Круг Матарезе - Роберт Ладлэм

Русский взглянул на американца. Их взгляды встретились, и оба поняли, что лгать дальше уже нет смысла. Напротив, правда - единственное, что возможно в данной ситуации, ибо эта старая женщина слышала многих лжецов за свою длинную жизнь, и слушала она их в потемках. А находящегося во тьме нельзя дурачить.

- Меня зовут Василий Талейников, руководитель стратегического отдела внешней разведки КГБ, представитель советских спецслужб.

- А вы? - Женщина переместила невидящий взгляд на Скофилда.

- Брэндон Скофилд. Отставной офицер спецслужб Госдепартамента США, работал в Европе и в регионах Средиземного моря.

- Теперь мне понятно. - Старая куртизанка поднесла хрупкие ладони с тонкими пальцами к лицу. Этот жест выдал, что она испытала облегчение. - Я не очень образованна и живу в изоляции, но я не пропускаю новости из окружающего мира. Я часто слушаю приемник, по нескольку часов в день. Передачи из Рима и Генуи, Ниццы принимаются здесь очень хорошо. Я не претендую на какие-то познания, тем более не имею их, но ваше появление на Корсике должно выглядеть очень странным.

- Это действительно так, мадам, - произнес Талейников.

- Да, очень странным, - согласился Скофилд.

- Это значит, что ситуация очень серьезна, - добавил Талейников.

- Тогда выкладывайте ваши соображения, синьоры. Брэй подвинулся вперед на стуле и, положив руки на колени, стал говорить, не сводя глаз с лица старой женщины.

- Где-то между 1909 и 1913 годом Гильом де Матарезе созвал небольшую группу людей в свое имение близ Порто-Веккьо. Кто они были и откуда пришли, так и осталось тайной. Но они дали своей организации имя...

- Эта дата известна, синьоры: 4 апреля 1911 года, - прервала его старуха. - Они не выбирали название своей группе. Его дал падроне. Они стали называться Орденом Матарезе... Продолжайте, пожалуйста.

- Вы что, были там?

- Пожалуйста, продолжайте.

Происходило нечто невероятное. Они беседовали о событиях, которые являлись предметом спекуляций на протяжении не одного десятка лет, о событиях, которым не было свидетелей, не осталось документов. И вдруг за несколько секунд они выяснили год, месяц и даже день. Тихий голос назвал дату. Голос этот принадлежит простой, необразованной женщине, но она мудра, речь ее вовсе не примитивна и изобилует старинными учтивыми оборотами. Ей хочется верить.

- Итак, синьор?..

- Да-да, извините. В течение последующих тридцати или более лет эти самые Матарезе и их Орден стали предметом самых противоречивых слухов...

Скофилд пересказал все, что было ему известно. Он говорил быстро, без отступлений, стараясь не сбиваться с разговорного итальянского, которым владел достаточно хорошо. В заключение он добавил, что большинство экспертов, изучавших Матарезе, склонны утверждать, что это скорее миф, чем реальность.

- А во что верите вы сами, синьоры? Этот вопрос я уже задавала вам вначале.

- Я не уверен, что верю во все это, но у меня есть конкретный факт. Четыре дня назад исчез один очень влиятельный человек, и я склонен думать, что он уже убит, потому что заговорил с другими могущественными людьми о Матарезе.

- Я понимаю вас, синьор. Четыре дня назад, вы говорите? Но я тем не менее возвращаюсь в мыслях к тому собранию в 1911 году. Вы сказали также про тридцать лет, синьор? А что же дальше? Ведь следует посчитать и другие годы.

- Согласно тому, что мы знаем, - или думаем, что знаем, - после смерти Матарезе их сообщество продолжало действовать уже вне Корсики и даже в таких городах, как Берлин, Париж, Лондон. Да Бог знает, где еще. Активность их стала спадать с началом Второй мировой войны. После войны они исчезли, ничего не было слышно об их деятельности уже много лет.

Улыбка тронула губы старухи.

- Другими словами, вы хотите сказать, что теперь они возвращаются из небытия?

- Да, и мой коллега может рассказать вам, почему мы так считаем. - Брэй посмотрел на Талейникова.

- В течение последних недель, - заговорил русский, - двое выдающихся людей - оба из наших стран - были зверски убиты, причем каждое из убийств сопровождают улики, указывающие на противную сторону. Между нашими странами возникла угроза конфронтации, причем с непредсказуемыми последствиями, и от нежелательной расстановки сил удалось отойти только благодаря откровенным и неформальным диалогам между лидерами наших стран... Одновременно ко мне обратился очень дорогой для меня человек. Он умирал и послал за мной, чтобы поставить меня в известность о том, чего раньше он никому не рассказывал.

- Что же он рассказал вам?

- Что Орден Матарезе очень тесно контактировал с нами на протяжении всех этих лет, что их деятельность никогда не прекращалась, но они ушли в подполье и стали более активны. Их мощь и влияние разрастались. Что они ответственны за многочисленные акты терроризма и за действия банд убийц по найму, о которых мир и не подозревает, возлагая вину на совсем других. И Матарезе уже не убивают за деньги, вернее, убивают, но не только за деньги. У них появились свои собственные цели.

- И в чем же они заключаются? - спросила старая женщина каким-то странным, неожиданно гулким голосом.

- Он не знал этого. Единственное, что ему было известно, так это то, что Матарезе распространяются как болезнь, которую следует остановить. Но он не сказал мне, как это сделать, и никто из тех, кто имел дело с ними, не скажут ни слова.

- Значит, он так ничего и не предложил вам?

- Последнее, что он сказал, когда я уходил, что ответ может быть на Корсике. Естественно, я не очень поверил во все это, пока обстоятельства и события, последовавшие одно за другим, не убедили меня и у меня не осталось иного выбора... Ни для меня, ни для моего коллеги Скофилда не было альтернативы.

- Я понимаю причины, по которым ваш коллега считает, что Матарезе - это реальность. Если большой человек исчез четыре дня спустя после того, как задавал вопросы о Матарезе, то здесь все ясно. А что убеждает лично вас в том, что Матарезе - не миф?

- Я тоже говорил о Матарезе. С теми, от кого ждал помощи. Я был авторитетным человеком в своей стране. Но сразу же после этих разговоров был отдан приказ о моем уничтожении.

Старуха сидела некоторое время безмолвно и неподвижно, лишь легкая улыбка блуждала на ее бескровных губах.

- Падроне возвращается, - едва слышно прошептала она.

- Я думаю, вы должны пояснить это, - заговорил Талейников. - Мы были полностью откровенны с вами.

- А ваш дорогой друг умер? - неожиданно спросила женщина.

- Да, на следующий день. Его похоронили с воинскими почестями, и он заслужил это. Он прожил жизнь бесстрашного бойца и все же в конце концов стал испытывать страх перед Матарезе. Похоже, они порядочно напугали его.

- Это падроне напугал его, - сказала старуха.

- Но мой друг не знал Гильома де Матарезе.

- Зато он знал его последователей, а этого вполне достаточно: ведь они - это он сам. Он был их Христос, и, как Христос, он умер за них.

- Падроне был их богом? - спросил Брэй.

- И их пророком, синьор. Они верили ему.

- Чему именно они верили?

- В то, что они "наследят землю", то есть получат в наследство весь мир. Вот что было содержанием и целью его мести.

Глава 15

Взор невидящих глаз старухи был устремлен в стену в продолжение всего ее долгого повествования. Тихий шелестящий голос время от времени переходил в полушепот.

- Он нашел меня в монастыре в Бонифацио и договорился о сходной цене с матерью-настоятельницей. "Взимается в пользу Цезаря", как он выразился, и она согласилась, так как решила, что коли так, то значит, не Богу; помните: Богу - Богово? Я была раскованная и свободная девчонка и не больно-то корпела над книгами, а чаще гляделась в зеркала, то есть зеркал не было, но я вертелась перед темными окнами: меня занимало мое отражение и мне нравились мое лицо и тело. Я уже готова была принадлежать мужчине, а падроне и оказался мужчиной из мужчин. Мне тогда было семнадцать лет, и казалось, что весь мир принадлежит мне, хотя прежде я и мечтать об этом не могла. За мной прислали карету, и колеса у нее были из чистого серебра, а золотые гривы лошадей горели на солнце. Меня повезли высоко в горы, а по пути были селения, и я могла купить что только пожелаю, а ведь мне хотелось всего, ибо я была из семьи нищих пастухов - набожный отец и моя мать возблагодарили Господа, когда меня взяли в монастырь, хотя они так и не увидели меня больше.

Итак, я ни в чем не имела отказа, и появилось у меня все, что я только могла пожелать, а он был лев, мой падроне, а я - его возлюбленное дитя, он везде возил меня с собой, брал во все большие дома, разбросанные в окрестностях Порто-Веккьо, и повсюду представлял меня как свою воспитанницу, смеясь при этом, и все другие смеялись тоже, когда он произносил это слово. Жена его тогда уже умерла, а ему перевалило за семьдесят, но ему хотелось, чтобы люди знали, что он все еще мужчина и обладает молодой силой: если ляжет с молодой женщиной, то сумеет потешить ее, как несколько человек сразу. Особенно он хотел, чтобы два его сына знали об этом.