Последний реанорец. Том III (СИ) - Павлов Вел

Недоумение. Непонимание. Шок. Неверие. Ошеломление.

Похоже, мой новый вид и образ не пришелся им по душе. Поэтому-то от Осокина и его детей исходило чувство ярости, в то время как от его первой и второй жены сочилась лишь одна ненависть. Я готов был принять ненависть матери Андрея Елены, а вот ненависть Анастасии Осокиной меня слегка удивила.

Но, по-видимому, обе были знатными стервами. Поэтому наши гляделки продолжались всего несколько секунд. И в целом на весь их род мне было плевать.

Было еще примерно уйма представителей из двух или даже трёх десятков родов, о которых я лишь слышал, но не был знаком лично.

Наверное, на празднестве не было только правящей четы Романовых и главного наследника престола со своей женой.

К тому же одно из важных знакомств состоялось чуть позже с самими виновниками торжества. С Алексеем Трубецким, младшим сыном Михаила. А также с Гавриилом Трубецким, братом главы рода. Оба были столпами империи и изгоями. И оба были привержены к воде. Что сын, что брат во многом напоминали самого Трубецкого. Как в манере общения, так и по характеру. Прямолинейные и в чем-то даже суровые мужики. Немного погодя к нашей беседе присоединились и Потёмкины во главе со светлым князем, но беседа не продлилась долго.

Уже в следующую секунду на импровизированную сцену поднялся ленивым шагом глава рода Трубецких под руку со своей внучкой Алиной. Фоновая музыка тотчас стихла и многие разговоры, как под пологами, так и без пологов тишины моментально прекратились.

— Я рад приветствовать всех тех, кто прибыл на наше скромное мероприятие, а также хотел бы поблагодарить свою внучку за организацию данного роскошного торжества. За тебя, моя милая! — скрипучим и чуточку глухим тоном начал свою речь пожилой мужчина, в то время как Алина с улыбкой поклонилась всем гостям под аплодисменты зала. — Но не нужно забывать о тех, в честь кого этот приём был организован. Многие знают, что из дальнего похода по стигме вернулся мой брат и сын, Алексей и Гавриил! За вас! — вновь отсалютовал Михаил бокалом вина обоим. — Но есть и еще один человек, за которого я хотел бы произнести сегодня тост, — он мгновенно вычленил меня из всей толпы своим цепким взглядом и зал затих. — Я благодарен тебе, Захар! Знай это! Мы оба понимаем за что! Поэтому тост будет кратким! — вдруг громыхнул Трубецкой, подняв бокал над головой! — ЗА СТОЛПОВ! ЗА ИМПЕРИЮ!

И зал ему в этом также громко вторил:

— ЗА СТОЛПОВ! ЗА ИМПЕРИЮ!

Кровожадная улыбка сама по себе образовалась на лице в предвкушении будущего… наслаждения. И отсалютовав благодарно Трубецкому, я опрокинул бокал вина в глотку.

Ну что?! Как любят говорить на Земле: «Да начнется незабываемое шоу»!

Приём уже длился третий час, но накал страстей лишь только начинал своё шествие к наивысшей отметке, ведь совсем скоро объявят те самые обещанные состязания среди молодого поколения. И само собой, состоится моя дуэль с Осокиным.

Многие просто веселились, беседовали и… танцевали. К Алине, Прасковье и Виктории целый табун выстроился. Ростислава тоже одолевали несколько девиц знатного происхождения. Вот только мне хватило одного танца с великой княжной и Трубецкой. Куня же всё также воротила нос. Но должен был признать, все три девушки сегодня всячески сияли. Другие боярышни и аристократки им были неровня, хоть и те по-своему выглядели прекрасно.

Поэтому в ожидании скорого кровопролития и веселого времяпровождения я просто улизнул, и не нашел ничего умнее, как затаиться у края зала и с несдержанной кровожадной улыбкой, прикрыв глаза, просто стал слушать и наблюдать за всем происходящим своими обострёнными реанорскими чувствами.

Правда, моё одиночество не продлилось долго, уже через десяток вдохов слева от себя я ощутил мягкие и очень медленные, даже бесшумные шаги, а еще через секунду меня накрыл чей-то полог тишины.

— Ну, здравствуй, дерзкий щенок, — раздался тихий и сочащийся небывалым холодом старческий голос. — Неужели ты действительно думал, что Романов и Потёмкин смогут так быстро от меня избавиться?

Матерь-Бездна! Какие люди!

Улыбка моя после его слов стала еще шире и до безумия насмешливой и, открыв глаза, я взглянул на пожилого мужчину преклонного возраста, с полностью белесыми глазами в традиционной восточной мужской праздничной юкате.

— И тебе не хворать, старый пень. Патриарх древнего клана, а ведешь себя как обиженный мальчонка. Не вини меня в своих грехах…

Не успел я договорить, как совсем неподалеку я заприметил несколько мелькающих силуэтов жандармов в гражданской одежде и самого Решетникова, а чуть поодаль о чем-то перешептывалась четвёрка Трубецких с двумя Потёмкиными, но взгляды косили на нас.

— Какими судьбами здесь? — без какого-либо уважения спросил я, глядя тому точно в ослепшие глаза, а после белозубо ухмыльнулся. — Или ты решил привести очередного внука или внучку на состязание? Ты береги их, — обнажил я весело зубы. — А то у меня с твоим кланом тенденция кровавая может наметиться…

Глава 24. Сплошь беседы и сплошь вызовы…

— Грубо хамишь, мелкий выродок, — процедил с улыбкой Фумайо, встав справа от меня, но едва уловимая ненависть так и проскальзывала на морщинистом лице. — А если я тебя прихлопну прямо сейчас как комара?

— Так вот он я! Перед тобой. Попробуй! — со смешком произнес я.

— Считаешь, что Трубецкой и Потёмкин успеют тебя спасти? Или те жандармы? — осклабился широко старик с насмешливым видом.

— О! Как интересно-то! — делано удивился я, почесывая бровь и повернув голову в его сторону. — Когда твоя стайка шакалов на меня напала, я был один.

— Моя? — со слабой улыбкой изумился патриарх, пригубив из бокала, а после с удовольствием причмокнул. — Ты даже не представляешь себе, шваль искалеченная, сколько людей хотят тебя убить. И по итогу ты всё равно умрешь, но было бы лучше, если бы это произошло от моих рук. Поверь, ты бы страдал очень и очень долго…

— Знаешь, для меня твои угрозы не более чем пыль под ногами, — криво ухмыльнулся я. — Но во всей этой истории самое забавное то, что ты сам затеял свои подковёрные игры с монументалом, а винишь во всем меня. Твой любимый внук тоже сдох из-за тебя и твоих эгоистичных желаний нарастить своё влияние по всей империи. Я лишь вовремя оказался в нужном для себя месте. Только и всего. Поэтому если не хочешь закончить жизнь на плахе или виселице, то веди себя тихо, как Хиго. Кстати, — вдруг медленно сообщил я ему с едким видом. — Не желаешь узнать, как умирал твой драгоценный отпрыск? Скажу сразу, жалкое зрелище было, а видок так еще хуже.

Лицо патриарха Ясака дёрнулось и исказилось в гримасе ярости и злости. Его аура мгновенно всколыхнулась, а бокал в руке тихо захрустел и стал покрываться трещинами.

Так-так-так! Вот ты и раскрылся. Слабоват оказался на эмоции старый пентюх. Значит ты земляк. Архимагистр второй или третьей степени. И где-то на уровне старшего ратая или младшего сконателя по силе духа. Более чем солидно. В данный момент он действительно может прикончить меня как комара.

— Ты… умрешь, тварь, — прошипел он мне на ухо, подобно змею, выдавив из себя злорадную улыбку. — Ни император, ни Потёмкин не избавятся от меня так просто. Знай это. Ясака — древний клан, а ты никчемный отброс-калека и жить тебе осталось недолго. Буду молиться, чтобы Осокин тебя оставил в живых, и тогда я самолично смогу разорвать тебя на миллион кусков.

— За твоё здоровье, старый пень! — гоготнул весело я, не забыв с ним чокнуться, медленно отпивая из бокала. — Буду ждать! Только ты поторопи там своих хунхузов. А то ведь я могу и заскучать.

Перед тем как уйти, патриарх Ясака в очередной раз опалил меня смертоносным взглядом, и если бы подобным можно было убивать, я бы уже корчился в предсмертных конвульсиях. Но в следующий миг пришлось изобразить широкую улыбку и благодарно отсалютовать сплоченной группе из Трубецких и Потёмкиных, которые не сводили со старого пня своих взоров. И самым выразительным среди них был взгляд действительного тайного советника.