Маленькая ручка - Женевьева Дорманн

Дети Шевире не слишком удивились, когда им сказали, что их отец взорвался. По правде говоря, Сильвэн тогда даже не опечалился. Выходя из церкви после панихиды, заказанной семьей в Гранвиле, он услышал, как тетя Франсуаза причитает: «В тридцать шесть лет! Какое горе!» Он не очень ее понял. Для него, пятилетнего, тридцать шесть было уже почти старостью.

У въезда в Аржантан Сильвэн плавно останавливается, чтобы заправить машину. Прежде чем ехать дальше, он бросает взгляд внутрь Танка. Кроме младенца, подвешенного в люльке и молча играющего со своими ножками, все спят, включая Диану Ларшан, свернувшуюся калачиком рядом со Стефанией, прямо за местом водителя, лица не видно из-за волос. С каким наслаждением он скоро ее высадит на авеню Сегюр! Потаскушка! Он еще не оправился от выходки с «Лолитой»!

Сильвэн слегка опустил окно, чтобы дым от сигареты не застаивался в машине, а главное, чтобы вдыхать по дороге сильные деревенские запахи влажной сентябрьской ночи: перегноя, папоротника, конских яблок, дикой мяты и солодкового корня. По тяжелому запаху дубов и каштанов он угадывает приближение Гуффернского леса. Как может Этьен предпочитать той дороге Канскую для возвращения в Париж? Он уже годами спорит с братом по этому поводу. Этьен утверждает, что путь через Кан короче, по магистрали ехать быстрее, чем по этой дороге, здесь теряешь время, сбрасывая скорость на поворотах, попадаешь в узкие места, приходится ехать через поселки. Это нормально: Этьен — человек разума, логики и прямой линии, а Сильвэну плевать на скорость, он засыпает на однообразной прямизне магистрали и предпочитает ее эффективности извилистую дорогу воспоминаний детства.

Мотор рокочет как положено, и дорога еще спокойна. Редко какая-нибудь машина попадется навстречу или обгонит Танк. Полное спокойствие внутри. Каролина спит так хорошо, что он не решается будить ее на остановке в Пэне, по заведенному ими обоими ритуалу. Он ограничится тем, что на минутку положит руку ей на колено, когда фары выхватят у края лесной дороги красивые решетки, кирпичные конюшни и грациозный замок под луной.

У спящей Каролины очень чистое, очень детское лицо. Сильвэн время от времени смотрит на нее, и отрешенность молодой женщины рядом с ним, ее раскрытая рука ладонью кверху на бедре умиляют его. Она красивая, необыкновенная. Он любит в ней даже ее вспыльчивость, ее капризы, ее порой невыносимую вредность. Ему нравится ее независимость, она принадлежит ему вся целиком и показывает ему это даже в мелочах: так, по его просьбе, из-за его каприза, она отпустила волосы, чтобы выглядеть так, как он хочет, чтобы ему нравиться. С тех пор, как он ее знает, она доставляла ему только радости. Трудно понять, как такая девушка могла уродиться от Перинья. Она никогда не говорит о своих родителях, но Сильвэн уже давно догадался, что они в ее жизни — больное место. С момента ее появления на свет они сделали все, чтобы она стала их прямой противоположностью. И им это удалось. При своей жизни они сделали ее сиротой от рождения.

Сильвэн в начале их семейной жизни боялся, что тесть и теща будут навязчивыми и быстро станут невыносимыми, но этого, к счастью, не случилось. Они редко появлялись в Париже, и Козочка не выносила детей. Но неудержимая щедрость богача-тестя, считавшего, что нет ничего слишком хорошего для его единственной дочки и ее мужа, поначалу угнетала Сильвэна. Он даже чувствовал себя немного альфонсом, когда просил руки дочери богачей, сам не имея состояния. На кого он был похож? Ларшан — Сильвэну передали — везде трубил, что Шевире очень ловко выбрал себе жену.

Сильвэн сразу же предупредил Перинья, что у него нет ничего, кроме дома на Шозе, который должен ему отойти, но, имея диплом с отличием в Высшей школе администрации, он может претендовать на самые значительные посты в государственном аппарате, что позволит ему содержать семью если не в роскоши, то уж, по крайней мере, в комфорте.

Перинья оценил прямой подход к вопросу о деньгах, по которому столько людей торгуется. Юноша показался ему бойким и смышленым. Наверняка он пойдет далеко, не нуждаясь в том, чтобы его пихали под зад. Если будет продолжать как начал, то в будущем может оказаться даже очень полезен тестю — как знать. «По рукам!» — сказал он, весело ударив Сильвэна по ладони, на манер нормандских торговцев. И даже добавил, что готов помочь, если потребуется. Деньги у него имеются — и он развел руками, изображая большую кучу, — и достаточно, чтобы на первых порах папа Перинья побаловал свою дочурку и зятя.

Он все хорошо устроил. Не только самый роскошный прием по случаю их свадьбы, на который собрались все и вся из округа Ож, — Перинья еще и подарил новобрачным особняк на улице Бак и сад, купленные им «за бесценок» на распродаже имущества, о которой его вовремя известили. Так что, как он говорил, парижское гнездышко молодым будет обеспечено. Он даже взял на себя переделку и капитальный ремонт. Он, наконец, настоял на ренте для дочери, чтобы она могла обставить дом по своему вкусу. «И не благодарите меня, — сказал он Сильвэну, — когда вы примете эстафету, еще увидите, молодой человек, сколько стоит женщина!»

Так, в несколько месяцев, жизнь Сильвэна Шевире стала как нельзя приятнее: он был мужем пленительной молодой женщины, в которую был влюблен, и жил в доме, о котором даже не смел мечтать, в одном из самых красивых кварталов Парижа. Это не вредило его карьере, хотя и раздражало некоторых завистников, как тот чертов Ларшан или даже его старший брат Пьер. Приглашенный на ужин на улицу Бак с этой чумой-святошей — его супругой, он обошел дом с чопорным видом, бросил: «Неплохо, малыш!», значившее гораздо больше, и немного позднее спросил у Сильвэна, заключил ли тот договор о разделе имущества, чтобы избежать множества проблем в случае чего.

Проехали Дрё, и машин на Париж становится все больше, но Сильвэн счастлив. Ему нравится вести машину, в которой все спят.

Все спят? Он вдруг вздрагивает, потом застывает. Маленькая ручка скользнула вдоль его шеи и гладит ее кончиками пальцев. Он ощущает дыхание Дианы у своего затылка. Она с ума сошла! А если проснется Каролина…

— Отстань, — шепчет он, — прошу тебя!

Но ручка продолжает скользить по его шее. Диана смеется и шепчет:

— Страшно?

Она стоит позади него на коленях и осторожно протискивает голову у дверцы, слева, а ручка проскальзывает в ворот его рубашки.

Сильвэн бросает испуганный взгляд на Каролину, которая, к счастью, отвернула голову в другую сторону. Его охватывает холодная ярость.

— Если сейчас же не прекратишь, — шипит он, — я остановлю машину и отшлепаю тебя!