Последнее испытание - Скотт Туроу

при прежнем мнении». Чувствуется, что, если Марта еще раз надавит на доктора Робб, та, вероятнее всего, сформулирует свою мысль более определенно – или же вообще скажет все напрямик.

Марта, которая продолжает хранить молчание, и сама приходит к такому выводу. Она почувствовала, как за какую-то секунду общее настроение в зале суда изменилось. Все присутствующие понимают, что свидетельница сделала важнейшую уступку или даже признание. Исходя из буквы закона, Мозес прав – присяжные все еще имеют полномочия признать, что Кирил в 2016 году совершил мошенничество. Но после того, что сказала доктор Робб, возникает вопрос – признают ли члены жюри виновным в мошенничестве семидесятивосьмилетнего лауреата Нобелевской премии за подтасовку нескольких цифр, учитывая, что созданное им лекарство реально спасает жизнь и к тому же, скорее всего, в любом случае будет одобрено и получит лицензию.

Марта возвращается в ложу защиты, чтобы оставить на столе листы с данными подтверждающего исследования, которые она до этого держала в руках. Она, кажется, уже собирается сесть, что было бы вполне логично, но вдруг поднимает руку, давая понять, что еще не закончила.

– Еще одно, доктор Робб. Вы говорите, что несколько раз встречались с представителями компании «ПТ» в Вашингтоне, чтобы обсудить вопросы, связанные с «Джи-Ливиа». Между первой такой встречей в 2014 году, когда «ПТ» пыталась добиться признания препарата средством прорывной терапии, и последней, которая состоялась в октябре 2016 года, в скольких таких встречах вы принимали участие? Всего?

– По-моему, в четырех.

– А присутствовал ли на какой-либо из этих четырех встреч Кирил Пафко?

– Да, на первой и на последней.

– А кто во время всех этих встреч был главным представителем компании «ПТ»?

– Доктор Леп Пафко.

– А в октябре 2016 года, когда УКПМ представили результаты клинических испытаний, кто выступал от имени компании?

– Вы хотите сказать, кто делал доклад? Кирил сказал несколько слов, но в основном говорил Леп Пафко.

Марта делает знак Пинки, и на демонстрационном мониторе появляется титульный лист заявки на получение лицензии на «Джи-Ливиа» из вещественного доказательства гособвинения 1.

– Прошу обратить внимание, – говорит Марта. – Эта часть документа – официальная форма УКПМ 356-эйч. На ней имеются поля шириной от тридцати до тридцати пяти знаков. На них какой-то ответственный руководитель своей подписью удостоверяет, что компания «ПТ» выполнила все требования закона и существующие правила. Они в самом деле соблюдались?

– Нет. На мой взгляд, нет.

– А человеком, который удостоверил этот документ своей подписью, был доктор Кирил Пафко, мой подзащитный на этом процессе, не так ли?

Доктор Робб улыбается. Подпись прекрасно видна на экране.

– Нет.

– Тогда кто это сделал?

– Доктор Леп Пафко, медицинский директор и старший вице-президент.

– Доктор Леп?

Марта делает небольшую паузу и молча бросает на доктора Робб подозрительный и недоуменный взгляд, после чего объявляет, что больше у нее вопросов нет.

Сонни объявляет перерыв на ланч. Как только присяжные выходят из зала, Стерн встает и обнимает Марту за плечи.

– Блестяще, – говорит он. – Это было твое лучшее выступление в жизни.

Марта сияет, от души радуясь похвале отца. Пинки и несколько юристов из крупных фирм, занимающихся гражданскими исками к «ПТ», которые наблюдали за происходящим с галереи, тоже собираются вокруг Марты, чтобы выразить ей свое одобрение – негромко. Стерн отходит в сторону, оставив дочь с поклонниками ее адвокатского таланта, и тут только замечает, что Донателла, сидящая за спиной Кирила, наклонилась вперед, к супругу. Ее рука лежит на спинке стула, на котором сидит ее муж. Взгляд, который она мечет в Стерна из-под своих угольно-черных бровей, настолько грозен, что у пожилого адвоката замирает сердце. Жена Кирила встает и, приблизившись к Стерну вплотную, шепчет весьма любезным тоном, который совершенно не вяжется с выражением ее лица:

– Сэнди, позволь нам с Кирилом пригласить тебя на ланч.

15. Сын своей матери

Теперь, когда СМИ стали отправлять большое количество фотографов для освещения ежедневных судебных заседаний, Кирил начал сам ездить в суд и подвозить туда Донателлу, паркуясь в паре кварталов у отеля «Грешэм». Стерн и супруги Пафко медленно спускаются по центральной лестнице здания суда, минуя фигурные гипсовые панели, которыми отделаны стены. Кирил по пути звонит отельному парковщику. К тому моменту, когда вся троица оказывается на улице, молодой человек успевает подогнать машину четы Пафко к обочине у выхода. Это не «Мазерати» Кирила, а его старый «Кадиллак». За долгие годы знакомства со Стерном Пафко приобрел несколько автомобилей у того же дилера, услугами которого пользовался и адвокат. Дилер – в прошлом клиент Стерна, которому адвокат в свое время представил своего друга. Теперь серый «Кадиллак Эс-Ти-Си» принадлежит Донателле.

– А где же шедевр итальянского автопрома? – интересуется Стерн, имея в виду «Мазерати». Ему отвечает Донателла:

– У Кирила теперь, по сути, две машины, – говорит она. – Его авто так часто простаивает в мастерской, что он пользуется моей три раза в неделю.

Это скорее шутливый укол. В своем возрасте Донателла водит машину, пожалуй, не чаще, чем Стерн. Что же касается Кирила, то он сам признает, что «Мазерати» – роскошный автомобиль, но настолько капризный, что ему иногда кажется, будто у машины аллергия на тротуары.

Через несколько минут все трое оказываются в университетском клубе. Снаружи здание похоже на средневековую постройку, мебель внутри, пожалуй, тоже подошла бы королю Артуру: она сделана из резного дуба, а ее красная кожаная обивка прекрасно гармонирует с дубовыми же панелями, которыми отделаны стены. Ресторан вознесен на высоту третьего этажа. Своеобразным украшением помещения служат массивные балки и витражные стекла.

Когда все трое усаживаются за столик, Донателла принимается мило болтать, рассказывая о том, как они с Кирилом накануне посетили виолончельный концерт музыкального училища, на котором блистала старшая дочь Лепа, четырнадцатилетняя Штеффи. Грета, жена Лепа, по происхождению немка, а по профессии – химик. Леп познакомился с ней, когда они оба учились в аспирантуре. Однако Грета, помимо всего прочего, еще и прекрасный музыкант. Слушая Донателлу, Стерн еще раз отмечает про себя, как замечательно в ней сочетаются энергия и изящество. Она всегда великолепно одета. Сегодня на Донателле юбка цвета шерсти ламы с грубоватой текстурой и черный вышитый жакет. Она буквально излучает уверенность в себе. Бриллианты в ее украшениях весьма крупные, и Донателла не надевает их по каким-то особенным случаям, а носит как некий знак отличия. Во время встреч со Стерном, на которых Донателла до этого иногда присутствовала, она, как правило, больше молчала. Но сегодня, когда разговор заходит о происходящем на процессе, она проявляет необычную для нее активность.

– Сэнди, нужно немедленно прекратить все разговоры про Лепа, – заявляет она. – Кирил не спасет свою голову, сунув в