Миры Роберта Хайнлайна. Книга 7 - Роберт Хайнлайн

Голубая сойка покружилась над Максом, что-то сердито крича, но, поскольку он не обратил не нее ни малейшего внимания, замолчала. Прибежала рыжая белка, села на пень и с любопытством уставилась на юношу. Посидела, посмотрела, — и отправилась по своим беличьим делам.

Максу нравилось это место на вершине холма, потому что справа отсюда были видны стальные стойки и направляющие кольца дороги Чикаго-Спрингфи-Космопорт. У самого входа в ущелье виднелось первое направляющее кольцо — массивный стальной обруч в двадцать футов высотой. Пара стальных треногих опор поддерживала еще одно кольцо в сотне футов от входа в ущелье. Третье, и последнее, кольцо, покоящееся на опорах высотой более сотни футов — оно должно было находиться на одном уровне с остальными, — было расположено к западу от холма, там, где горный склон резко опускался в сторону долины. Неподалеку была видна антенна-излучатель электроэнергии, направленная к узкому ущелью.

Слева на дальней стороне горного хребта, тоже находились направляющие кольца, уходящие в глубь темного туннеля. Входное кольцо было больше других, поскольку должно было компенсировать возникающую турбулентность воздуха. Рядом на высоких опорах возвышалась приемная энергетическая антенна. С этой стороны склон был круче, и Макс видел только еще одно направляющее кольцо, прежде чем дорога исчезла в туннеле. Макс читал, что на лунной поверхности входные кольца не отличались по размерам от ходовых, поскольку там не было атмосферы и потому отсутствовала необходимость защиты от возникающей турбулентности, которая могла повлиять на баллистическую траекторию поезда.

Много лет назад, когда Макс был еще ребенком, входное кольцо не было таким большим, и однажды во время сильной грозы поезд слегка отклонился от баллистической траектории, задел кольцо, — и произошла ужасная катастрофа, при которой погибли более четырехсот человек. Сам Макс не видел случившегося, а отец не разрешил ему подойти к месту происшествия: там повсюду были разбросаны обломки металла и истерзанные, окровавленные тела пассажиров. И теперь, когда прошло столько лет, на горном склоне с левой стороны еще был заметен след, поросший более темной травой, чем везде.

Макс не желал ничего плохого пассажирам пролетавших мимо поездов — и все-таки в глубине души ему хотелось стать очевидцем катастрофы.

Юноша не отрываясь смотрел в сторону ущелья: вот-вот должен был появиться «Томагавк». Внезапно из ущелья вылетел серебряный цилиндр с острым как игла носом, промчался через последнее направляющее кольцо и на мгновенье повис в воздухе между двумя хребтами. Макс едва успел повернуть голову вслед за сверкающим поездом, как серебряный цилиндр влетел в кольцо на другой стороне долины и исчез внутри туннеля — и только теперь звуковая волна ударила юношу.

По долине прокатился громовой раскат. Макс затаил дыхание.

— Вот это да! — выдохнул он с восхищением.

Несмотря на то что юноша почти каждый день следил за пролетающими поездами, невероятное зрелище и оглушительный грохот, от которого болели уши, всякий раз приводили его в изумление. Макс слышал, что для пассажиров путешествие было совершенно беззвучным, потому что скорость поезда намного превышала скорость звука. Однако убедиться в этом ему еще не приходилось: он ни разу не летал в сверхзвуковом поезде. Более того, казалось маловероятным, что он когда-нибудь совершит такую поездку: приходилось заботиться о матери и ферме.

Юноша сел и открыл книгу, стараясь не упускать из виду небо. Каждый вечер через семь минут после «Томагавка» можно было наблюдать за взлетом космического корабля Земля-Луна. Несмотря на то что он поднимался в небо гораздо дальше и зрелище было куда менее впечатляющим, чем прыжок поезда на магнитной подушке, Макс приходил сюда именно для того, чтобы увидеть начало этого космического путешествия. Прыжок сверхзвукового поезда приводил Макса в восторг, но по-настоящему он любил только космические корабли.

Едва юноша нашел в книге описание разумных и флегматичных ракообразных обитателей эпсилона Кети IV, как услышал откуда-то снизу крик: «Эй, Макси! Максимиллиан! Мак… си… миллиан!»

Макс замер на месте.

— Макс! Перестань прятаться! Я все равно вижу тебя! Иди домой, и побыстрее! Слышишь?!

Юноша недовольно пробормотал что-то под нос, встал и медленно побрел по тропинке, не сводя взгляда с неба. Мама вернулась, и тут уж ничего не поделаешь, — если он не придет домой и не поможет по хозяйству, ему здорово достанется. Когда она утром уходила из дома, у него создалось впечатление, что мать не придет ночевать — правда, сама она этого не говорила. Просто Макс научился читать по ее лицу. А теперь ему придется выслушивать ее причитания и сплетни, тогда как хотелось лишь одного, — чтобы его оставили в покое и дали почитать книгу. Впрочем, мать, может быть, и не будет разговаривать с ним, а усядется у стереовизора и весь вечер будет смотреть слюнявый сериал, что все равно не даст сосредоточиться. Ему не раз приходило в голову, что было бы неплохо разбить проклятый ящик — лучше всего топором! Ведь он все равно не может смотреть программы, которые его интересуют.

Подойдя к дому, Макс внезапно остановился. Он думал, что мать доехала на автобусе до центра деревни и пришла по дороге, как всегда. Но у крыльца стоял маленький спортивный уницикл — она была не одна.

Сначала Максу показалось, что это незнакомец, но, подойдя поближе, он узнал мужчину. Впрочем, он предпочел бы увидеть незнакомца. Бифф Монтгомери был из местных, однако на ферме не работал. Макс не помнил, чтобы Монтгомери вообще где-то работал. Ходили слухи, что он иногда нанимался охранять самогонщиков, гнавших первач в дальних холмах, — и это могло быть правдой, потому что Монтгомери был крупным широкоплечим мужчиной и роль охранника подошла бы ему.

Макс знал Монтгомери с детства, видел, как тот слонялся по Клайдс Корнерс. Обычно юноша старался обходить его стороной и никогда не разговаривал с ним. Впрочем, только до последнего времени, — мать стала все чаще появляться в обществе Монтгомери, даже ходила с ним на деревенские танцы. Макс пытался объяснить ей, что отцу это не понравилось бы, но спорить было трудно, — если матери что-то приходилось не по вкусу, она просто делала вид, что не слышит.

Но сейчас она впервые привела Монтгомери в дом. Макс почувствовал, как его охватывает гнев.

— Поторопись, Макси! — крикнула мать. — Не стой на месте как столб!

Макс неохотно подошел.

— Макси, пожми руку своему новому отцу, — сказала мать и кокетливо улыбнулась, словно это было очень остроумно.