Смерть в Занзибаре - Мэри Кей

Было почти пять часов, когда она проснулась, в саду удлинились тени, а дневная жара спала. Дом был очень тихим, но в гостиной она нашла Найджела, попивающего китайский чай и читающего лондонскую газету недельной давности.

Он уронил газету на пол и поднялся на ноги, увидев ее, а Дэни посмотрела вниз, и ее взгляд привлекли знакомые слова: «Убийство мужчины в Маркет-Лайдоне».

Проследив за направлением ее взгляда, Найджел засмеялся и сказал:

– Вы поймали меня на горячем, мисс Китчелл, купающимся тайком в преступлении. Я весь зарделся. Слишком дешевая распродажа. Но если сказать вам по чести, после всей жалкой болтовни позапрошлым вечером, я почувствовал себя по-настоящему заинтригованным. Эта женщина – Бейтс – все продолжала и продолжала говорить об этом, пока каждый не мог не задуматься, чего же она добивается: конечно, хоть чего-нибудь! Но как-то чувствовалось все же, что в этом что-то есть… Садитесь и выпейте чаю. Индийский или китайский? Китайский просто чудо. Его присылает Тайсону один ароматный старый друг – мандарин из Кантона.

Дэни согласилась на чашку бледного желто-зеленого напитка, который пахнул высушенными цветами, и с довольно отсутствующим видом слушала ясный, мелодичный голос Найджела, продолжавшего свой бесконечный монолог. Она вдруг поняла, что очень легко слушать Найджела и думать о чем-то еще. И тут она была с шокирующей внезапностью вырвана из своей отрешенности.

– А теперь скажите мне, – произнес Найджел, – кто вы есть на самом деле? Я не скажу ни одной живой душе. Конечно, можно попытаться угадать. Но это меня так заинтриговало. Великолепно, таинственно!

Дэни вытаращилась на него и уронила чашку.

– Ай-ай-ай! – сказал мистер Понтинг, грациозно вскочив на ноги и устранив ущерб. – Мне так жаль. Это целиком и полностью моя вина. Но честно, дорогая мисс Как-вас-там-зовут, вы просто не можете быть Адой Китчелл – при любом напряжении самого гибкого воображения. А вы даже представить себе не можете, насколько гибкое оно у меня!

Дэни тупо спросила:

– Почему это я не могу ею быть?

– Но, дорогая, ваш голос! Чистая Нэнси Митфорд. Ни кусочка Нью-Йорка в голосе. И какая женщина будет носить очки, если она в них совершенно не нуждается? Да ведь это простые стекла! И – хорошо, не вдаваясь в детали, – маленькая птичка-блондиночка шепнула мне, что действительно везде ходят слухи о том, что бедная Ада в данный момент находится в Айслингтонской инфекционной больнице со свинкой.

– Миссис Гордон! – вырвалось у Дэни. – Я должна была понять.

– Ну что ж, если честно, дорогая, думаю, что должна. Впрочем, не расстраивайтесь по этому поводу. Возможно, что это не так, да и я в любом случае не пискну ни словечка. Но теперь скажите мне: я умираю от любопытства. Зачем? И, конечно, кто?… Хотя, разумеется, можно сделать такую маленькую аккуратную попытку угадать ответ на этот вопрос, а?

– Я не знаю. Можно?

– Ну конечно! У нашей милой Лоррейн действительно трудно с деликатностью, и когда она носится по всему дому, убирая все фотографии своей дорогой дочери, у человека возникает желание задать самому себе парочку маленьких скромных вопросиков. Нет, фотографий вовсе не было так много. Лоррейн совсем не подходит под определение сумасшедшей матери. Но одна-две все же были. И где они теперь? «Унесены ветром, дующим по Джорджии». Но она совсем забыла, что тут лежит богато иллюстрированный том, весь посвященный исследованиям Центрального чего-то там, где имеется миленькая фотография ее первого мужа. Боюсь, что я был достаточно любопытен и позволил себе бросить на него мимолетный взгляд. А знаете, вы действительно очень похожи на вашего отца. Сходство стало особенно заметно, как только человек смог увидеть вас без этих очков и этих ужасных кудряшек. Вы забыли о них прошлой ночью.

Дэни встала и, подойдя к большому окну, остановилась спиной к комнате, нервно теребя край шторы и глядя в сад невидящими глазами. Первое ощущение паники улеглось, и теперь она чувствовала лишь, что напряжение спадает, уступая место некоторому облегчению. Быть мисс Китчелл было трудно, и сейчас она сможет вздохнуть свободно, став снова Дэни Эштон, прекратить играть роль и бояться. Но ей хотелось бы, чтобы здесь была Лоррейн. Или Тайсон, или Лэш. Кто-то, кто мог бы посоветовать ей, что она должна говорить и сколько можно сказать.

Неужели ее кто-то раскрыл? Неужели все угадали? Во всяком случае, не пограничные службы! А они были единственными, с кем действительно следовало считаться, за исключением Ларри Даулинга, которому не нужно было гадать.

Она спросила:

– Что – миссис Гордон всем рассказала?

– Об Аде? О, не думаю. Она могла что-то шепнуть в милое коричневое ушко Эдуардо, но он-то как раз менее всего заинтересован. И я совершенно уверен, что она никому больше не скажет. Даже Гасси. И уж конечно нашему навязчивому мистеру Даулингу.

Дэни быстро обернулась.

– Почему вы так сказали? Вы уверены?

– Что она ничего не нащебечет Ларри? Но, моя дорогая, конечно! Человек пишет для газет, и, если он влезет сюда со своим маленьким хищным пером, Тайсон и ваша милая мамочка будут крайне раздражены, а Амальфи очень бы не понравилось, если бы ей указали на дверь. Здесь вы совершенно, вполне в безопасности. По крайней мере, на время. Я полагаю, что рано или поздно все это выйдет наружу, но, при некоторой доле везения, это произойдет уже после того, как наш маленький друг-писака получит свое интервью и достаточно материала для клеветы на большинство из нас и отбудет отсюда.

Мысль о мистере Ларри Даулинге, по-видимому, увела интерес Найджела в другом направлении, поскольку он вздрогнул и сказал:

– Я просто не могу понять, какую игру ведет Тайсон. Почему он не даст этому человеку интервью и кучу фактов и не отошлет его прочь? Зачем он приглашает его в дом и удерживает его здесь, все откладывая и откладывая разговор? В самом деле, это очень неприятно. Я бы хотел, чтобы вы мне сказали, в чем тут дело. Полагаю, что вам это известно.

– Я ничего не знаю о мистере Даулинге, – торопливо сказала Дэни, обходя заданный вопрос.

– А интересно, что вам известно о мистере Холдене? – сказал Найджел и издал короткое злобное всезнающее хихиканье. Его лицо выражало одновременно насмешку и смущение, и Дэни резко сказала:

– Что вы имеете в виду?

Найджел посмотрел на нее, склонив голову набок, словно какая-то большая, прилизанная настороженная птица, птица-секретарь. Затем он приложил палец к губам, ловко и молча поднялся и очень быстро и бесшумно подошел к двери, ведущей в холл, и распахнул ее настежь.

Весь этот маневр был таким преувеличенно таинственным и демонстративным, что Дэни чуть ли не готова была увидеть за дверью скрюченную фигуру, стоящую на коленях, приложив ухо к замочной скважине. Но холл оказался совершенно пуст, и, убедившись, что ни там, ни во внутреннем дворике никого нет, Найджел вернулся в свое кресло со слегка довольным видом.

– Прошу мне простить эти любительские театральные штучки, но я бы очень предпочел, чтобы нас не подслушали. Я понял, что на самом деле вы не так уж много знаете о веселом мистере Холдене? Ну, кроме обычных вещей – того факта, что он совершенно потерял голову от обольстительной Амальфи и был обойден Эдуардо у самого финиша (следовало бы принять закон против этих итальяшек, вы не считаете?). Но в остальном, он хоть что-то выболтал? Говоря отвратительным современным жаргоном, вы «в курсе»?

Дэни неуверенно произнесла:

– Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду?

– Не понимаете? Вас никогда не удивляло, что в Лэше Холдене что-то немножко не так?

– Нет. Почему «не так»?

– Ну, есть что-то необычное, если вы предпочитаете это слово. И пожалуйста, не пытайтесь заткнуть мне глотку, прошу вас! Как видите, я был просто олицетворением такта и воздержался от раскапывания того, почему вы сочли необходимым изображать его секретаршу. Но разве вам никогда не казалось странным, каким крайне полезным он оказывался как раз в самый нужный момент? Ну в точности, как один из этих болезненно компетентных секретных агентов. Или, правильнее будет сказать, как действительно высококлассный светский карточный шулер? Все это выглядит таким случайным и простым: алле-гоп! И вот вам туз пик, и откуда, ради всего святого, он тут взялся? Какое удивительное везение! Но везение ли?

Дэни вернулась к своему креслу, но не стала садиться: она держалась за его спинку и, побледнев, неотрывно смотрела на Найджела:

– Что вы пытаетесь мне сообщить?

– Ничего, дорогая моя. Я просто пытаюсь намекнуть. Я всегда считал, что так гораздо безопасней, не так ли? Видите ли, Лэшмер Холден-старший – очень старый друг Тайсона, очень близкий друг, можно сказать. Нет ничего такого, чего бы он не знал о Тайсоне или о его доме, или о его делах, а у него репутация одного из тех прямолинейных людей, чей лозунг: «Никогда не давай простаку перевести дух». – Он заметил, что Дэни поражена, и спросил: – Почему вы удивлены? Что я такого сказал?