Переписка - Варлам Шаламов

Мария Игнатьевна просто упустила из вида такую существенную деталь — и/о Туркмен. Письмо лежит на «До востребовании» ст. Решетникове — если еще лежит. Кажется, дольше месяца они эти письма не хранят. Меня удивляет, как это она такое живописное слово опустила. Почему «Туркмен»? Откуда «Туркмен»? Но почему и откуда бы он ни взялся, я надеюсь, что он будет милостив ко мне и передаст Вам это письмо. Хотелось мне одновременно написать на почту, чтобы Вам то письмо передали, вернее переслали, но боюсь дальнейшей путаницы. Может быть, Вы сами его поищете? В нем все было отписано и что со мною было и как мне и нужно и хочется Вас видеть. Повторяться не стоит, но главное повторить следует: когда Вы будете в Москве? Когда мы увидимся? И хотите ли Вы посмотреть Фалька и еще одного замечательного художника?

А насчет М.Ив.[95] разговор особый и с людьми могу Вас познакомить, которые ее хорошо знали и у которых ее стихи есть. Я знаю сестру ее мужа. Женщина и сама по себе очень примечательная. Больше писать не стану, чтобы Вы скорее появились.

Л.Б.

И есть великолепная, новая «складнушка», так что и эта сторона обеспечена.

Л.М. Бродская — В.Т. Шаламову

Март 1955

Дорогой Варлам Тихонович,

Ваше письмо очень огорчило меня. Мне бы не хотелось, чтобы у Вас были по отношению ко мне чувства каких-то обязательств, каких-то долженствований, чего-то, что всегда создает какие-то неловкости, ощущения досады. Во-первых, я не хочу, чтобы у Вас с мыслью обо мне были такие ощущения (это для меня), во-вторых, я не хочу, чтобы у Вас вообще были такие усложнения в Вашей и так не легкой жизни (это уже для Вас), и в-третьих, это вообще не нужно, потому что ничего принужденного между нами быть не может. Когда Вы сможете — Вы придете, потому что Вы твердо знаете, что это Ваш дом, где Вам будут рады и стены, и книги, и где от Вас ничего не потребуют — пока Вы тот, который «забывать не умеет». Вы пишете «Искусство жить, по сути дела, есть искусство забывать». Какое же это «Искусство» и какая же это «жизнь»? Ведь нам дана одна наша, неотъемлемо наша, неповторимая жизнь, и если мы ее забудем, то что же нам останется? Жизни героев кино, над которыми мы будем проливать слезы? Или мы будем творчески преображать их жизни? Нет, я бы ничего не хотела забыть, наоборот, мне бы хотелось закрепить, увековечить каждое горе, придать ему новую жизнь, чтобы оно не пропало, не развеялось, как облака на небе. И я думаю, что именно это и связывает нас с Вами, этот внутренний напор, эта необходимость не только не забывать, но и других заставить не забыть. И если нас связывает такое большое, в обеих наших жизнях решающее, то какие могут быть разговоры о том, что кто-то не пришел или кто-то ждал… Это все абсолютно неважно. А то, что Вам плохо — это очень важно и очень мне больно. И, может быть, было бы хорошо, чтобы Вы и усталый, и раздраженный все-таки бы пришли, рассказали свое, или просто бы перелистывали чешские и польские книги. Поговорили бы о новых штрихах в биографиях разных людей, о Вильнюсе и людях этого прелестного города. Насчет результатов поездки — все, что было в человеческих силах, было сделано. Теперь надо ждать. А ему 70 лет, а она живет в ужасных условиях, и говорит, что она счастливейшая из женщин, что ее любит такой человек. И каждый день надо ходить на работу, час туда и час обратно. И дома холодно. А нам говорят — «надо ждать».

Скажу о себе — я счастлива, что на путях жизни встретила Вас и ничего так бы не хотела, как помочь Вам преодолеть «рогатки» и «волчьи ямы».

Всего Вам доброго.

Л. Б.

Л.М. Бродская В.Т. Шаламову

март 1955

Воскресения проходят одно за другим, а Вас не видать… Вот Вам наказание: извольте перевести мое любимое:

Wandere!Wenn dich ein Weib verraten hatSo liebe flink eine Andre;Noch besser war'es, du lieflest die Stadt —Schnure den Ranzen und wandre!Du findest bald einen blauen See.Umringt von Trauerweiden;Hier weinst du aus dein kleines WehUnd deine engen Leiden.Wenn du den steilen Berg ersteigstWirst du betrachtlich achzen;Doch wenn du den felsigen Gipfel erreichst.Horst du die Adler krachzen.Dort wirst du selbst ein Adler fast,Du bist wie neugeboren,Du fiihlst dich frei, du fiihlst: du hastDort unten nicht Viel verloren.

Кто? Конечно Heine. Так вот, даю подстрочник.

Странствуй!

Если тебя женщина обманула (предала),То полюби скорее другую;Еще лучше было бы, если бы ты покинул (оставил) город.Зашнуруй ранец и странствуй!Ты найдешь скоро голубое озеро (des See — озеро, die See — море),Окруженное плакучими ивами.Здесь ты выплачешь свое (твое) маленькое гореИ свои (твои) узкие страдания.Когда ты на крутую гору будешь подниматься,Ты станешь очень (сильно, значительно) стонать (кряхтеть).Однако, когда ты скалистой вершины достигнешь,Услышишь орлов клекот.Там станешь ты сам орлом почти.Ты станешь как рожденный вновь (новорожденный).Ты чувствуешь себя свободным, ты чувствуешь: тыТам внизу не многое потерял.

Сделайте мне, чтоб это звучало — это будет мне от Heine и от Вас. Но не надейтесь, что я этим удовольствуюсь. У немцев много чудеснейших вещей, особенно у стариков, времен 30-летней войны. Близкие эпохи порождают близкую душе поэзию. Итак, жду!

Ваша Л. Б.

Л.М. Бродская — В.Т. Шаламову

Москва, 11 апреля 1955 г.

Какие чудесные стихи Вы мне прислали, Варлам Тихонович, и как я Вам благодарна за них! Когда Вы их писали? Пожалуйста, пришлите еще, я к Вашему приходу их Вам перепишу.

А Вы знаете, что переводы бывают иногда лучше оригинала? Вот Вы пишете о «Горных вершинах», а у Лермонтова они и поэтичнее и — да что говорить, судите сами:

Wanderers NachtliedUber alien GipfelnJst Buh,Jn allen WipfelnSpurest duKaum einen Hauch;Die Vogelein schweigen im Walde.Warte nur, baldeRuhert du auch.

Какие восхитительные у Лермонтова полные свежей мглой тихие долины, какими сухими кажутся образы.

Гете — не знаю как Вы, но я в сердце всегда ношу траур по Лермонтову.

Читали ли Вы когда-нибудь «Замыслы» Уайльда? Когда Вы пишете, что искусство не имеет истории, Вы перекликаетесь с ним, когда он утверждает, что все большие произведения искусства принадлежат одной эпохе.

Радует ли Вас, что можно будет увидеть дрезденскую коллекцию? Интересно, сколько ночей придется дежурить для этого. Но, конечно, сколько бы ни было, а дежурить я буду. Кстати, когда у Вас отпуск? Как Вы думаете его провести? Где — в Москве или нет? Писать? Читать? Просто не работать?