Сказка про попаданца 2 (СИ) - Пантелей

доллары, если не круче… Ты уверен, что не переживёшь этого общения с духами, шаман?

— Уверен, Русо. Я уже видел, куда уйду. Куда мы с тобой уйдём, только ты позже.

— И куда?

— Сам увидишь, не спеши. Я многое не смог сам рассмотреть, нужен взгляд твоего уака. Похоже, там мы с тобой не вдвоём такими будем.

— Если я отсюда позже уйду, то и туда приду позже?

— Нет, Русо. Время — это не линейная величина, мог бы уже это понять, ведь в мире твоего уака оно течёт гораздо медленнее. В эфире-сингулярности времени вообще нет. Эфир — это изначальное состояние, состояние полной гармонии, а мы переходим в другие миры именно через эфир. Так что все мы появимся в новой реальности одновременно, в момент её создания из эфира. Сложно всё это объяснить. В общем, на появление там, время ухода отсюда не повлияет. Зато ты успеешь здесь подготовиться. Это нам очень сильно пригодится, ведь уака у тебя в том мире уже не будет, так что постарайся.

— Не сомневайся, мне это и самому нужно, так что лениться не буду. Давай начинать?

— Не спеши. Начнём завтра, на закате. После, ты за сутки оклемаешься, так что всё это ненадолго. А пока пойдём, покажу тебе свою могилу. В ней меня похоронишь. И себя потом вели похоронить рядом.

Начали проникновение в эфир-сингулярность на закате, двадцатого марта 1540 года. Ровно через двадцать лет, после ритуала, забросившего их в эту реальность. Аяуаски шаман приготовил целое ведро, всё ведро и употребили.

— Входи в дзен, Русо, пусти своего уака посмотреть.

— Вижу нас, шаман. Средневековье, судя по нашему вооружению. Где мы — непонятно, кто мы — тоже. Город какой-то горит. Опять мы несём в мир своё добро оружием и огнём.

— Получи информацию из той своей головы.

— Как это сделать?

— Попробуй подвигаться в том теле, должно всё заработать. Только аккуратно, плавно, не вывались из дзена, а то обратно уже не вернёшься. Вернуться тебе нужно, чтобы подготовиться. Очень нужно, будь осторожен.

Савелий плавно отклонил голову в остроконечном шлеме чуть назад и посмотрел в небо. Ощутил тяжесть кольчуги и воинского пояса, жар от горящего города.

— Это Итиль. Столица Хазарского каганата. Мы теперь оба русы, шаман. Я князь Святослав Игоревич. Ты мой воевода Икмор. Зря город сожгли, отморозки буйные. Он бы нам пригодился — низовья Волги…

— Что есть, то есть, назад уже не отыграешь, мы начинаем с этого момента. Других таких-же видишь?

— Нет. Ты уверен, что они есть?

— Уверен, я их чувствую, пока в эфире нахожусь.

— Сколько их?

— Двое. Или трое. Точнее сказать не могу. Я чувствую только возмущения эфира от их переноса.

— Разберёмся на месте. Мне выходить?

— Если уже понял, к чему готовиться, то выходи.

— Память Святослава теперь у меня, подумаю после, не спеша. Кому твой дворец в Тауантинсуйу отдать? Клаудии, или Лауре?

— Не думай сейчас о чепухе, Русо. Сам решишь. Уходи.

— До встречи, шаман.

В себя Савелий пришёл к закату двадцать первого марта. Точнее, вернулся в себя из эфира. С трудом вернулся, затягивало его в тот мир, как в водоворот, пришлось сильно постараться, чтобы вынырнуть на поверхность. Вроде не физическая нагрузка, а вымотала до предела. Сил шевелиться не было.

«Вставай, не спи», — послышалась в голове команда уака, — «Ты только что вынырнул, а нужно ещё отплыть, а то во сне затянет обратно. Похорони шамана».

В Гуаки Савелий вернулся буквально ползком, чем изрядно напугал свою свиту и охрану. Успокоил переполошившихся и заснул на шестьдесят часов. Нелегко путешествовать в другие миры через эфир. Точнее, возвращаться из них нелегко. Слишком тяжёлый груз — ещё одна память и ещё один ментальный… что ментальный… фильтр восприятия что ли? Нет такому научного определения, пусть будет ещё один фильтр, ещё один характер. Святослав Игоревич стал неотъемлемой частью Савелия. Это его волей удалось подняться, похоронить шамана и отползти в Гуаки. Это именно ему очень хочется собрать побольше знаний до возвращения.

В Пуно вернулись первого апреля.

— Что с вами, божественный Сын Солнца? — Родриго Пике выглядел не на шутку обеспокоенным. Значит, внутренние изменения сказались и на внешности. Так… В зеркале вроде ничего не изменилось.

— Эль Чоло умер, Родриго.

— Царство Небесное! Великий был человек.

— Ещё какой великий, — согласился Савелий, — вечером помянем. Сначала я телеграммы разберу.

Ого. Османы отступили из Персии. Вернее, Сулейман уже отступил в Басру, а Увейс-паша отходит в Багдад через Боруджерд и Керманшах. Персидский командующий, шейх Ахмад аль-Казим, со стотысячной армией, спешит перехватить его в Харунабаде* (*Исламабаде-Герб), на развилке двух дорог, ведущих к Багдаду — через Баакубу и Эль-Кут. Очень спешит и, судя по переговорам персов, успевает на этот перехват. Нелегко придётся Увейс-паше, сил у него почти вдвое меньше. Ещё сто тысяч персов выдвинулись из Шираза в Хорремшехр, на границу Месопотамии.

Если Сулейман отправит часть своих войск на выручку брата, Басра почти наверняка падёт. Османов и так меньше, а в городе очень неспокойно. Недовольны османами не только шииты, но и местные арабы-сунниты. Великий визирь Персидской Империи, Див султан Румлу очень умело работает с местным населением, этого не отнять.

Мекку персы уже взяли, взяли и Джедду. Джедду они захватили с суши и получили трофеями шесть сто пятидесяти двухмиллиметровых гаубиц-пушек, защищавших порт. Захватили оба города при активной поддержке местного населения, которое теперь охотно вступает в ополчение и готовится совместно с персами отбивать нападение корпуса шахзаде Махмуда, что у них скорее всего получится. Силы с обеих сторон примерно равны, но у обороняющихся подготовленные укрепления, плюс шесть пушек-гаубиц. Плюс, в Джедде флот союзников со своими пушками. Плюс, у персов бесперебойное снабжение по морю, а у Махмуда в тылу вот-вот начнётся восстание. Османы проявили слабость, а слабых на востоке бьют. Слабость — это порок, за слабость там наказывают.

Генрих д’Альбре взял Кайфын, нашёл в городе лоцманов по фарватерам Хуанхэ и решил перевести весь флот из Янцзы в Хуанхэ, в Кайфын. Чтоб, значит, добычу далеко не таскать, толково. Сам король Западной Германии остался в городе, руководит разграблением провинции, а Асикага Такаудзи, в этой кампании исполняющий должность адмирала, на «Кёльне» уже подходит к Шанхаю. Сдерживают его гребные посудины, и пока не понятно, как они перенесут переход по морю, но судя по телеграфным докладам японского родственника, настроение у них у всех там очень бодрое.

Добычу они уже взяли огромную, людей почти не потеряли, теперь задумываются — стоит ли вообще из Китая уходить и оставлять его всяким