Контакт - Карл Саган

– Двадцать шесть световых лет, госпожа президент.

– Значит, если Машина представляет собой нечто вроде космического корабля и может путешествовать со скоростью света – я знаю, дер Хиир, что это невозможно, что к этой скорости можно только приближаться, не перебивайте, – то по нашему земному счету потребуется двадцать шесть лет, чтобы они туда добрались. Так, дер Хиир?

– Да. Именно так. Плюс, может быть, год, чтобы достичь скорости света и затормозить в системе Веги. Но с точки зрения членов экипажа, времени потребуется намного меньше. Возможно, всего пара лет, в зависимости от того, насколько близко к скорости света они смогут подобраться.

– Для биолога, дер Хиир, вы просто великолепно знаете астрономию.

– Благодарю вас, госпожа президент. Я пытался полностью овладеть вопросом.

Она поглядела на него и продолжила:

– Значит, если Машина передвигается со скоростью света, возраст членов экипажа не имеет большого значения. Но если перелет займет десять или двадцать лет – а вы говорите, что подобное вполне вероятно, – нам нужна молодежь. Русские как будто пренебрегают этим аргументом. Насколько мне известно, они выбирают между Архангельским и Луначарским, обоим уже шестой десяток.

Эти имена она прочла с некоторой запинкой, приблизив карточку к глазам.

– Китайцы наверняка пошлют Си. Ему тоже почти шестьдесят. И если бы я могла быть уверена в том, что они поступают правильно, то в свой черед охотно бы сказала вам – ну ладно, посылаем шестидесятилетнего мужчину.

Драмлину было ровно шестьдесят, дер Хиир помнил об этом.

– Но с другой стороны… – возразил он.

– Я знаю, знаю, индийский доктор. Ей за сорок… Понимаете, о таком дурацком деле мне еще не приходилось даже слышать. Мы выбираем посланцев на Олимпийские игры, но не представляем, что их там ждет. Я не знаю, почему все так уперлись на ученых. Хорошо было бы послать Махатму Ганди… А еще лучше – Иисуса Христа. Не говорите мне, что это невозможно, дер Хиир, я сама знаю об этом.

– Когда не знают, чего ожидать, посылают чемпиона в десятиборье.

– И тогда вдруг оказывается, что надо играть в шахматы, петь и ваять, и ваш спортсмен окажется последним. О’кей, вы утверждаете, что надо посылать тех, кто занимался внеземной жизнью и был непосредственно связан с приемом и прочтением Послания.

– По крайней мере такой человек сможет хотя бы отдаленно представлять образ мышления веганцев. Или их требования к нашему интеллекту.

– Значит, приходится ограничиться действительными величинами, а это, по вашим словам, уменьшает число кандидатур до трех.

Она вновь обратилась к записям.

– Эрроуэй, Драмлин и этот… выдающий себя за римского генерала.

– Доктор Валериан, госпожа президент. Я не думаю, чтобы он считал себя римлянином, просто фамилия такая.

– Валериан не захотел даже отвечать на вопросы членов Отборочного комитета. Он, дескать, не хочет, поскольку не желает оставлять жену? Так? Я не осуждаю его. Он не дурак и знает, что ему нужно. А жена здорова?

– Насколько мне известно, ни на что не жалуется.

– Отлично. Прекрасно для них обоих. Пошлите ей личное послание от меня – что-нибудь насчет женщины, ради которой астроном согласен отдать всю Вселенную. Но продумайте текст. Дер Хиир, вы поняли, чего я хочу. Вставьте цитату, что-нибудь из стихов. Но без лишней сентиментальности, – она погрозила ему указательным пальцем. – Эти Валерианы – пример для всех нас. Почему бы не пригласить их на прием? Король Непала посетит нас через две недели. Вполне уместный жест.

Дер Хиир торопливо записывал, придется звонить секретарю в приемную Белого дома. А у него всегда куча важных звонков – иногда приходилось часами сидеть на телефоне.

– Итак, остаются Эрроуэй и Драмлин. Она моложе дока лет на двадцать, но он в потрясающей физической форме. Летает на дельтаплане, ныряет… к тому же блестящий ученый, весьма преуспел в расшифровке Послания и прекрасно спорил со всеми этими стариками. А он не занимался ядерным оружием? Мне бы не хотелось отправлять туда тех, кто работал в этой области. Впрочем, и доктор Эрроуэй с блеском себя проявила. Она возглавляет обсерваторию «Аргус», до тонкостей разбирается во всех научных вопросах, связанных с Посланием, ей нельзя отказать в проницательности. Безусловно, круг интересов ее чрезвычайно широк. Можно сказать, идеальный пример для американской молодежи, – президент умолкла.

– Я знаю, вам она нравится, Кен. И я не вижу в этом ничего плохого. Но иногда она допускает такие ляпсусы. Вы внимательно слушали ее ответы?

– Кажется, я понял, что вы имеете в виду. Но ведь члены Отборочного комитета, госпожа президент, задавали ей вопросы почти восемь часов… вполне можно и возмутиться от очередной, с ее точки зрения, глупости. Кстати, и Драмлин вел себя не лучше. Должно быть, она от него и научилась, ведь доктор Эрроуэй его ученица.

– Да-а, он тоже наговорил глупостей. По-моему, нужная нам кассета должна быть вставлена в этот видеомагнитофон. Сперва ответы Эрроуэй, потом Драмлина. Кен, нажмите кнопку.

На телевизионном экране появилась Элли в собственном кабинете. Дер Хиир заметил даже пожелтевший листок бумаги с цитатой из Кафки. Может быть, учитывая все, что было и еще ждет впереди, для Элли было бы намного лучше, если бы звезды промолчали. Морщины у рта, синева под глазами. На лбу возле переносицы две новые вертикальные черточки. Элли на видеоленте казалась ужасно уставшей, и дер Хиир ощутил укор совести.

– Что я думаю о «кризисе перенаселенности земного шара»? – спрашивала Элли. – Вы хотите узнать, одобряю я его или нет? Или же, по вашим предположениям, это ключевой вопрос для веганцев, и они зададут его мне сразу по прибытии туда? Вам нужен ответ? О’кей. Перенаселенность вынуждает меня с одобрением относиться к гомосексуалистам и священникам с целибатом[33]. Особенно великолепен последний обычай, он позволяет подавлять естественное распространение наследственной склонности к фанатизму.

С невозмутимым выражением Элли дожидалась следующего вопроса. Президент нажала на кнопку «стоп».

– Конечно же, я вынуждена согласиться, иные из вопросов действительно оказались не на высоте, – продолжила президент. – Но на таком важном месте – не забывайте про интернациональный характер проекта – нам вовсе не нужен человек, способный публично выступать с расистскими идейками. Мы не можем терять развивающиеся страны. У нас были свои причины задать этот вопрос. Вам не показалось, что подобный ответ свидетельствует об известной… бестактности? Пусть ваш доктор умница, но здесь она чуточку перемудрила. Теперь полюбуйтесь на Драмлина.

Голубой в мелкий горошек галстук придавал загорелому Драмлину весьма бравый вид.

– Да, конечно, эмоциями наделены все люди, – говорил он. – Но не следует забывать их природу. В те времена, когда люди были слишком глупы, чтобы понимать себя, эмоции обеспечивали мотивацию адаптивного поведения. Когда навстречу тебе мчится стая ощерившихся гиен, нетрудно представить, что тебя ждет. И несколько кубических сантиметров адреналина не помогут мне точнее оценить ситуацию. Если я чувствую желание внести свой собственный генетический вклад в развитие последующих поколений, для этого вовсе не требуется наличия тестостерона в крови. Вы уверены, что далеко обогнавшие человечество внеземные существа по-прежнему страдают эмоциями? Я прекрасно знаю, некоторые считают меня слишком сдержанным, даже холодным. Но, если вы и в самом деле хотите понять внеземлян, пошлите меня. Я похож на них, как никто другой.

– Хороша альтернатива, – проговорила президент. – Бестактная атеистка или самозваный веганец. Может быть, необязательно посылать ученых? Что, если послать… просто нормального человека? Увы, вопрос риторический, – быстро добавила она. – Я понимаю, почему мы вынуждены это делать. Послание получено учеными, записано на языке науки. Оказывается, наука и есть то общее, что уподобляет нас жителям Веги. Вполне достаточная причина, Кен. Я не забыла.

– Элли вовсе не атеистка, она – агностик. У нее открытый ум, он не отягощен догмами. Это человек интеллигентный, надежный, профессионал высокого класса. Диапазон ее познаний очень широк. Именно такие люди необходимы в подобной ситуации.

– Кен, я весьма одобряю вашу преданность «Аргусу». Но нам есть чего опасаться. Или вы думаете, я не знаю, с чем уже пришлось смириться избирателям? Среди опрошенных многие уверены в том, что нам вовсе не следует делать эту штуку. Но если назад пути нет, все захотят, чтобы послали действительно надежного человека. Может быть, Эрроуэй и на самом деле так хороша, как вы ее расписываете, но она не надежна. Уже успела раздразнить и Холм[34] и Первоземлян, мой собственный Национальный комитет и все церкви сразу. На той встрече в Калифорнии она произвела, правда, известное впечатление на Палмера Джосса, но Билли Джо Ренкин просто пришел в ярость. Он позвонил мне вчера и сказал: «Госпожа президент, – он вечно не может скрыть неудовольствие от этого сочетания слов, – госпожа президент, эта Машина отправляется прямо к Богу или Дьяволу. И в том и в другом случае нет лучшей кандидатуры, чем преданный Богу христианин». Стремясь угодить Богу, он даже не стал прибегать к помощи Палмера Джосса, чтобы связаться со мной. Можно не сомневаться, что этот христианин – он сам. Для таких, как Ренкин, Драмлин покажется куда более приемлемой фигурой. Конечно, Драмлин, бесспорно, слишком уж хладнокровен. Но он зарекомендовал себя истинным мужчиной. Надежным и преданным. С безукоризненными верительными грамотами от науки. Он и сам добивается этого. Нет. Пусть будет Драмлин. Эрроуэй в лучшем случае может быть его дублером.