Души в клочья (СИ) - Ника Смелая

мне и провёл рукой по моему предплечью, перепачканному моей же кровью. Я в ужасе обернулась и встретилась с ним взглядом. Дарованная душа была не одна. Обе они смотрели на меня и недовольно щурились. Я поняла это по тому, как переливалась сила в его зрачках. Он развалил ползамка, создал огромного голема, а его резерв всё ещё был полон. Ужасающе!

— Филипп, пожалуйста, не тронь его. — Я перевела взгляд на каменную темницу Люция.

Он уже вышиб глыбу, преграждавшую ему путь, и вот-вот оказался бы один на один с разъярённым психом, коим являлся мой муж.

— Я что угодно сделаю, но оставь его в живых. Прошу.

— Почему? Чем он лучше меня, Дафна? Я могу одним щелчком раздавить этого слабака, и ты больше никогда о нём не вспомнишь. Назови мне хоть одну причину, по которой я не должен этого делать! — Супруг выглядел пугающе. Стал шире в плечах и был напряжён до предела.

Казалось, что у него внутри кипит куда более суровое сражение, чем то, что он развернул в реальности. Души не могли прийти к согласию, и его трясло от постоянных колебаний силы.

— Я люблю его, — прошептала я, поднимая на Филиппа умоляющий взгляд и чувствуя, как по щеке течёт одинокая слеза. Обещала же себе больше не реветь, но, увы… не сдержалась.

— Ответ неверный, принцесса! Ты любишь меня! Неужели забыла?

— Любовь не мимолётное чувство. Если она поселилась в сердце, её не вытравят ни пара лет, ни безразличие. Влюблённость же — совсем другое дело. Время и отчуждение не оставят от неё ни следа. В тебя я была влюблена, Филипп. Ты растоптал мои чувства. Не этого ли ты хотел с самого начала? А Люций… он тот, ради кого я готова расстаться с жизнью, и сделаю это с радостью, если тем самым спасу его от твоего гнева.

Диал смотрел на меня неверящим взглядом и, кажется, обдумывал сказанное. А затем его буквально снесло с места. Люций наконец-то выбрался из каменного плена и накинулся на Филиппа. Пока они колотили друг друга, я увидела, что Дуэйн всё ещё сражался с уродливым големом, который двигался без участия своего создателя и наносил удары по тем местам, где буквально недавно находился черноволосый мечник. Грей атаковал чудовище с расстояния так, что из громадины то и дело вываливалось несколько глыб, но она всё ещё не теряла устойчивости. Местами на ней виднелись следы от огненных атак моего новоявленного свёкра, однако передвигалась она всё ещё свободно.

Брат и Алмор-младший действовали сообща, и уже в следующее мгновение Дуэйн вскочил голему на загривок и вбил один из своих мечей в зазор между валуном, представлявшим собой голову создания, и телом. Не теряя времени, он ударил по рукояти что было мочи, снося каменюку с её места. То же он повторил и с «руками» противника.

Лишившись равновесия, голем завалился назад и, упав на землю, рассыпался на множество отдельных валунов. Без контроля и помощи создателя его судьба была решена.

— Спроси её! — Крик Филиппа вернул меня к тому, что происходило у меня перед глазами.

Муж и Люций держали друг друга за горло и стояли неподвижно, сверля друг друга взглядом. Оба без сил, дыхание тяжёлое. Видно, что схватка вымотала их и ни один не может её продолжить.

— Мне нужно знать. Спроси её, правда ли это, и я обещаю сохранить ей жизнь, каким бы ни был ответ.

Люций посмотрел на каменного, решая, стоит ли ему доверять.

— Какой вопрос я должен задать? — сказал он спокойно, но голос слегка дрогнул.

Ещё бы, сойтись с Филиппом в рукопашной и не уступить было для него сейчас сверх его возможностей. Но он смог.

— Я хочу знать, кого она любит. По-настоящему, всем сердцем. — Супруг тоже еле стоял на ногах, но было заметно, что буря внутри него слегка улеглась. Глаза больше не загорались внезапными вспышками силы.

— Ответ на этот вопрос я знаю и сам. Это…

— Спроси! — теряя самообладание, закричал Филипп. — Ты это умеешь. Давай, менталист!

И он с силой надавил Люцию на шею, перекрывая доступ воздуха и вынуждая едва заметно кивнуть.

В тот же миг я почувствовала приятное тепло, коснувшееся меня, и захотела как можно скорее признаться любимому в чувствах. Он даже вопрос задать не успел, как я выпалила:

— Люблю тебя, сказочник! Так люблю, что не выдержу, если с тобой что-то случится. И если мне суждено пережить сегодняшний ужас, я готова забыть о гордости и отправиться с тобой в любом качестве. Хоть наложницей, хоть служанкой. Лишь бы быть рядом. Видеть тебя, дышать тобой.

Люций побледнел и отпустил руку, которой сжимал горло своего противника. Посмотрел на меня и, пребывая в шоке от услышанного, спросил:

— Правда?»

— Даже я знаю, что да, идиот! Почувствовал твою треклятую силу, — выкрикнул Филипп, отталкивая от себя дикейца.

Мне показалось, что я снова увидела перед собой того самого паренька-сказочника из нашего совместного прошлого, настолько растерянным выглядел наследник Милдора. И вдруг всё стихло.

Я всё ещё полустояла-полулежала на валуне, не в состоянии вытянуть руку обратно из расщелины. Браслет накрепко застрял и не поддавался никаким манипуляциям. Как я ни дёргала, ничего не выходило.

Внезапно почувствовала, что давление на запястье усилилось, а затем что-то щелкнуло и со звоном упало вниз, бряцая по камням и улетая в бездну.

— Уходи, мышонок, — сказал Филипп, когда я, наконец, высвободила руку из тисков.

Браслета на ней не было. Его украшение тоже стало бесполезной железкой и теперь лежало у ног диала.

— Но как ты…? Что ты сделал? — спросила я, понимая, что именно натворил этот безумец.

Ни один диал, будучи в здравом уме, на такое бы не пошёл.

— То, что умею лучше всего на свете. Сломал…

Люций

«Чтоб всё провалилось! Почему я не понял сразу? Почему не догадался? Она же не назвала имени, ответив на вопрос о том, кого любит. Идиот! Нужно было сразу сопоставить факты!» — Я костерил себя, на чём свет стоит, застыв, как истукан, и глядя на Дафну.

Ответ принцессы меня ошарашил, но не он стал тем, что чуть не вышибло меня в забвение. На этот раз я решил всё же вспомнить, что именно она тогда сказала, и у меня чуть сердце не остановилось.

Люблю того, с кем провела свою первую ночь. Совсем недавно поняла, что это так, и теперь готова на всё, чтобы он был счастлив.

Проклятье! Ночь! Она не делила постель с Филиппом! И если её признание — правда, а