Парус любви - Лори Макбейн

– Записка была от самого старика? – спросил Баттерик.

– Не знаю, – задумчиво сказал герцог, – хотя, вообще-то говоря, странно, что записка пришла так рано.

– Странно, конечно, но дело в другом, ваша светлость. Старый мистер Табер не умеет ни писать, ни читать.

– Может быть, записку написал кто-нибудь из членов его семьи? – как бы размышляя вслух, сказал герцог, не видя тут особых причин для беспокойства. Тем более что Баттс-рик был известен своей подозрительностью.

– Он и сейчас живет там один, если не считать внучки, – объяснил Баттерик. – А она совсем еще девочка. И не умеет ни читать, ни писать. Большинство Таберов не видят в этом никакой необходимости.

– Седлай моего жеребца, Баттерик, – приказал герцог. – И еще одного – для генерала.

– Хорошо, ваша светлость, – ответил Баттерик, отдавая соответствующие приказания праздно глазевшим на них помощникам конюхов. – Я не я, если мы не разберемся во всем этом.

– Да, – добавил герцог, останавливаясь в дверях, – оседлай лошадь и для самого себя.

– С удовольствием, ваша светлость, – широко ухмыляясь, ответил Баттерик.

В спальне, где лежала Кэролайн Уинтсрс, недоступная для общения с людьми, находившимися у ее кровати, стояла мертвая тишина. К чести герцогини Камарейской и леди Мэри Флетчер, следует сказать, что обе они сохраняли наружное спокойствие, испытывая при этом глубокие опасения, простиравшиеся далеко за пределы спальни, где лежала бесчувственная девушка. Обе вспоминали то, что произошло в начале лета. Возможно, видение начинало сбываться. Но ни герцогиня, ни леди Мэри не высказывали вслух мрачных мыслей, которые тревожили их, да в этом и не было никакой необходимости, ибо каждая из них знала, что думает другая.

Герцогиня задумчиво наблюдала, как Мэри осматривает грязный голубой костюм для верховой езды, что был на Кэролайн. Принадлежал он Ри, тут не могло быть никаких сомнений, но загадочным образом оказался на Кэролайн. На какой-то миг, когда Кэролайн вносили в дом, она даже подумала, что это Ри, забыв, что дочь была в зеленом костюме. Но затем ее сердце – да простит ее Господь – подпрыгнуло от радости, ибо она узнала Кэролайн. Герцогиня была счастлива, что это не ее дочь лежит в таком состоянии, и ждхпа, что вот-вот войдет Ри. Но Ри так и не появилась, и никто не знал, где она. И она, и граф Рендсйл бесследно исчезли.

Ее притененные ресницами фиалковые глаза вернулись к девушке, столь похожей на ее собственную дочь. Хоть бы она проснулась и рассказала, что случилось. Герцогиня проглотила комок, застрявший в горле; ее ум осаждали тысячи разных догадок. Но нет, она не поддастся дурным предчувствиям. Все будет хорошо. Непременно будет.

С кровати послышался тихий стон, и герцогиня и леди Мэри, затаив дыхание, устремили взгляды на спящую, не пришла ли она в себя. Но бледные веки оставались сомкнутыми, губы – запечатанными.

Сэр Джереми рухнул в кресло так резко, словно кто-то сшиб его с ног. Он глубоко переживал случившееся, но, зная, что он страдает, герцогиня не могла сказать ему ничего утешительного. Он не сводил воспаленных глаз со своей единственной дочери, все это видели и молчали.

– Мы сделаем все возможное, чтобы помочь ей, – все же попыталась успокоить его герцогиня. – » Вот-вот прибудет доктор. К тому же с нами Роули, – произнесла она, показывая на опечаленную служанку, спокойно сидящую в изножье кровати. – Она хорошо разбирается в таких делах. Мы безоговорочно ей доверяем. Вы даже не представляете себе, Джереми, – с принужденным смешком продолжала герцогиня, – сколько шишек, порезов, колик в животе приходилось ей лечить. И она занималась не только моими детьми, но и детьми Мэри.

– Что правда, то правда, ваша светлость, – подхватила Роули. – Я помню, как однажды наш юный лорд Робин свалился с лестницы и раскроил себе голову. Два дня не произносил ни слова, а на третий день, когда я дремала, лорд Робин встал с постели и, как был, в одной ночной рубашке, отправился на кухню. Там я его и нашла, озорника, он сидел и поедал кусок персикового пирога. Да, – сказала Роули, решительно тряхнув головой, – если кто набил себе большую шишку на голове, только сон ему и поможет. Надо спать и спать как можно дольше.

Сэр Джереми, неотрывно смотревший на лицо спящей дочери, чуточку просветлел.

– Ты в самом деле так думаешь? Она как будто бы дышит полегче, Роули. И лицо не такое красное.

– Говорила я вам, что так и будет. Пусть пока полежит спокойно, в тепле, а как только проснется, я дам ей хорошую дозу особого снадобья миссис Тейлор, – сказала Роули, довольная, что может поговорить на свою любимую тему – о домашней медицине. Она сразу вскочила, как будто ей воткнули большую булавку в одно место. – Я помню, сэр Джереми, – начала она, кивая ее светлости, прежде чем вновь обратиться к своему внимательному, хотя и насмешливому слушателю, – когда я работала служанкой в одном лондонском публичном доме...

Герцогиня и леди Мэри тихо вышли из комнаты, оставив сэра Джереми и его дочь на умелое попечение Роули. Они далеко прошли по коридору, сплетя руки, как делали это детьми, когда смеясь бегали по свежескошенным лужайкам. Герцогиня почувствовала, как напряжена рука сестры, нежно ее пожала и заглянула в бархатные серые глаза Мэри.

– Я знаю, что словами тебе не поможешь, Мэри, – начала герцогиня, – но ты не должна винить себя в том, что случилось.

– Или еще случится, Рина, – жалобно сказала Мэри. – Казалось бы, я не должна удивляться, когда что-то из моих снов сбывается, и все же каждый раз бываю ошеломлена, – устало заключила она.

– Прошлой ночью у тебя тоже было видение? – спросила герцогиня.

Мэри кивнула:

– Я видела какие-то странные образы, ничего больше. Но сегодня утром мне снились кошмары. Я видела этот голубой костюм для верховой езды. Если бы только я знала, что Кэролайн наденет его.

– Странно, что она надела его, Мэри. Этот костюм принадлежит Ри, – сказала герцогиня, внимательно наблюдая, какая реакция последует на ее слова.

У Мэри как будто остановилось дыхание.

– Мои предчувствия всегда относятся к моей собственной семье. Почему же это случилось с Кэролайн?

– Я думаю, потому, что она была одета в костюм Ри, – предположила герцогиня.

– И стало быть...

– Стало быть, опасность угрожала Ри, а не Кэролайн, – договорила за нес герцогиня, облекая в слова опасения Мэри. – Кэролайн оказалась случайно замешанной в это дело. Но это не объясняет, что случилось с моей дочерью, – сказала герцогиня с гневом и тревогой. – Я должна знать, что с ней произошло. Должна ей помочь. Скажи, что ты еще видела?

Мэри вздохнула:

– Обычные спутанные образы. Старик. Вода. Вероятно, океан. Пара голубых глаз. Что это тебе говорит? – спросила Мэри, сердясь на свою беспомощность. – Да, и последнее. У меня было такое чувство, будто я тону. Ужасное чувство. Кругом меня вода, вода, только вода.