Библиотекарь государя - Антон Старновский

двое. Как только она услышала о пожаре — смутилась. Никакого шока у неё не было. Через секунду полезла в телефон и что-то стала в нём делать. Когда ты докончил фразу, она его убрала. Вздохнула.

— И вправду странная реакция…

Мне не хотелось в это верить. Хотя и здравый смысл говорил об обратном. Мама, благодаря мне, была наследником самой первой очереди. И она могла быть заинтересована в том, чтобы дядя Олег умер, и бразды правления родом перешли ко мне.

Хотя и, они бы и так ко мне перешли. Ведь по закону после восемнадцати лет я становился полностью дееспособным и мог управлять родом.

Кстати, и возможностей у мамы для того, чтобы заставить разбиться целый самолёт — быть не могло. Не, всё это какой-то бред. Однозначно. У неё бы не получилось так мастерски вести двойную жизнь, чтобы никто не заметил. Я высказал свои предположения Иисусу, и он со мной согласился. Хотя это и не отменило факта странной реакции матери.

С загруженными головами мы поднялись наверх, в кабинет к девушке-сектантке. Она закончила работать на компьютере, подозвала к себе лысого в чёрном и сказала, чтобы он отвёл нас в «комнату духа».

Мы вышли из подъезда, и перешли в следующий. Во второй. Там нас завели в огромную квартиру с зелёными стенами и посадили на стулья. Стульев здесь было штук пятьдесят. Они стояли полукругом, обращённые к кожаному креслу. Людей в квартире толпилось очень много. Негде было от них скрыться.

Я поймал за рукав уходящего лысого и спросил у него, что нам здесь нужно делать? Он ответил, что слушать «Отца».

— Какого ещё Отца?

— Алексея, кажется. — Задумался лысый. — Но все зовут его просто — Отец.

— А долго он вещать собирается?

— Как повезёт. — Ответил лысый. — Но вам никуда нельзя уходить. Прослушивание речей Отца — один из обязательных пунктов работы в нашей команде!

Я нахмурился, но промолчал. Мы с Иисусом заняли себе самые удобные места, сбоку от главного кресла. Прождали минут пятнадцать перед тем, как явился тот самый Отец. Впрочем… на «Отца» он был мало похож. Максимум, на Лёху.

Одет он был простенько — тёмные штаны, светлая рубашка, галстук. Сквозь одежду торчал эстрогеновый жирок. Роста Отец был высокого. Лицо его перманентно светилось неприятной улыбкой, хотя и черты были довольно правильными. Он с кем-то говорил по телефону, постоянно переглядываясь с людьми из комнаты. Всем жал руки.

Когда он окончил разговор и уселся в кресло, все люди, как по команде, затихли. Я оглянулся и увидел, что не осталось ни одного свободного стула. Некоторым пришлось слушать стоя.

Отец поздоровался с залом фразой «всем привет» и ему ответили кивками.

Люди, окружающие нас с Иисусом — пугали. Они заворожённо глядели на Отца, не отрывая от него глаз. На их лицах светилось благоговение и тупая отчуждённость.

Отец без всяких преамбул начал свою речь прямо с обличения неугодных ему людей. На бедных сутенёров, наркодилеров и бандитов посыпались такие помои, что я невольно стал их жалеть. В ход шло всё. От саркастических подколов, и до откровенных оскорблений.

И, что самое интересное, людям в зале это ужасно нравилось. Они смеялись над шутками Отца и аплодировали его остроумию.

Настоящая минутка ненависти. Я ощущал, как всех присутствующих красной нитью объединяет запредельная ненависть к общему врагу. Это сплачивало, вдохновляло людей, но в то же время и отупляло.

Думаю, походи я сюда ещё несколько раз, стану таким же.

Как только часть с ненавистью в сторону неугодных была окончена, началась следующая. Теперь Отец переключился на людей в комнате. Он обращался к ним и сообщал о том, что они, люди перед ним, могут всё изменить. Что стоит им только приложить свои усилия, выйти на общего врага, и он — падёт.

Он говорил, что то, чем занимаются эти люди — справедливо. Что без кулаков им никогда ничего не изменить.

В принципе-то этот Отец был прав. Говорил трезвые вещи, вот только… немного перебарщивал с ненавистью, и сам он ни чем не отличался от тех, против кого шёл, и занимался дешёвой агитацией за деньги. И чем он тогда лучше…? Вопрос.

За всё время нахождения в этом здании я не встретил сестру. Возможно, сегодня у неё просто был выходной. Ничего страшного, главное, что мы добыли необходимую информацию, и теперь оставалось только её проверить. Конца выступления Отца мы дожидаться не стали. Этот мотивирующий на определённые действия поток наскучил уже через десять минут.

Я толкнул Иисуса, показал ему в сторону двери, и мы аккуратно выбрались отсюда. Спустились вниз, и вышли из подъезда.

— Такое ощущение, что внутри меня скопилась какая-то желчь… — Сказал Иисус.

— Есть такое…

Мы сели в машину, и Иисус расслабленно закурил сигарету.

— Достань, пожалуйста, ноутбук. — Он кивнул в сторону заднего сидения. Я обернулся и обнаружил старенький чёрный ноутбук в потасканном чехле. Положил его себе на колени и нажал на кнопку включения. Мамонт затарахтел…

Минуты через две, как раз к тому моменту, как хозяин докурил, ноутбук, наконец-то, включился. Иисус достал из заднего кармана чёрную флешку и вставил её в USB-вход. Хрустнул пальцами, включил режим программера и стал тыкать по клавиатуре в кодовом окне.

— А я думал, старики с техникой на вы.

— С техникой я и правда на вы. А это… — Он ткнул пальцем в экран. — Не техника… ему на пенсию давно пора. Старше тебя будет.

Пока Иисус ковырялся в ноутбуке, я поглядывал на панельку с сектой внутри. Все люди, что выходили оттуда, были с такими уверенными и одухотворёнными лицами, что жутко становилось.

У Сони я такого точно не замечал. И это странно. Я уже стал подозревать, а не обманул ли меня мой огромный родственник?

Через полчаса Иисус закончил с материалом на флешке и сообщил мне две очень интересных новости. Одна плохая, другая хорошая. Стоп. Одна хорошая, другая плохая. Короче! Тут так сразу и не поймёшь…

— В общем… твоя сестра уволилась отсюда в первый же день после устройства.

— Мм…? — Я