Трикстер - Дж. С. Андрижески

попытаться пробить щит и увидеть сквозь стену, скрывавшую свет Дигойза.

Он не особо добивался успеха.

Я это знал хотя бы по чистому уровню раздражения, пульсировавшему и искрившему в свете Териана. Я всё ещё наблюдал за его усилиями, когда тон конструкции снова изменился.

Я ощутил, как тот резкий, напитанный силой свет начинает отступать.

На лице Дигойза отразилось облегчение, когда серебристая завеса вокруг него начала рассеиваться. Яркий серебристый свет отстранился от него, оставив после себя лишь куда более слабое и приглушённое свечение коленопреклонённого света.

В те же несколько секунд Териан нахмурился.

— И каково это было, Реви’? — холодно сказал он. — Ты показал папочке свою любимую сучку? Он по-прежнему любит тебя спустя всё это время?

— Почему бы тебе не спросить у него самого, Терри? — парировал Дигойз.

Голос Дигойза прозвучал жёстко.

Его слова отражали отголоски того облегчения, а также резкие нотки напряжения, которым до сих пор вибрировала конструкция вокруг моего света. Что-то в последнем заставило меня нахмуриться, затем пристальнее присмотреться к Дигойзу. Сделав это, я испытал лишь неверие.

Его руки дрожали.

Gaos d’lalente… его руки реально дрожали от взаимодействия с Галейтом.

Могучий Дигойз дрожал как ребёнок.

Я не мог понять, заметил ли Териан.

Я чувствовал, как он отступил в Барьер, в верхние уровни сети, и поймал себя на мысли, что он послушался совета Дигойза и теперь хотел поговорить с Галейтом. Териан отправился прямиком к своему боссу, чтобы узнать исход их взаимодействия.

Когда Териан отключился, я ощутил, как злость в его свете извращается в холодную ярость.

Он уставился на Дигойза, эта ярость и неверие отразились в его голосе.

— Значит, ты получил то, чего хотел, — сказал он, и его янтарные глаза ожесточились. — Хорошо тебе, Реви’. Галейт говорит, что мы должны отпустить тебя и твоих друзей.

Его слова прозвучали странно громко.

Отчасти это могло быть из-за того, что в остальном на поляне царила тишина.

Я слышал гул насекомых, когда позволял себе сосредоточиться на этом, а также время от времени крик птицы или мартышки на верхних ветках деревьев. Однако стоявшие тут видящие не издавали ни звука. Я не слышал их дыхание и тем более сердцебиение.

Из света Териана продолжала исходить ярость.

— …Однако Галейт не говорил, что мы не можем взыскать пошлину перед тем, как ты уйдёшь, Реви’.

Говоря, он скользнул ближе к другому мужчине, перемещаясь странными, боковыми, скользящими и крадущимися движениями, которые сбивали с толку моё зрение. Он сократил расстояние между собой и собеседником с дезориентирующей грацией, которую я никогда не замечал ни за кем, будь то человек или видящий.

Прежде чем я успел хоть моргнуть, в руке Териана оказался нож.

Он поднёс лезвие к горлу Дигойза, двигаясь так быстро, что я ничего не видел, пока сталь не прижалась к бледной коже, вминая её по изогнутой линии.

Другой видящий застыл, рефлекторно отводя голову и держа шею под странным углом. Теперь он смотрел в глаза Териана, сощурив собственные глаза до щёлочек.

Я впервые реально увидел это; я увидел живущего там хищника, о котором говорил мне Териан.

— Может, перед твоим уходом я пожелаю взыскать пошлину с тебя, Реви’.

Дигойз быстро окинул лица других видящих на поляне.

Этот взгляд был мгновенным и пронизывающим. Я буквально ощущал, как он оценил расстояние, отделявшее нас друг от друга, от места где он стоял, от видящих, пришедших с ним.

Я осознал, что это был взгляд бойца — быстрый, стратегический, исключительно собирающий информацию — и вновь я перехватил руками оружие, внезапно чувствуя необходимость заново оценить другого мужчину.

Мои мышцы напряглись, и я посмотрел на тот же неровный круг тел и лиц, намного медленнее, чем Дигойз, но пытаясь увидеть их так, как увидел он. При этом я ощутил, как по конструкции пронёсся интенсивный заряд, словно по щитам ударили разрядами в тысячи ватт, которые теперь струились в считанных миллиметрах от моей кожи.

— Не делай этого, Терри, — сказал Дигойз.

Его голос смягчился.

— …Если убьёшь меня, перемирие между Организацией и Семеркой будет нарушено, — сказал Дигойз. — Семёрка, может, и мирная по своей природе, но такого они не потерпят. Ты это знаешь. И Галейт тоже. Ты знаешь, что находится позади меня, среди тех холмов. Они выследят тебя как бешеного пса, Терри, просто чтобы сделать из этого пример. И вот так запросто мы оба умрём, а эта холодная война между нами… это относительное перемирие… за одну ночь сделается очень даже горячей. И тогда у нашей расы не будет ни единого шанса, Терри. Ни у кого из нас. Нам не придётся ждать, когда люди нас убьют. Мы сделаем это сами.

Териан одарил его лёгкой улыбкой.

— А ты всё ещё политик, да, Реви’?

— Ты знаешь, что я прав.

— Знаю ли? Тогда почему я так сбит с толку всем этим, мой старый друг? — он крепче прижал лезвие к его горлу, и Дигойз вздрогнул, закрыв глаза на несколько секунд.

— Чем ты сбит с толку, Терри? — бесцветным тоном спросил Дигойз.

— Тобой, Реви’, — тут же ответил Териан. — Ты меня сбиваешь с толку, старый друг. Зачем ты делаешь это? Зачем работаешь на них? Что тебе от этого, Реви’? На самом деле?

— Она посредница, Терри, — сказал Дигойз. — Не говори мне, что ты не знал…

Териан издал жёсткий смешок, в котором звучало больше злости, нежели веселья.

— Ты не можешь её убить, — сказал Дигойз, повышая голос вопреки ножу у горла. — Ты совершенно точно, бл*дь, не можешь убить её ребёнка. Ты знаешь, что это может означать.

Когда Териан сильнее прижал нож к его горлу, теперь уже реально порезав его и вызвав тонкую струйку тёмной крови, Дигойз ахнул от боли, а его голос ожесточился.

— …Чёрт подери, Терри! Повзрослей! Дело не во мне. И не в нас. И не в нас с ней. Нет вообще никаких «мы с ней». Она замужем, помнишь? Как ты и сказал, у неё будет ребёнок от другого видящего. Она и я… я ни разу не притрагивался к ней, Терри.

Когда Териан издал очередной злой смешок, Дигойз рявкнул:

— …и если ты думаешь, что она — настоящая причина, по которой я ушёл, то ты вообще меня не знаешь! — его голос вернулся к тому жёсткому рыку. — Бл*дь, я больше не хотел там быть, Терри! Я ничего из этого не хотел. Я уже годами был несчастлив. Я ненавидел всё, чем мы занимались, и то, насколько хуже мы делали мир. И ты бы понимал это, если