Крокодил на песке - Элизабет Питерc

От его похвалы я немного повеселела.

- Лукас наверняка испробовал все способы добраться до этих ящиков или хотя бы попытаться уничтожить их. Видимо, он не успел перехватить багаж в Риме, а в Египте ящики попали на хранение к лорду Барингу, страшному педанту. Кроме того, Барингу отлично известна репутация Лукаса. Так что у его светлости не было ни единого шанса выцарапать драгоценный багаж. Увы, если бы ему удалось...

- Эвелина сейчас была бы вне опасности, - закончил Эмерсон. Возможно, Лукас не был уверен в существовании завещания, он лишь подозревал, что в последнюю минуту старый лорд Элсмир оставил все свои деньги Эвелине. Если бы Лукасу удалось уничтожить документ прежде, чем его содержание станет известно, он без помех вступил бы в права наследования. Осознав, что добраться до ящиков с вещами кузины нельзя, Лукас бросился в погоню за Эвелиной. В его голове созрел новый план: жениться. Став ее мужем, он, во-первых, получит возможность распоряжаться ее состоянием, а во-вторых, без помех сможет порыться в ее вещах и найти ненавистное завещание. Но план с женитьбой также провалился. Казалось, Лукас потерпел фиаско, но благодаря нашей с вами глупости и вздорности он получил еще один шанс добиться заветной цели... Пибоди, вы не должны себя осуждать. Вы не могли предполагать, что кузен вашей подруги вынашивает столь изощренные замыслы.

- А я и не осуждаю, - сказала я, вытирая слезы. - У меня и в мыслях не было, что старый лорд Элсмир простил Эвелину. Кроме того, мне никогда не доводилось сталкиваться со столь фантастическими и коварными кознями. Вероятно, только крайне легкомысленный человек, к тому же начитавшийся любовных романов, мог нагородить такое. Ладно, сейчас поздно предаваться бесплодным сожалениям. Давайте выбираться отсюда, пора спасать Эвелину. А если Лукас причинил ей вред, я убью его!

- Отличный план! Осталось подумать, как его осуществить.

- А нам никто не поможет? Например, Абдулла... Или матросы. Они наверняка слышали выстрелы.

- Абдулла вызывает у меня большие подозрения, - мрачно сказал Эмерсон. - Вы забываете, Пибоди, что египтяне отчаянно бедны.

- И капитану Хасану тоже доверять нельзя?

Мне показалось, что он как-то странно выглядел в тот день, когда вы его расспрашивали.

- Нет, Хасан удивительно честный человек, но, к сожалению, он, как и большинство египтян, подвержен предрассудкам. В тот день он со стыдом признался, что его до смерти напугали россказни Мухаммеда о призраках и проклятиях. И все-таки я верю, что Хасан придет к нам на помощь, если только сумеет преодолеть свои страхи и уговорить команду. Но не стоит особенно на это рассчитывать. К тому же не надо забывать о матросах с судна Лукаса. Им могли заплатить, чтобы в случае чего помешали вашему экипажу. Нет, Пибоди, если мы намерены выбраться отсюда и спасти Эвелину, то должны полагаться только на себя. И думаю, тянуть нам не стоит...

- Но как?!

- У входа полно булыжников. Когда я подам сигнал, не мешкайте и начинайте швырять их. А я тем временем проберусь по тропинке в противоположном направлении и попытаюсь обойти скалы.

- Безрассудный план! - вздохнула я. - Вас наверняка заметят или услышат.

- Если хорошенько пригнусь, снизу меня не увидят. А вам надлежит как можно громче вопить, благо у вас это хорошо получается, тогда за вашими криками моих шагов никто не услышит. Ну, Пибоди, если у вас имеется более практичное предложение, я с удовольствием его выслушаю. Никогда не стремился изображать из себя героя. Но что-то же надо делать, и немедленно.

Мне нечего было сказать, точнее, ничего практичного. Сказать же мне хотелось, и о многом! Желание было столь сильным, что пришлось крепко прикусить нижнюю губу. Я отвернулась.

Эмерсон взял меня за плечи и мягко развернул. Он приподнялся на локтях, и я оказалась между его рук, словно мышь, угодившая в лапы кошки. Его лицо было так близко, что я различала каждую щетинку на небритом подбородке.

- Вполне возможно, что мы не переживем эту ночь, - едва слышно прошептал Эмерсон. - А мне бы очень не хотелось умирать, не сделав этого... Проклятье, я все-таки это сделаю, даже рискуя навлечь на свою голову громы и молнии!

И с этими словами он быстро подался вперед и поцеловал меня в губы.

В первые секунды я настолько ошалела от изумления и неожиданности, что не могла ничего предпринять. А потом... просто ошалела и не могла ничего предпринять. Меня целовали далеко не впервые. Несколько моих ухажеров, объявившихся после того как я получила наследство, позволили себе... Ладно, давайте будем честными. Я подталкивала их к тому, чтобы они меня поцеловали. Мне хотелось удовлетворить свое любопытство на этот счет. Но каждый раз поцелуи оказывались невыносимо скучным делом. Сейчас же мне стало ясно, что далеко не всегда стоит полагаться на опыт. Скуки и в помине не было!

Наверное, в какой-то момент я закрыла глаза, хотя и не сознавала этого. Когда Эмерсон оторвался от моих губ, я, как последняя дурочка, продолжала яростно жмуриться. И потому не видела, как он ушел. Думаю, Эмерсон сам немного ошалел, иначе непременно дождался бы, когда я примусь швырять камни.

То, что Эмерсон исчез, я поняла, только когда где-то рядом взвизгнула пуля и меня осыпало каменной крошкой.

Быстро открыв глаза и перевернувшись, я схватила пригоршню камней и швырнула их вдоль тропинки. Они подняли приличный грохот, но Эмерсон, на мой взгляд, производил куда больше шума. Я принялась швырять все, что подворачивалось под руку. Вниз полетели ящики, книги, бутылки, даже башмаки Эмерсона, за ними последовали консервные банки из-под зеленого горошка и персиков, зеркало и чья-то кружка для бритья. При этом я рычала, визжала и голосила как иерихонская труба. Понятия не имею, что думал обо всем этом Лукас. Должно быть, решил, что мы сошли с ума. Никто никогда не слышал такой дикой какофонии. Особенно удачно разбилось зеркало.

Мои безумства не пропали втуне. Лукас занервничал и принялся беспрерывно палить. Но ни одна из пуль даже близко не пролетела от входа в гробницу, из чего я заключила, что Лукас стреляет - по зеркалу, консервным банкам и старым башмакам. Затем наступила тишина. Я собиралась считать выстрелы, но совсем забыла об этом. Хотя толку все равно бы не было, поскольку я понятия не имела, сколько патронов у Лукаса в запасе. Оставалось лишь надеяться, что тишина означает одно: Лукас перезаряжает ружье, а Эмерсон целым и невредимым сумел спуститься со скалы.

Да, он спустился! Крики, грохот и звуки яростной борьбы сообщили, что каким-то чудесным образом наш сумасшедший план пока не провалился. Вскочив на ноги, я понеслась вниз по тропинке, надеясь нанести пару ударов от себя лично. Я испытывала жгучее желание как следует кого-нибудь стукнуть, и лучше всего Лукаса.

Спрыгнув с уступа, я обнаружила, что Эмерсон противостоит двум противникам, по крайней мере, мне так показалось в первую секунду. В вихре развевающихся белых одежд я узнала Абдуллу.

Неожиданно Эмерсон упал на землю. Лукас отпрянул и вскинул ружье, целясь в его беззащитную грудь.

Я находилась в нескольких ярдах и ничего не могла поделать, разве что заорать погромче. Ощущение было кошмарным: мне казалось, что я нахожусь на движущейся дорожке, которая уносит меня назад с той же скоростью, с какой я продвигаюсь вперед. Из последних сил я бросилась к Эмерсону, сознавая, что все равно опоздаю...

И вот тогда Абдулла прыгнул и рванул оружие из рук Лукаса. Негодяй держал палец на спусковом крючке, и пуля унеслась в ночное небо, не принеся никому вреда.

Мне было некогда размышлять над переменой настроения Абдуллы благоразумно решив, что криком делу не поможешь, я кинулась на Лукаса. С содроганием думаю, какие бы я могла нанести увечья этому человеку, если бы Эмерсон не опередил меня. Он вскочил на ноги, схватил Лукаса за горло и тряс его до тех пор, пока тот не обмяк.

- Успокойтесь, Пибоди! - прохрипел Эмерсон, отпихивая меня локтем. Мы не можем убить подлеца, пока он не расскажет нам правду. - Он взглянул на Абдуллу. - Тебе придется решить, Абдулла, на чьей ты стороне; нерешительность - дурная черта. В обмен на помощь я обещаю забыть о твоем опрометчивом поступке.

- Но я не знал... - пробормотал Абдулла, держа ружье так, словно оно жгло ему пальцы. - Он говорил... он хотел только женщину. Что такое женщина, зачем из-за нее поднимать шум?

- Чисто мусульманская философия, - сухо сказал Эмерсон. - Как видишь, Абдулла, он солгал. Этот человек не побрезговал бы и убийством. Думаю, ты тоже оказался бы среди жертв. Он не мог оставлять в живых свидетелей. А теперь...

Он все еще стискивал шею Лукаса, лицо которого приобрело весьма привлекательный лиловый оттенок.

- А теперь, ваша светлость, рассказывайте! Где они? И прошу вас, не вздумайте говорить, будто не знаете, ибо лишь надежда получить эти сведения не позволяет мне придушить вас прямо на месте.