«Мир не делится на два». Мемуары банкиров - Дэвид Рокфеллер

планом. Вместо встречи с Никсоном наедине для обсуждения своих бесед с Насером и Фейсалом я был втянут в противоречия политики, касающейся арабской нефти и безопасности Израиля. Однако, возможно, в этом все дело и заключалось. Выбор участников группы представлялся намеренной попыткой найти «козлов отпущения», чтобы объяснить причины смены политики Никсоном на тот случай, если бы общественное мнение переменилось на отрицательное.

Во всяком случае, на меня и на «Чейз» хлынула мощная волна критики. Возникшая полемика по существу уничтожила все шансы на проведение более сбалансированной политики в отношении Ближнего Востока.

Первый выстрел сделал конгрессмен-демократ Эдвард Кох. Он написал мне письмо с требованием сказать, правильным ли был «тон» публикации, и обвиняя меня в том, что я действовал в качестве агента от нефтяной промышленности. Еще до того, как я получил письмо, Кох уже разослал его по газетам и нью-йоркским телевизионным станциям и дал в прямом эфире несколько интервью. И это было только начало. Журнал «Ньюсуик» посвятил этому вопросу статью с моей фотографией, на которой было написано «Рокфеллер — ослепленный нефтью?». Даже мой брат Нельсон, которому в 1970 году предстояла трудная кампания по переизбранию, быстро дистанцировался от меня и потребовал от администрации Никсона «объяснения» в отношении ее политики по поводу Израиля. Я начинал подумывать о том, не начинало ли сбываться предостережение короля Фейсала относительно судьбы Билла Скрэнтона.

«Чейз» был наводнен письмами и телефонными звонками с протестами по поводу моей якобы антиизраильской позиции. Ведущие раввины (некоторых я знал в течение многих лет) приходили ко мне с жалобами; несколько еврейских бизнесменов организовали бойкот; в банке было закрыто несколько крупных счетов.

Чтобы разъяснить свою позицию, я опубликовал в начале января 1970 года заявление для общественности с описанием своей встречи с президентом Никсоном. Там, в частности, говорилось:

«Недавняя поездка на Ближний Восток усилила мое убеждение, что продолжение враждебности в этом регионе может легко перерасти в полномасштабную войну… Мои наблюдения во время этой поездки убедили меня, что мыслящие арабы начинают сомневаться в том, отвечает ли их собственным интересам продолжение волнений в этом регионе. Все большее их число склоняется к тому, чтобы рассмотреть разумные компромиссы.

Выражая свои взгляды на недавней встрече в Белом доме, я хотел предложить, чтобы Соединенные Штаты поддержали эти более положительные и примирительные настроения. Я считаю, как всегда считал, что Соединенные Штаты должны сделать все от них зависящее для обеспечения безопасности и суверенного существования Израиля. Мой единственный интерес заключается в том, чтобы враждебные действия прекратились и был достигнут мир».

Полемика, разгоревшаяся в результате публикации в «Нью-Йорк таймс», затуманивала реальную проблему: необходимость продвижения к примирению между все более укоренившимися и негибкими позициями израильтян и арабов. К январю 1970 года сам Никсон отошел от инициативы Роджерса, и степень проявления насилия в регионе — террористические акты против Израиля, контратаки Израиля по Иордании и Ливану и решительные сражения между ООП и силами, лояльными королю Хусейну, на улицах Аммана — все это продолжало нарастать. ООП также начала кампанию взрывов бомб в Западной Европе и осуществила угон ряда пассажирских самолетов. Опасное развитие событий, о котором предупреждали Насер и Фейсал, — о чем я передал Никсону — уже началось. «Баланс» на Ближнем Востоке, как и ранее, оставался иллюзорным.

* * *

Сумятица, возникшая в связи с Кохом, дала и один положительный результат. Хотя я в целом ряде случаев встречался с премьер-министром Голдой Меир, министром иностранных дел Аббой Эбаном и послом Исхаком Рабином в Нью-Йорке, я никогда не посещал государство Израиль. Это в большой степени было связано со сложностями приезда в Израиль из других стран Ближнего Востока. Все арабские государства запрещали прямые полеты в Израиль, требуя остановку или на Кипре, или в Афинах, прежде чем лететь в Тель-Авив, что делало организацию визита в Израиль в сочетании с поездками в арабские страны трудным делом. Кроме того, сильно зарегулированный частный сектор Израиля и неконвертируемость его валюты — шекеля — делало эту страну малопривлекательной для банковской деятельности. Тем не менее, безответственные обвинения Коха заставили меня понять, что тот факт, что я никогда не был в Израиле, мог усилить безосновательное мнение, будто я придерживался антиизраильской позиции. Я решил, что будет разумным незамедлительно посетить Израиль.

Атмосфера, в которой проходил мой первый визит в марте 1971 года, понятно, была напряженной. Голда Меир и прочие лидеры, с которыми я встретился, были любезными в личном плане, однако оставались негибкими по вопросу об уходе с любой из оккупированных территорий.

Однако, не говоря о политике, одним из по-настоящему радостных моментов в этой поездке была встреча с мэром Иерусалима Тедди Колликом. Тедди пригласил меня в первую из многочисленных поездок с целью осмотра реставрационных работ, которые он начал во многих местах старого города, с тем чтобы восстановить славу прошлого и отдать дань уважения трем религиям, считающим Иерусалим Святым городом. Нам нужно больше таких людей, как Тедди, обладающих широкой терпимостью, если мы когда-либо хотим разрешить проблемы Ближнего Востока.

Нефтедоллары

Двадцать второго сентября 1973 года мы с Джозефом Ридом прибыли в Каир для встречи с президентом Анваром Садатом. Садата в городе не было. Нам сказали, что он находится в своей летней резиденции на Средиземном море и что самолет египетских военно-воздушных сил доставит нас в Александрию. Я просил его об этой встрече еще до отъезда из Нью-Йорка, чтобы доставить послание государственного секретаря Генри Киссинджера, который хотел неофициально дать знать Садату, что он готов к поискам путей для уменьшения напряженности между Соединенными Штатами и Египтом.

Из Александрии нас повезли на автомобиле на запад по старому прибрежному шоссе в резиденцию Садата около деревни Бург-эль-Араб, куда он удалился якобы от каирской жары, предпочитая прохладные бризы средиземноморского побережья. Нас провели в находившуюся перед кабинетом маленькую приемную и сопровождавший нас чиновник сказал, что сейчас Садат встречается с советским послом. Примерно через час посол вышел из кабинета Садата, сухо кивнул нам и поспешно удалился.

Во время нашей единственной предыдущей встречи двумя годами раньше Садат держал дистанцию и не мог скрыть свою враждебность по отношению к Израилю, осуждение Соединенных Штатов