Another. Часть 2. Как?.. Кто?.. - Юкито Аяцудзи

Их личности и местонахождение:

Судебно-медицинская экспертиза показала, что ни один из них не умер в результате пожара.

Хозяин, Нумата-сан, получил множественные проникающие ранения в спину и шею металлическими вертелами, что и послужило причиной смерти, и лишь затем сгорел. Из пяти остальных (все они были школьниками) четверо – Маэдзима, Ёнэмура, Сугиура и Накао – умерли от потери крови в результате множественных колотых и резаных ран, нанесенных острым предметом. Смерть Акадзавы наступила в результате перелома позвоночника при падении с балкона второго этажа.

Множество улик и показания свидетелей позволили с высокой степенью достоверности заключить, что все шесть убийств совершила Миеко, супруга Кенсаку Нуматы, обслуживавшая «Мемориал Сакитани» вместе с ним. Предположительно она же разлила керосин в кухне и совершила поджог после того, как убила Нумату-сана. Тибики-сан задержал убийцу, однако она скончалась до прибытия полиции. Она откусила себе язык в попытке суицида, и эта попытка увенчалась успехом.

Почему Миеко Нумата совершила все эти преступления в ту ночь? Были ли у нее какие-то психические отклонения? Так или иначе, причина произошедшего осталась загадкой.

Вакуй, у которого случился приступ астмы 8 августа во время ужина, выжил благодаря помощи, своевременно оказанной ему в больнице, куда его отвез Тибики-сан. На вопрос, почему он не проверил, сколько лекарства осталось в его ингаляторе, он ответил, что его самого это удивляет.

Кадзами, внезапно пострадавший из-за глупого недопонимания своего лучшего друга, серьезных травм не получил, отделавшись лишь вывихнутой лодыжкой. При падении он ударился головой, однако тщательное обследование показало, что, кроме значительного кровотечения, других последствий этот удар не имел. Я пока что не в курсе, как он и Тэсигавара уладили свои дела. Но, учитывая их характеры, сдается мне – вряд ли они рассорились начисто.

Причиной острой боли, которую испытал я, Коити Сакакибара, был, как и предполагалось, спонтанный пневмоторакс левого легкого, который привел к более серьезному коллапсу, чем предыдущие два. Я не полностью потерял сознание, но боль и удушье, которые продолжались, пока мне не оказали помощь в больнице, были просто адскими… Поэтому, честно говоря, я мало что помню из тех событий – что произошло сразу после разрыва легкого, как меня спасли…

Так или иначе…

Когда мое состояние более-менее стабилизировалось, а сам я успокоился в достаточной степени, чтобы вернуть себе способность думать, я обнаружил вокруг себя знакомую палату в знакомой больнице близ Юмигаоки, где лежал всего несколько месяцев назад.

Бабушка примчалась сразу, как узнала, что я здесь; она переговорила с врачом, и тот предложил мне пойти на хирургическую операцию. Он считал, что операция – оптимальный выход, который позволит избежать в будущем новых рецидивов. С моим отцом, который сидел у себя в Индии, ни о чем не подозревая, быстренько связались, получили согласие, и через два дня меня уже прооперировали.

Сейчас, в отличие от прежних времен, такого рода операции на легких делаются торакоскопическим путем. Во мне проделали несколько дырок размером по сантиметру, ввели через них эндоскоп и всякие другие инструменты и провели операцию извне. При этой методике нагрузка на пациента гораздо ниже, чем при операции на открытой грудной полости, и восстановление тоже проходит намного быстрее.

Операция прошла успешно, без осложнений. Выздоровление тоже шло быстро, и вскоре мне сообщили, что выпишут через неделю.

Мей с Мотидзуки навестили меня 15 августа, всего за три дня до выписки. Наверняка они об этом не задумывались, но ровно в этот день много лет назад в нашей стране закончилась большая война.

– …И все-таки, – заговорил Мотидзуки. – Понять не могу, что заставило Нумату-сан вдруг резко взять и свихнуться. За ужином она вела себя совершенно нормально.

Так вот и получилось, что события той ночи сами собой стали темой разговора. Мотидзуки, как только узнал о пожаре, выбежал через запасной выход в западном крыле здания. А потом направился к главным воротам, где, судя по всему, самую малость разминулся со мной, когда я бежал к Мей.

– Это мы уже не узнаем, она ведь умерла. Так полицейские сказали.

Позавчера меня навестил следователь Оба из криминальной полиции Йомиямы. От него-то я и узнал подробности происшествия.

– Я слышал, она откусила себе язык, – произнес Мотидзуки; его лицо исказилось от явного отвращения. – Что за жуткий способ самоубийства.

– Иногда, когда человек откусывает себе язык, этот кусок застревает у него в горле, и он задыхается. Вроде бы с Нуматой-сан это и случилось.

– Хмм…

– Так что у нас семь «жертв августа».

Услышав это заявление Мей, я склонил голову набок.

– Семь? Ты считаешь и Нумат?

– Тибики-сан выяснил, что они приходятся бабушкой и дедушкой Такабаяси-куну. По материнской линии.

– Ээ. То есть это значит…

Икуо Такабаяси, умерший от сердечного приступа в июне.

– Раз так, значит, они его родственники в пределах двух колен. То есть они связаны с классом и в «зоне охвата». Кстати, они стали ухаживать за гостиницей лет десять назад. Так что во время того лагеря, который был пятнадцать лет назад, там работал кто-то другой.

Чувствуя почему-то полное уныние, я вздохнул. Потом осторожно погладил сквозь пижаму грудь – там еще ощущались отверстия от операции.

– Конечно, это просто совпадение, – сказала Мей и вздохнула, в точности как я только что. – Вряд ли стоит думать, что тут вмешалась какая-то злая воля.

– Это Тибики-сан сказал?

– Тибики-сан наверняка бы так сказал.

– …В общем, это, – снова вмешался Мотидзуки. – Я рад, что тебе лучше, Сакакибара-кун. Когда я услышал, что тебе будут делать операцию, я очень беспокоился за тебя.

– Да операция-то ерундовая была, – ответил я с самым беззаботным выражением лица, какое только смог состроить; однако в глазах Мотидзуки все равно стояли слезы.

– Но слушай, у нас же в этом году «катастрофы», так что после любой операции может быть куча жутких осложнений.

– Добрый ты очень, пацан. Но все нормально. «Катастрофы» кончились.

– Серьезно? – Мотидзуки перевел взгляд с меня на Мей, на его лице было написано нескрываемое подозрение. – Мисаки-сан тоже так говорит… но все равно…

– Думаю, «лишний» в ту ночь погиб при пожаре.

– Мисаки-сан тоже так говорит. Но я вот не знаю… – Мотидзуки моргнул слезящимися глазами, скрестил руки на груди и нахмурился. – Это один из пяти наших, кто тогда умер? Хотя нет – ведь если верить словам Мацунаги-сана на кассете, когда «лишний» умирает, он тут же исчезает начисто. Хмм…