Приключения принца Иоганна Мекленбургского - Иван Оченков

– За мое возвращение домой!

Присутствующие с энтузиазмом подхватили мой тост и дружно выпили. Герцог тоже не смог воздержаться и, поморщившись, отхлебнул.

– Так дело не пойдет, вы как будто не рады мне, дорогой кузен. Впрочем, я вас понимаю, в походах я привык к грубому питью вроде этого пива. Но вы, ваша светлость, другое дело. Вы, верно, привыкли к более благородным напиткам, и я вполне одобряю это пристрастие. Эй, парень! Да-да, ты, в ливрее! Ну-ка принеси своему господину самого лучшего вина из ваших погребов, ну и нам заодно. Да живее ты!

Когда вино принесли, я провозгласил тост за своих кузенов, потом за процветание Мекленбурга, потом еще за что-то. Сам я едва прикасался губами к напиткам и хорошенько закусывал, а вот моего кузена от выпитого и страха скоро развезло.

Тут в зал стражники втолкнули богато одетого господина. Он, испуганно озираясь, подошел и робко поинтересовался, что здесь происходит.

– Здесь, почтеннейший, происходит воссоединение семьи. Мы с моим кузеном празднуем мое возвращение, – любезно пояснил я ему. – А вы, сударь, собственно, кто?

– Это мой канцлер, – пьяно хихикнув, сказал кузен.

– Немедленно кубок канцлеру! – торжественно провозгласил я. – Я желаю выпить с этим досточтимым господином!

– Вы – Иоганн Альбрехт Стрелицкий? – робко поинтересовался канцлер.

– Он самый, а скажите мне, любезный, скоро ли состоится заседание сеньориального суда?

– Как… какого суда?

– Сеньориального, друг мой. Это, как бы вам объяснить, такое действо, когда сеньор судит своих нерадивых вассалов за проступки.

– В ближайшее время такого суда не запланировано, ваша светлость.

– Почему?

– Очевидно, вассалы не совершили никаких проступков…

– Вздор! Вы еще скажите, что мне повесить некого и не за что!

– Господи боже, вы кого-то хотите повесить?

– Непременно, друг мой, непременно.

– Но за что?

– Видите ли, друг мой, мне уже несколько лет не выплачивают моего законного содержания. Я усматриваю в этом ни много ни мало государственную измену.

– И… измену?

– Ну посудите сами, господин канцлер, вы ведь человек, несомненно, сведущий в законах, не так ли?

– Я магистр права Геттингенского университета.

– Превосходно, совершенно превосходно! Так вот, посмотрите на моего кузена, разве можно предположить, что этот добрейшей души человек мог бы лишить своего любимого родственника законного содержания? Совершенно очевидно, что нет! Следовательно, имеет место злой умысел на измену и злостное неповиновение законной власти. Осталось только выявить виновного и предать его справедливому возмездию.

– Но ваша светлость!

– Никаких «но», мой друг, справедливость превыше всего! Dura lex sed lex![25] Наливай!

Вскоре герцог и его канцлер выпали из реальности и, судя по всему, не собирались в нее возвращаться. Впрочем, в данный момент это не нужно было ни им, ни реальности.

Следующим посетителем был некий всклокоченный субъект в кирасе и ночном колпаке. Как выяснилось, сей доблестный муж командовал охраной замка. Я не стал даже узнавать его имени, с ходу объявив о его отставке.

– Что за порядки, черт вас подери! Хорошо, что о недостатках охраны моего дорогого кузена узнал я. А если бы это были какие-нибудь злоумышленники? Или, не приведи господь, паписты! Просто страшно подумать! Эй, кто-нибудь, гоните его в шею!

– Сын мой, именем господа! Что вы творите! – патетически вскричал ворвавшийся в зал настоящий католический падре в сутане.

– Это еще что за явление? Опаньки, папист! Сам пришел!

Блин, совсем забыл – ведь мой кузен еще католик. Надо сказать, после некоторых обстоятельств я отношусь к католикам несколько предвзято. Не нравится мне их пиромания. Нет, я понимаю, что протестанты тоже грешат этим невинным увлечением, но они, по счастью, не пытаются отправить меня на костер.

– Любезный, а вы кто? Хотя дайте угадаю – вы, очевидно, духовник моего кузена, не так ли?

– Так, сын мой.

– Печально, весьма печально, святой отец, что вы столь небрежно выполняете свои обязанности! Посмотрите на своего духовного сына – он нажрался как последняя свинья, а ведь еще раннее утро. А как же воздержание, а где же, позвольте спросить, умерщвление плоти? Кстати, вы не знаете, где в замке камера для пыток? Ну ничего страшного, мы люди не гордые, можем и на свежем воздухе. Увести, но отнюдь не отпускать – сдается мне, падре знает много интересного.

Окинув взглядом своих приближенных, я пришел к выводу, что они достаточно подкрепились и дальнейшее продолжение чревато попойкой.

– Ладно, подкрепились – пора заняться делами. Где тут кабинет моего светлейшего родственника?

Вольготно расположившись в кресле, я продиктовал Мэнни несколько посланий. Первое – в Шверин, второму своему кузену – герцогу Адольфу Фридриху, в котором в самых изысканных выражениях сообщал о своем приезде и просил о встрече с целью обсудить некие важные вопросы. Второе – своей тетке, матери Иоганна Альбрехта и Адольфа Фридриха герцогине Софии с практически идентичным содержанием. Кузены, дорвавшись до власти, сослали свою матушку, чтобы не мешала куролесить добрым молодцам, и я имел основания рассчитывать на ее поддержку. Третье письмо отправилось в соседнее герцогство Брауншвейг, в славный город Вольфенбютель, уже к моей матушке и ее нынешнему мужу высокородному Августу-младшему. Брауншвейгское герцогство входит с Мекленбургом в один и тот же имперский округ, так что люди они здесь не чужие и могут пригодиться в делах моих скорбных. Да и по Марте я соскучился, чего уж там. Следом несколько писем во все крупные города – дескать, герцог вернулся, желает справедливости, и если у кого какие жалобы, то милости просим.

День незаметно пролетел в заботах, и, когда наконец появилась свободная минутка, я с удивлением обнаружил, что день окончен и пора бы поужинать. Шум, вызванный нашим появлением, постепенно утих, и привычная жизнь взяла свое. Семейство моего кузена и их приближенные заняли свои места за столом согласно этикету, и я обнаружил, что для меня достойного места там нет. Не говоря уж о моих офицерах. Так, я не понял, кому-то спьяну безопасность приснилась? Впрочем, нет, помятая физия моего кузена выражала полное непонимание происходящего, так что это не его фронда. Ага, моя кузина герцогиня Маргарита Елизавета сердито зыркала глазами. Надо сказать, она мне кузина не только потому, что жена двоюродного брата. Она младшая дочь герцога Кристофа, брата нашего общего деда. Надо сказать, этот Кристоф был той еще сволочью. Светский епископ, бурно поддержавший Реформацию и жадно хапавший все секуляризированное имущество, до которого мог дотянуться. Когда часть этого имущества досталась не ему, а моему отцу, пришел в ярость и всячески пытался оттягать ее. Так что распря у нас старая. Доченька, видать, пошла в папашу и будет строить козни. Ну ладно, пусть строит. Я подошел танцующим шагом к столу и уселся с противоположной от герцога стороны. Мои офицеры заняли места по бокам, и я, выразительно посмотрев на подающих еду слуг, придал им необходимое ускорение. Стол мгновенно сервировался, и мы приступили к трапезе. Какое-то время с аппетитом поглощали пищу в тишине, но невестке, видимо, не сиделось на попе ровно, и она громко, ни к кому не обращаясь, произнесла:

– Ах, какой невкусный сегодня суп! Наверное, его готовил не наш повар, а эти ужасные варвары, занявшие наш замок!

– Ну это вряд ли! – немедленно ответил я так же громко. – Мои люди не приближались к вашей кухне. К тому же вы напрасно придираетесь, суп весьма неплох!

– Для вас, кузен, привыкшего в своих странствиях к пище простолюдинов, он, может, и неплох, но я не желаю принимать столь дурно приготовленной пищи!

– В своих странствиях я много где побывал, но даже при шведском дворе я не ел ничего вкуснее. Так что ваши намеки беспочвенны, дорогая кузина. Кстати, дорогой кузен, вы плохо едите, вам нездоровится?

Дорогой кузен смог в ответ только помотать головой и что-то невнятно промычать.

– Вам, любезный герцог, надо следить за здоровьем, нельзя запускать болезни.

Мы сидели достаточно далеко друг от друга, поэтому диалог велся на повышенных тонах и был хорошо слышен всем, включая слуг. Видимо, герцогиня сообразила это и заткнулась. Я же со своими офицерами хорошенько подкрепился и, лучезарно улыбаясь, отправился в занятые мной и моей свитой покои.

Следующий день был не менее насыщен. Во-первых, подошел Гротте с остальным отрядом и несколькими пушками, захваченными в Кристианаполе. Во-вторых, были получены известия из Шверина – Адольф Фридрих в панике собирал своих сторонников. Как и следовало ожидать, сторонники его, с удовольствием принимавшие участие в пирушках и празднествах, резко заболели и вспомнили о разных неотложных делах. Иначе говоря, «сказались в нетях», по меткому выражению Аникиты. В-третьих, посыпался огромный ворох жалоб на герцогских чиновников от мекленбургских жителей. Причем не только от крестьян и горожан, но, что совсем уж удивительно, и от некоторых дворян. Поистине мои кузены обладали даром наживать себе врагов. Хотя, если припомнить мои злоключения, может, это у нас семейное?