Смесь - Артём Чумаков

светлыми корнями. Если Рэйчел увидит Ника, то наверняка даст о себе знать. Но уже второй час, никто в северной половине не подаёт признаков жизни.

Нику повезло не наткнуться на патруль. Вскоре, пустынные улицы будто сами задали вопрос: «А кого здесь ловить?». Есть ли в северной половине хоть один человек, оставшийся на свободе, и не признавший новой власти? Только Гленн. Но правильно ли называть его человеком?

Гленн говорил, что везде имеет свои глаза и уши. И он должен знать, где искать Рэйчел. Оставалось добраться до северо-восточного района.

Ник быстро оказался среди руин северо-востока. Очень скоро, по узким улица поползло тихое шипение. Ник заглядывал в окна заброшек. Иногда, там сверкали пустые склеры глаз, и почти сразу скрывались в темноте.

Ник ходил кругами. В очередной раз, завернув за угол, он встретил крипла. Тот не хотел уступать дорогу. Шипел и дёргался.

— Эй, — Ник поднял руки на уровень груди. — Дай мне пройти. Я ничего плохого тебе не сделаю.

Он шагнул вперёд. Крипл распахнул пасть и зарычал. Из дома напротив выползла ещё парочка.

Криплы обступают Ника. Шипят, ёрзают взад-вперёд.

— Ну хорош, — Ник старается не делать резких движений. — Я — друг Гленна. Я пришёл с миром. Вы же меня знаете. Ну?

Криплы никак не реагируют. Ник вынимает топор из кобуры. Рассекает воздух перед собой:

— Разойдитесь, я серьёзно.

Криплы продолжают подходить с разных сторон. Ника держат в кольце уже штук десять, не меньше. Он чувствует, как кто-то подходит сзади. Очень близко. Топором достать можно.

Нику по затылку прилетает чем-то тяжёлым. Вибрация проходит по шее, спине, по связкам на ногах. Ник не может устоять. Глаза закрываются. Ник слышит лишь глухой стук собственного тела о землю.

Слегка приоткрыв глаза, Ник видит асфальт, уходящий из-под тела. Пистолет скребётся о землю. Чирк. Чирк. Глаза закрываются.

* * *

Рэйчел не чувствовала холода. Не понимала, что её согревает. Ноги будто не касались земли. Ветер, что колыхал волосы, не обдувал лицо. Рэйчел, по привычке, дышала на посиневшие пальцы. Но воздух растворялся ещё у губ. Рэйчел не слышала, как бьётся её сердце. Монстры, что ходили по улицам, открывали пасти и били ладонями в стены. До ушей Рэйчел не доходило ничего. Будто весь звук выключили. Всё, что она слышала — это хрип и какие-то помехи из уличных динамиков. Вскоре, Рэйчел решилась подойти поближе к одному.

Кто-то говорил на странном языке. Негромко, спокойно. Голос повторял один и тот же текст по кругу. Рэйчел слышала всё больше знакомых слов. Подойдя к динамику совсем близко, она смогла разобрать текст:

«Если вы слышите эту запись — значит, вы больны альцефулой. Вас преследуют головные боли. Постоянно ухудшается зрение и слух. На теле появляются тёмные пятна, кожа бледнеет. Если вы заметили у себя подобные симптомы, то вы на пути к превращению в крипла. Скоро вы начнёте забывать, как выглядят ваши близкие. Забывать, где живёте и даже своё собственное имя. Но надежда есть. Вы можете найти помощь в северо-восточном районе. Не теряйте времени, и отправляйтесь туда. И ни в коем случае не обращайтесь в больницу. Там вам сделают только хуже!»

Голос заставил Рэйчел негромко засмеяться. Она помнила, где жила раньше, но где живёт сейчас — даже не знала. Помнила очень много людей. Лица постоянно лезли в голову. Оставалось тайной, кого из них Рэйчел могла назвать близким. Она даже не знала, живы ли эти люди, всплывающие в больной памяти. И своё имя Рэйчел не успела забыть. Правда, её давно никто не окликал. Лишь слова о больнице заставили Рэйчел задуматься. Речь из динамиков походила и на розыгрыш, и на страшное предостережение. Идти больше некуда. И северо-восток — единственное место, где можно получить хоть какие-то ответы. Если, конечно, диктор ещё жив.

Приближаясь к северо-восточному, Рэйчел видела всё больше странных каракулей на стенах. Будто художники граффити сошли с ума. Ни одной разборчивой буквы, ничего, похожего на слово. Вывески магазинов, что лежали на земле, состояли из таких же странных символов. Рэйчел будто оказалась в другой стране. Она заметила на стене стикер. Яркий, жёлтый, с чёрным узором.

Рэйчел подошла ближе. Долго вглядывалась в сложный иероглиф. Из чёрных полос медленно вырастала схема. Дороги, дома. Стрелочки указывали путь. Рэйчел точно сошла с ума. Но путь на схеме — единственное, что у неё осталось.

* * *

Кобб обнимал Скарлетт за плечи. Они сидели в её комнате, пока Эдди приводил Снейка в порядок. Скарлетт никак не могла успокоиться. Кобб сам без особого желания переслушивал историю возмездия.

— Я понимаю, — говорила Скарлетт. — Они должны были ответить. За налёт, за Рэйчел. Мы, может, совсем её потеряли. Но всему есть предел. В какой-то момент, я уже и не знала, где мне страшнее жить, среди тех ублюдков или рядом с Шейном.

— Методы Шейна действительно за гранью, — Кобб кивал. — Но от него многое зависит. Поверь, в такое время, лучше быть на стороне людей вроде Шейна.

— И это я тоже понимаю. Но не могу сказать, что от этого легче.

В дверь постучали. Пит вошёл:

— Как дела, Скарлетт? Отошла немного?

Из троицы бывшего Роугвард, Пит больше всего походил на человека. Говорил не так, как они, двигался по-своему. Даже улыбка Пита казалась более человеческой.

— Вроде да, — Скарлетт пожала плечами. — Но не могу перестать прокручивать в голове эту сцену. Ведь можно было не так жёстко, Пит?

— Послушай, — Пит присел на корточки возле Кобба и Скарлетт. — Шейн — не отбитый психопат. Да, в это сложно поверить. Даже мне, — он улыбнулся. — Шейн намеренно переходит грань, вызывает у людей шок. И теперь все, кто увидит, что случилось с налётчиками, даже не сунутся к нам. Их может быть намного больше, у них может быть оружие, но они понятия не имеют, чего ждать от Шейна. Так это работает. И если есть возможность исключить любых гостей, Шейн делает всё, чтобы ни у кого даже мысли не возникло сюда прийти. Это не его выбор. Но это необходимо.

— Блин, Пит, — Кобб чесал подбородок. — Одних это напугает, но других точно ещё больше разозлит. Очень рискованно так поступать.

— Страх сильнее злости, — Пит развёл руками. — Страх говорит о том, что ты в порядке, что у тебя механизмы работают. А злость только