Коготь берсерка - Сертаков Виталий Владимирович

За амбарами тянулись ряды купеческих лавок, торговля кипела вовсю. Выше человеческого роста вздымались пирамиды глиняных горшков, самой разной формы и размера. По соседству охапками скупали франкские мечи и упряжь.

На рынке Северянин снова увидел германских солдат. Самое обидное — с ними гуляли девушки, они смеялись и распевали песни. Навстречу пленным провели дюжину жеребцов, необыкновенно красивых, тонконогих, с золотистыми гривами. Сопровождал коней смуглый усатый мужчина, на голове его красовалось нечто вроде хитро скрученной простыни. Четверо богато одетых парней, по виду — дренгов, с блестящими бляхами и мечами, украшенными серебром, не спеша перешли дорогу. Возница снова был вынужден придержать волов. Даг подумал, что дружинники здешнего конунга тоже ведут себя чересчур нагло…

— Эй, Северянин, что ты задумал?

— Молчи.

— Северянин, хочешь сбежать? — не отставал сосед. — Даже не вздумай. Куда ты сбежишь из города? А нас прикончат заодно с тобой!

— Заткнись, Свейн! — грубо оборвал Эбби. — Парень знает, что делает. Эй, Даг, или как тебя там! Если надумаешь, я с тобой заодно! Мне тоже неохота получить клеймо!

На крутом изгибе дороги Даг смог разглядеть вторую телегу. Та штука, которую он принял за гвоздь, она подалась, она стала раскачиваться. И это был вовсе не гвоздь, это был обломок железного кольца или какой-то скобы. Наконец-то Даг понял, что это такое. В такие железные скобы продевали веревки, когда на телегах везли мешки или преступника, которого надо было намертво прикрутить к доскам. Здешнюю скобу давно отломали, остался кривой огрызок. Он торчал из доски, совсем коротенький крючок, но с каждым новым усилием этот ржавый крючок вылезал из доски все сильнее.

Даг старался, как только мог. Он ерзал, раскачивался из стороны в сторону, он содрал кожу на пальцах, но почти не чувствовал боли. В этом ржавом кривом куске железа для него сошелся весь смысл существования. Но времени, судя по всему, оставалось крайне мало. Набережная исчезла из виду, справа потянулось городское кладбище, а слева — вонючие ямы с отходами. За ямами выросло низкое здание, сложенное из почерневших бревен. У входа стояли двое с алебардами.

— Шевелите костями! Здесь ваш новый дом! — Дага больно толкнули в спину. — А тебя, лягушонок, придушу сам, если будешь кусаться!

— Я не буду кусаться, — пообещал Даг. — Я же тебе обещал. Я просто тебя убью.

Глава двадцать восьмая

В котором Даг доказывает, что честь важнее жизни, но слишком рано покидает тюрьму

Дагу не повезло и повезло одновременно. Эбби, Свейн и еще трое, ближайшие соседи по несчастью, оказались заперты с ним в одной клети. Здесь было так тесно, что, хотя руки развязали, взрослые не могли даже толком разогнуться.

Внутри тюрьма была поделена на множество тесных комнатушек, а крепкий дощатый настил делил пространство на два этажа. Когда привели очередную партию пленных, тем, кто дожидался своей участи, пришлось потесниться. В узкое помещение набили человек двенадцать. Судя по ругани за стеной, в соседних комнатках было не легче.

По грязной соломе шныряли крысы и грызли в углу засохшую баранью кость. Потолочные доски подгнили, благодаря этому пленники могли дышать. Сквозь щели в стенах Северянин видел товарищей по несчастью в соседних каморках.

— Ого, Эбби, ты снова тут? — Бородача вяло обнял долговязый парень с опухшим прыщавым лицом. — Не успел убежать? Я тебе говорил — найдут всюду.

— Что нового в Тронхейме? — спросил у долговязого Эбби. Даг с нарастающим удивлением наблюдал, как недавние колодники с удовольствием укладываются на крысиный помет и гнилую солому. Похоже, их устраивала такая жизнь!

— Что нового? Говорят Хруту Чернодыму повезло — его взяли гребцом на торговый корабль. А ярл приказал строить еще два маяка, ему нужны люди.

— Так что нас вряд ли продадут за море, — подытожил чахлого вида старичок. Он все время сморкался и плевал себе под ноги.

— Дадут плетей, это точно, — уныло признал и без того избитый Свейн.

— Мы сидим уже четыре дня, — проворчал кто-то в углу, — да еще вас тут не хватало. Мы сдохнем, пока ярл вернется в город. Или нас сожрут вши.

— А разве ярла нет? — оживился Эбби. Северянина его радость удивила. Ему казалось, что нет никакой разницы, где сейчас находится хозяин города.

— Стражники говорят, что скоро вернется. Пока ярл не осмотрит добычу, нас не станут продавать, — авторитетно заявил чахоточный. — Однажды я ждал одиннадцать дней.

Дага слегка мутило от жуткого смрада и тесноты. Он был потрясен, насколько эти люди спокойно относятся к своему животному положению. Грабители, убийцы и воры, такие лихие на воле, здесь они даже не рассуждали о возможности побега! Сильные взрослые мужчины казались Дагу похожими на оскопленных баранов, покорно ждущих палача.

— Если мы нападем на стражника вместе, то сможем его придушить и бежать, — предложил Северянин.

— Бежать? — переспросил кто-то. — Мы бежали уже дважды. Нашему другу отрубили ногу. Другого ослепили.

— Откуда ты взялся такой резвый? — спросил пожилой мужчина в зимней шапке. Он сидел в углу, голый по пояс, весь в красных следах от плетей, и вязал петлю для ловли крыс. Судя по всему, несколько раз охотничье счастье ему улыбнулось. На стене висели три крысиные шкурки.

— Если распустить рубаху, можно сделать крепкую петлю, — напирал Даг. — Я позову стражника. Я скажу, что хочу заплатить за себя виру. Когда он откроет дверь, вы задушите его. И мы выйдем.

Несколько мгновений все молчали.

— И куда мы выйдем? — устало спросил Свейн. — Там снаружи — еще двое.

— Здесь закон простой, — добавил Эбби. — Ослепят. За первый побег — один глаз. За второй — второй глаз. И все…

— Так тебе больше нравится жить в отхожем месте? — спросил Даг.

— Парень говорит дело, — неожиданно перебил охотник на крыс. — Если сами боитесь бежать, так не мешайте ему, а помогите.

Дагу удалось спрятать ржавый железный обломок, пока снимали колодки. Едва снаружи задвинули засов, как Северянин полез осматривать стены и потолок. Соседи глядели на него как на явного безумца.

— Отсюда нельзя убежать, — произнес сиплый голос из темноты. — Когда стемнеет, принесут каши. И всех пересчитают.

— Значит, я сбегу после того, как пересчитают, — уперся Даг.

— Как ты хочешь гвоздем распились бревно? — хихикнули из другого угла.

Северянин не удостоил насмешников ответом. Он терпеливо простукивал потолок, пол и стены. Перебирался через лежащие тела, объедки и пустые миски, пока не нашел то, что искал. С большой натяжкой можно было назвать это «слабым местом». Одна из широких досок, образующих скат крыши, слегка качалась. Поверх доски еще лежали поперечины и порядочный слой торфа. Но ремонтом тюремной крыши, видимо, никто не занимался много лет, торф размыло и снесло ветром, балки потихоньку гнили, раствор между камнями крошился. Очевидно, многим поколениям арестантов просто не приходило в голову бежать на глазах у всего города…

Северянин стал прочищать железным огрызком щели вдоль качавшейся доски. Ему в глаза посыпались труха, кусочки земли и щепки. Сокамерники следили за его кропотливой работой, кто со смехом, кто — с сочувствием. Доска шла под углом к полу, одним концом упиралась куда-то в паз стены, другим — крепилась за громадным бревном, образующим конек крыши.

— Парень, у тебя ничего не получится…

— Даже если ты вылезешь наружу — мигом заметят!

— Вот дурень, откуда такой взялся?

Не слушая никого, Северянин продолжал работать. Он обливался потом, плечи сводило от усталости, ведь руки приходилось держать на весу. Кроме того, шершавая железяка натерла на пальцах кровавые мозоли. Раза три Даг терял гвоздь и, цепенея от ужаса, ожидал, что тот провалился ниже этажом. Но всякий раз железка находилась.

— Что ты там скоблишь? Эй, что он там скоблит? Северянин не отвечал. После долгих мучительных усилий он сумел просунуть между досками пальцы. Теперь следовало проковырять паз с другой стороны, чтобы пролезла и вторая рука.