Мальтийский крест Павла Первого - Наталья Николаевна Александрова

— Два пива… одно традиционное скандинавское, и одно по бабушкиному рецепту.

Дело в том, что «пиво по бабушкиному рецепту» было безалкогольное. Все постоянные клиенты заведения знали это и заказывали такое пиво в определенных случаях. Например, когда были за рулем. Или при исполнении служебных обязанностей, как сейчас Андрей Муравьев. Или вообще не употребляли алкоголь.

Через минуту на столе появились две кружки.

Бабочкин сделал большой глоток, и лицо его немного посветлело.

— Ну а теперь рассказывай! — потребовал Муравьев. — Что там с тобой случилось?

Костя тяжело вздохнул, опустил голову и проговорил с трагическим надрывом:

— Я встретил там ее…

Он замолчал, как будто этим уже все было сказано и никаких пояснений не требовалось.

— Кого — ее? — не сдавался Муравьев.

Бабочкин схватил кружку, сделал большой глоток, и только после этого продолжил:

— Ее, Лену… ты понимаешь, Андрюха, я сидел за ней с первого класса до четвертого, она на предпоследней парте, а я на последней, и все четыре года передо мной был ее затылок и ее косичка… и я ее дергал за эту косичку, а иногда подкладывал ей на парту кнопки, но только теперь, когда я встретил ее там, я понял, что это была самая большая и вообще единственная любовь в моей жизни!

— Значит, ты встретил в Березове свою одноклассницу? — Муравьев сумел вычленить из бессвязной пьяной исповеди сотрапезника хоть какой-то внятный смысл.

— Я ее не в Березове встретил! Я ее еще в самолете узнал! Она передо мной сидела — я на последнем ряду, а она на предпоследнем. Прямо как в школе! Я как увидел ее затылок — так все и понял. И всю дорогу хотел с ней заговорить, но все не решался. И только уже перед самой посадкой наконец решился — и дернул ее за косу!

— И что?

— Она тут же развернулась и говорит так сердито — опять ты за свое, Бабочкин?

— Узнала, значит?

— Значит, узнала…

— Ну и что дальше?

— А дальше… дальше мы вышли из самолета вместе и прямо оттуда, из аэропорта, поехали к какой-то ее подруге…

— Зачем к подруге?

— Зачем-зачем? Непонятно, что ли? Затем, что дома у нее муж! А подруга как раз очень удачно в отпуск уехала и Лене ключи оставила, чтобы цветы поливать…

— Ага, а водитель тебя там напрасно ждал два часа!

— До водителя ли мне было… — горестно вздохнул Бабочкин. — Я же встретил свою первую… свою главную… свою единственную в жизни любовь!

— Допустим… а дальше-то что было?

— Дальше? — Бабочкин мрачно взглянул на полицейского. — Ты, значит, подробностей хочешь? Но настоящий мужчина никогда не говорит вслух о таких вещах!

— Да мне твоя любительская эротика без надобности! Она мне ничуть не интересна, так что можешь ее опустить! Ты мне расскажи, где столько времени пропадал?

— Где-где? Там и пропадал, у Лениной подруги… ты же говоришь, что подробности можно опустить.

— Так вы все это время…

— Ну да! Мы же столько лет впустую потеряли, нужно же было все это наверстать?

— Так… с этим понятно… а как же прекратился этот ваш марафон?

— Как-как… — Бабочкин снова тяжело вздохнул. — Мне бы еще пива…

Муравьев подал знак официанту, и на столе появилось еще две кружки.

— Так как все закончилось? — повторил он, когда Бабочкин сделал большой глоток.

— Муж пришел… — Бабочкин невольно прикоснулся к синяку, который постепенно приобретал цвета тропического заката. — Он ведь тоже все это время ее искал… и наконец нашел. А муж у нее, надо тебе сказать, здоровенный детина… одно слово сибиряк.

Перед глазами Муравьева очень живо предстала сцена: разъяренный сибиряк, рыдающая жена, ползающий на четвереньках полуголый Бабочкин…

— Ну а потом?

— А потом… потом они ушли, а я остался, в порядок себя приводить. И тут, представь, обнаружил, что у меня пропали все деньги. Все — прикинь! Даже на обратную дорогу не осталось! А я, между прочим, за две тыщи километров от дома! Или даже за три, я не считал…

— Ну и что же дальше с тобой было? — спросил Муравьев, которому стало просто любопытно, как его собеседник выпутался из такой неприятной ситуации.

— А дальше… дальше я сидел в этой квартире и уже хотел повеситься. Или газом отравиться. И отравился бы — да там оказалась электрическая плита. Но тут, на второй день после того как муж Лену забрал, ключ в дверях заскрипел, и пришла хозяйка. Та самая подруга, которая Лене ключи оставляла.

Меня увидела — и малость прибалдела.

Ты, говорит, что здесь делаешь?

Ну, что мне оставалось? Я ей все рассказал — и как с Леной в одном классе учился, и как за косичку ее дергал, и как встретил в самолете… ну и все остальное, включая мужа… — Бабочкин снова невольно потрогал синяк.

— А что она?

— Смеялась долго… эта ее подруга, говорит, такие фокусы регулярно устраивает. Раз в год — это точно. И муж даже не очень возражает. Это у них вроде игры такие.

— Ролевые, — вставил Муравьев.

— Во-во! Она это же слово сказала!

— Короче, чем все закончилось?

— А закончилось все тем, что подруга Ленина меня пожалела и денег даже в долг дала на обратную дорогу.

— Хорошая подруга оказалась…

— Да, только напоследок она еще кое-что сказала… — Бабочкин уставился в пивной бокал, как будто на дне его увидел безрадостное будущее.

— Что же?

— Сказала, что Лена никогда не жила в Петербурге. Родилась в Березове и там же в школу ходила. Она точно знает, потому как с первого класса с ней за одной партой сидела. Так что я насчет нее обознался. Не ее я дергал за косичку.

— А как же она тебя Бабочкиным назвала?

— А у них на последней парте тоже Бабочкин сидел. Только не Костя, а Коля.

Бабочкин тяжело вздохнул и заглянул в свой бокал. Там было пусто, как в пересохшем колодце.

Он с надеждой повернулся к Муравьеву:

— А у меня пиво кончилось! Можно еще?

— Пиво — это да, это можно, — спохватился Андрей, — но только у нас какие-то неравноценные отношения…

— Почему? Ты меня угощаешь, я тебе рассказываю…

— Да вот только ты мне исключительно про свои переживания рассказываешь, а мне от тебя сведения по делу нужны.

— Ты слушаешь — я рассказываю… но если хочешь по делу, можно и по делу. Когда-то такая передача была — спрашивайте — отвечаем! Что тебя конкретно интересует?

— А вот этот перстень — твоя работа?

Он протянул собеседнику перстень. Тот взял его двумя пальцами, внимательно осмотрел и с довольным видом положил в