Сталь остается - Ричард Морган

— Согласна, мой господин. Но в то же время всем известно, что наш народ успешно пользуется некоторыми их структурными особенностями в навигационных целях. Вот я и подумала, не придумали ли нечто похожее и двенды.

— Для навигации, говоришь? — Джирал посмотрел на Шанту, который лишь смущенно пожал плечами. Аркет уже излагала ему свою теорию, но инженер отреагировал на нее точно так же. — Ладно, продолжай, я слушаю.

— Продолжаю, господин. На утесе, что смотрит на бухту с севера, стоит — нет, стоял, потому что я его сняла, — каменный идол. Грубо обработанная человеческая фигура размером с маленькую женщину или подростка. Вырезана она из черного камня, называемого глирштом. Камень этот встречается на севере и почти неизвестен на юге. Элит привезла фигуру с собой из Эннишмина на повозке с домашним скарбом и установила на утесе, куда поднималась время от времени по тропинке с жертвоприношениями.

Теперь пренебрежительное выражение распространилось с лица императора на лица Ракана и Шанты. Приверженцы Откровения считали поклонение идолам в лучшем случае примитивной ерундой, распространению которой следует препятствовать по возможности жестко, в худшем же рассматривали как заслуживающий смерти первостатейный грех. Завоевания империи строились на давней, многовековой уверенности в праве подавлять любые чуждые практики и указывать заблуждающимся на их ошибки. Детали варьировались от императора к императору и определялись финансовым состоянием государства.

— На мой взгляд, господин, этот идол мог исполнять роль своего рода маяка. Элит верит, что именно ее молитвы и приношения привлекли двенд к Хангсету. Полагаю, о ритуалах говорить не стоит. Но сам камень, глиршт, мог… — она неуверенно пожала плечами, — мог производить некий структурный резонанс, на который ориентировались двенды.

Объяснение, что и говорить, неубедительное. Пару секунд Джирал смотрел на Аркет, потом опустил глаза на собственные колени и опять взглянул на нее. Когда же он заговорил, голос его прозвучал устало, почти жалобно.

— Послушай, Аркет, может быть, это просто пираты? Какие-то особенные пираты, умеющие хорошо маскироваться, ловко играющие на страхах менее искушенных горожан? Может быть, они даже пользовались услугами какого-нибудь колдуна. — Император пощелкал пальцами, призывая вдохновение. — Они могли сговориться с этой стервой, северянкой… она, например, добывала для них какие-то сведения на берегу и ходила на утес, чтобы подавать им сигналы.

— Мой господин, они ничего не взяли, — напомнила Аркет. — И ни один пиратский корабль не способен нести вооружение, которое могло бы разрушить возведенные кириатскими инженерами оборонительные сооружения.

— Но если там побывали двенды, — вступил Ракан, вероятно, из желания поддержать императора, — то они тоже ничего не взяли. Почему?

Джирал кивнул.

— Верно подмечено. Аркет? Разве этих… существ не интересует золото и серебро?

— Я не знаю, господин. — Она прикусила губу, сдерживая вздох. — Я почти ничего не знаю о них. Ясно лишь, что нападавшие, кем бы они ни были, двендами или людьми, пришли не за добычей, а за чем-то другим.

— За чем, например? Не за тамошней ведь жрицей. Ее они нам оставили.

— Может быть, это месть? — предположил Шанта.

Засим последовала короткая, напряженная пауза, в течение которой инженер, похоже, успел пожалеть о собственной несдержанности.

— Месть? Кому? — с опасным спокойствием спросил Джирал.

Аркет откашлялась. Молчанием здесь было не отделаться.

— Имперские войска не очень хорошо обошлись с семьей Элит во время войны. Один погиб, остальных насильственно переселили.

— Ну, в войну страдали мы все, — сухо, с выражением оскорбленного достоинства возразил император. — Нам всем пришлось претерпеть лишения. Никакими страданиями нельзя оправдать предательство.

Роль самого Джирала, насколько помнила Аркет, сводилась к инспекторским объездам войсковых тылов и проведению смотров. Получив военную подготовку, он так и не принял участия в боевых действиях.

— Не думаю, что Махмал Шанта имеет в виду…

— Мне нет дела до того, что, по-твоему, он имеет в виду. — Император явно начал гневаться. — Мы и так слишком долго нянчились с ними. Если есть хоть малейшее подозрение, что эта женщина, Элит, могла оказывать помощь нашим врагам — колдовскую или какую-то иную, — я хочу, чтобы ее допросили.

По спине прошел холодок.

— В этом не будет необходимости, господин, — поспешно сказала она.

— Неужели? — Джирал подался вперед, голос его почти сорвался на крик. Поза выражала агрессию, и за весь вечер император принял ее во второй раз — первый был, когда схватился с Менкараком. — Как приятно, что ты наконец-то в чем-то уверена. Может, объяснишь нам после всего, что нагородила, почему ты так в этом уверена?

Казалось, было слышно, как уходят секунды. Аркет помнила — картина была выжжена в мозгу огненной печатью, — как проходили допросы, на которые ей приходилось являться в прошлом.

— Эта женщина доверяет мне, — не стала врать Аркет. — За те дни, что мы провели вместе, ее состояние заметно улучшилось. Она откровенна со мной, и хотя то, что она говорит, не всегда поддается разумному толкованию, прогресс очевиден. Не думаю, что пытки чем-то помогут — скорее наоборот, они лишь загонят ее назад, в мрак иллюзий и бредовых видений. Мне нужно время, господин. Уверена, я смогу узнать все, что представляет для нас интерес.

Снова молчание. Но часы в голове у нее уже не тикали. Джирал был по-прежнему настроен скептически, однако, похоже, смягчился.

— Ракан?

Аркет бросила взгляд на капитана, но его лицо оставалось, как обычно, бесстрастным. Если он о чем-то и думал, то единственным свидетельством мыслительного процесса стала легкая отстраненность в обычно внимательных глазах.

— Женщина заговорит, — произнес он. — Госпожа кир-Аркет, кажется, и впрямь завоевала ее доверие.

Какой же ты молодец, Ракан. Аркет была готова расцеловать капитана. Вскинуть руки и даже завопить от восторга.

Но она обуздала чувства и повернулась к императору.

Джирал устало махнул рукой.

— Ладно. Хорошо. Но ты будешь регулярно мне докладывать.

— Да, мой господин.

— Ракан, кого ты оставил старшим в Хангсете?

— Сержанта Ардаша, ваше величество. Надежный человек, ветеран северной кампании. С ним две трети моего отряда и остатки гарнизона. Они немного не в себе, но он быстро приведет их в чувство.

— Сколько всего у него людей?

— Около полутора сотен. Вполне достаточно, чтобы выставить оцепление вокруг города и предотвратить распространение слухов. Мы установили наказание за мятежные проповеди и незаконные сборища, поставили виселицу на главной площади и ввели комендантский час от заката до восхода. Через пару недель жизнь там вернется в обычное русло.