Яблони с сиренью рубим, тополя чахлые сажаем. Специально, наверное, чтобы с пухом каждый год бороться. - Андрей подлил себе чайку, покрутил головой, точно выискивая за окном еще какие-нибудь негативы. - Тут знакомый из Татарстана приезжал, рассказывал про чистые скверики, про ухоженные подъезды. А у нас? Как очередная весна, так горы помоев на улицах, в песочницах - собачий помет, в подъездах - шприцы использованные, во дворах - свалки. Иной раз встанешь поутру, услышишь по радио какую-нибудь хренотень, и до того тошно становится! Вспомни, как наш Мозырев на цырлах бегал, каждый западный пук ловил. В результате легли под МВФ, Югославию проморгали, Наджибулу продали. О Чечне я уже не говорю… Знаешь, я даже к братве стал лучше относиться. Правда, правда! Они хоть за лозунги популистские не прячутся - честно себе воруют и грабят.

- Ну ты даешь! - Стас присвистнул.

- Это не я даю, они дают. Мне сосед как-то пожаловался, что милиции боится больше, чем бандитов. Против последних у него песок в карманах и фомка в сумке, а с милицией такие номера не проходят. То есть там война в открытую, без дураков, а тут ни то ни се.

- Да-а, брат, лимонник тебе положительно пошел не на пользу. Ты, часом, не перегрелся? - Зимин потрогал у Андрея лоб.

- А чего это я должен перегреться?

- Откуда же мне знать? То Америку ругаешь, то сербов, то нашу родную милицию. Никакой логики.

- Может, с логикой действительно малость того, только у меня как у государства. Если у него путаница в мозгах, то и у меня то же самое.

- Вот это, пожалуй, логично. - Зимин улыбнулся.

- Еще бы! - воодушевился Андрей. - Говорим одно, делаем другое. Сколько про тот же СПИД треплемся, а зайди в любую аптеку - и поймешь: все делается, чтобы перезаражать всю страну. Отечественные презервативы - барахло, а импортные не меньше трояка тянут.

- А что? Дешевле, чем проезд на метро.

- Может, и дешевле, только если я, к примеру, школяр, порнухи насмотревшийся, и если в кармане у меня ни шиша, зачем же я буду платить трояк за один-единственный трах? Я лучше рискну - и как пить дать подцеплю какую-нибудь заразу.

- Ну, положим, заразу мы в любой момент можем подцепить. Хоть на том же благословенном Западе.

- Ну да?

- Только у тех же американцев после иракской операции порядка пятнадцати тысяч загремело по госпиталям. Надышались и сникли. Несмотря на противогазы с респираторами.

Вволю перемазав весь мир дегтем, спорщики на некоторое время примолкли. Покосившись на стоящий неподалеку будильник, Семен пробормотал:

- Лишь бы только доллар держался, а то чудится мне, подомнет его евро. А уж тогда начнется…

- Что начнется-то? - Андрей, не удержавшись, хмыкнул.

- Да что угодно, - грустно пробормотал Семен. - Хоть даже война какая-нибудь новая. Либо опять в Македонии, либо на Ближнем Востоке.

- Ты, Сема, оптимист!

- Я реалист. - Семен захрустел сушкой. - А еще я, ребятки, думаю, что никто уже сюда не придет.

- Выгнать хочешь? Не выйдет. - Андрей покачал головой. - Нам, конечно, тоже домой хочется, но, увы, эту ночку, видно, придется покемарить здесь. Для твоего же блага.

- Так ведь я не против. - Семен вздохнул. - Кровати есть, сидите, если есть такая охота.

Тихо играло радио, и в такт незримому ударнику Дмитрий постукивал пальцами по рулю. Проносящийся мимо город был тускл и несвеж, но это был его родной город, который имел право на теплые чувства, привязанность и любовь. В былые времена здесь было намного чище, но зато в те годы екатеринбуржцы не знали, что такое баночное пиво, и - о, ужас! - понятия не имели о музыке Цоя и «Нау». Само собой, не имели они и сладкой возможности транжирить денежки в казино «Эльдорадо», катать шары в кегельбанах «Луны-2000» и продуваться в пух и прах в бильярдных «Карамболя». Ну а без этого и прогресс не прогресс, и жизнь не жизнь. Воистину вне индустрии развлечений для современного человека просто не существует цивилизации, и лозунг «Хлеба и зрелищ!», видимо, не потеряет своей актуальности и через двести, и через тысячу лет.

Мгла накрыла Екатеринбург темной шерстяной варежкой. Редкие фонари праздничного настроения не создавали, и улицы города освещались преимущественно светом из окон. Валяясь на диванах, мужчины посасывали пиво и глазели в телевизоры, женщины с энтузиазмом прижимали телефонные трубки к смозоленным ушам, с восторгом обмениваясь сплетнями о событиях последних суток, подростки с не меньшим энтузиазмом тискались и целовались в подъездах.