Русская историография. Развитие исторической науки в России в XVIII—XX вв - Георгий Владимирович Вернадский

же был император Александр, который решил восстановить порядок в Европе и потому воевал с Наполеоном. Но в 1807 году он вдруг подружился с ним, а в 1811-м опять поссорился, и опять они стали убивать много народу, и Наполеон привел 600 тысяч человек в Россию и завоевал Москву; а потом он вдруг убежал из Москвы, и тогда император Александр, с помощью советов Штейна и других, соединил Европу для ополчения против нарушителя ее спокойствия. Все союзники Наполеона сделались вдруг его врагами, и это ополчение пошло против собравшего новые силы Наполеона. Союзники победили Наполеона; вступили в Париж; заставили Наполеона отречься от престола и послали его на остров Эльбу, не лишая его сана императора и оказывая ему всякое уважение, несмотря на то, что пять лет тому назад и год после того все его считали разбойником вне закона. А царствовать стал Людовик XVIII, над которым до тех пор и французы и союзники только смеялись. Наполеон же, проливая слезы перед старой гвардией, отрекся от престола и поехал в изгнание. Потом государственные люди и дипломаты (в особенности Талейран, успевший сесть прежде других в известное кресло и тем увеличивший границы Франции) разговаривали в Вене и этими разговорами делали народы счастливыми или несчастными. Вдруг дипломаты и монархи чуть было не поссорились. Они уже готовы были велеть своим войскам убивать друг друга, но в это время Наполеон с батальоном приехал во Францию, и французы, ненавидевшие его, тотчас же все ему покорились. Но союзные монархи за это рассердились и пошли опять воевать с французами. И гениального Наполеона победили и повезли на остров Елены, вдруг признав его разбойником. И там изгнанник, разлученный с милыми сердцу и с любимой им Францией, умирал на скале медленной смертью и передал свои великие деяния потомству. А в Европе произошла реакция, и все государства стали опять обижать свои народы».

«Странность и комизм этих ответов, – замечает Толстой, – вытекают из того, что новая история подобна глухому человеку, отвечающему словами слов вопроса».

«Какая причина исторических событий? – Власть. Что есть власть? Власть есть совокупность воль, перенесенных на одно лицо. При условиях выражения лицом воли всех людей. То есть власть есть власть. То есть власть есть слово, значение которого нам непонятно».

Сам Толстой определяет власть как «такое отношение известного лица к другим лицам, в котором лицо это тем менее принимает участие в действии, чем более оно выражает мнения, предположения и оправдания совершающегося, совокупного действия».

«Движение народов производит не власть, не умственная деятельность, даже не соединение того и другого, как то думали историки, но деятельность всех людей, принимающих участие в событии и соединяющихся всегда так, что те, которые принимают наибольшее участие в событии, принимают на себя наименьшую ответственность, и наоборот».

Толстой считает, что к истории понятие причины неприложимо.

«Говоря о взаимодействии тепла и электричества и об атомах, мы не можем сказать, почему это происходит, и говорим, что это так должно быть, что это закон. То же самое относится и до исторических явлений. Почему происходит война или революция, мы не знаем; мы знаем только, что для совершения того или другого действия люди складываются в известное соединение, в котором участвуют все; и мы говорим, что это так есть, потому что немыслимо иначе, что это закон».

«Если бы история имела дела до внешних явлений, установление этого простого и очевидного закона было бы достаточно, и мы кончили бы наше рассуждение. Но закон истории относится до человека. Частица материи не может сказать нам, что она вовсе не чувствует потребности притягивания и отталкивания и что это не правда; человек же, который есть предмет истории, прямо говорит: я свободен и потому не подлежу законам. Присутствие хотя не высказанного вопроса о свободе воли человека чувствуется на каждом шагу истории».

«Если понятие о свободе представляется для разума бессмысленным противоречием, то это доказывает только то, что сознание не подлежит разуму».

Для Толстого в этом заключается главная загадка истории.

«Если бы воля каждого человека была свободна, то есть что каждый мог бы поступать как ему захотелось, то вся история есть ряд бессвязных случайностей… Если же есть хоть один закон, управляющий действиями людей, то не может быть свободной воли, ибо воля людей должна подлежать этому закону».

В реальной жизни «каждое действие человека представляется нам не иначе, как известным соединением свободы и необходимости.

В каждом рассмотренном действии мы видим известную долю свободы и известную долю необходимости. И всегда, чем более в каком бы то ни было действии мы видим свободы, тем менее необходимости, и чем более необходимости, тем менее свободы».

«Человек есть творение всемогущего, всеблагого и всеведущего Бога».

Из сознания свободы человека вытекает понятие о грехе («вопрос богословия»). Проявление Божества является, таким образом, для Толстого и законом истории.

Д. И. Менделеев (1837–1907)

Дмитрий Иванович Менделеев был ученый не только мощного ума, но и разносторонних знаний и интересов. В основном он был натуралист (химик, физик, математик). Вместе с тем он глубоко продумал и ряд существенных проблем обществоведения.

В добавление к своим трудам по естествоведению он написал проникновенные статьи и по экономическим вопросам, проповедуя необходимость развития отечественной промышленности.

«Наука и промышленность – вот мои мечты». Но он придавал не менее важное значение и подъему сельского хозяйства.

Для своих исследований в области экономической жизни Менделеев широко пользовался статистическим материалом. В основу его последнего труда «К познанию России» положен анализ данных первой русской переписи 1897 года.

Во многих сочинениях Менделеева разбросаны историо софские мысли и соображения. Подытожены они в его замечательных «Заветных мыслях», опубликованных в 1904 году. Тут Менделеев высказал основу своей философии истории. К характеристике ее мы теперь и обратимся.

«В обыденном разговоре, – пишет Менделеев в первой главе „Заветных мыслей“, – привыкли различать только идеализм от материализма, называя последний иногда реализмом. Слова имеют, конечно, всегда условный смысл, но, согласно с самим происхождением, три названные слова представляют полное различие исходных точек представления, и реализм при этом должно поставить в середине».

К этому вступлению Менделеева коммунистический редактор сборника кандидат экономических наук В. Кириченко нашел нужным сделать такое примечание: «Утверждение Д. И. Менделеева о наличии особого, отличного от материализма и идеализма, идейного течения, названного им „реализмом“, является ошибочным. Основоположники марксизма показали, что существовали и существуют только два лагеря в философии: материализм