Операция «КЛОНдайк» - Неонилла Самухина

Тогда он четко и ясно осознал, что страны, которой он служил большую часть сознательной жизни, уже нет. Исчез не только Советский Союз, но изменилась и сама Россия, превратившись в непонятно-какое-демократическое государство. Будучи неплохим аналитиком, он еще в начале девяностых годов просчитал и Хасбулатова, и Ельцина, и понял, что коммунизм умер и надеяться на его воскрешение нечего, а в той новой жизни, становление которой он наблюдал на экране телевизора, главной и всеобъемлющей силой становятся деньги и только деньги.

Проведя инспекцию последних двадцати лет, Круглов с горечью констатировал, что прожив все это время по чьим-то приказам, ничего, кроме нескольких звездочек на погонах и лет, наполненных службой, службой и еще раз службой, он себе не приобрел.

Более того, Круглов однажды ощутил, что является всего лишь пешкой в чужой игре, или конем, точно и неожиданно бьющим из-за угла по команде невидимого Игрока, от которого он был так же далек, как и те шахматные фигуры, которыми он управлял сам. Скоро на пенсию, и кому он тогда будет нужен? У него нет ни семьи, ни денег, ни дома, ни каких-либо перспектив. Одна надежда, что его, может быть, повысят в звании: хотелось хотя бы на пенсию уйти полковником… А впрочем, какая там пенсия! Во-первых, это копейки, а во-вторых, разве такие, как он уходят на пенсию… Скорее всего, его преемник просто обеспечит ему глубокое место под крестом… Однажды его уже посылали в ангольское пекло, надеясь, что он там сгинет, но он выжил и вернулся на родину живым. А теперь он уже слишком много узнал за свою службу здесь, чтобы ему дали спокойно уйти. Он такой же поднадзорный, как и те, кого он тут контролирует… Нужно было срочно что-то предпринимать, пока не стало поздно…

Именно тогда Круглов и поставил перед собой задачу: добиться не просто обеспеченной старости, а стать настолько обеспеченным, чтобы иметь возможность иметь все, в чем жизнь отказывала ему так много лет. Размытая цель, ранее выставляемая неизвестными ему Игроками, заменилась на личную великую цель построения собственной жизни. А способ достижения этой цели был уже намечен. По долгу службы он следил за деятельностью научного комплекса и его руководителя, Граховского, и уже давно знал, что тот, помимо официальной работы и поставок на запад плановой «продукции» – человеческих органов и тканей для трансплантации, не забывает и о собственном обогащении. Но Круглов не трогал Граховского до поры до времени. Наблюдая за его подпольной деятельностью уже в течение года, он вник в механизм его работы, прощупал рынки сбыта, как официальные, так и теневые, и понял, что время его пришло.

С этого момента Круглов начинает предпринимать активные действия и идет напролом, осознавая себя уже не шахматным конем, а настоящим волком, и почти физиологически ощущает, как у него иногда на загривке встает шерсть, а улыбка превращается в волчий оскал.

Интересы «конторы» перестали иметь для него значение, и он совершенно осознанно и спокойно принял решение, что с этих пор станет поддерживать с ней лишь пиететные отношения, чтобы раньше времени не остаться без места, но действовать впредь будет только в собственных интересах.

В одно прекрасное утро придя к Граховскому, Круглов без всяких дипломатических политесов изложил ему результаты своих наблюдений, и предложил не разрушать хорошо налаженного дела, а просто ввести его, Круглова, в долю.

Увидев вытянувшееся лицо Граховского, Круглов усмехнулся и спросил:

– Генрих Модестович, похоже, вы обиделись?

– Какие обиды, Сергей Сергеевич, я же все понимаю! – взяв себя в руки, воскликнул Граховский, с неискренней улыбкой приложив ладонь к сердцу. – Ведь мы не молодеем, хочется хотя бы в старости пожить в свое удовольствие.

– Ну до старости мне, положим, еще далеко, – усмехнулся Круглов, – хотя до пенсии, действительно, год остался. Но меня рано списывать, я надеюсь еще семьей обзавестись и детей народить. Однако и в ваших словах, Генрих Модестович, есть доля истины. Так что с понедельника и начнем нашу совместную долговременную операцию под кодовым названием «Сытая старость».

Насмешливо козырнув, Круглов повернулся и пошел к выходу, стройный, прямой, как стрела, и очень уверенный в себе.

«Да, этого колом не перешибешь! – подумал Граховский, с ненавистью глядя вслед Круглову: – Но ничего, и на тебя найдется управа! Вот разберу тебя на запчасти, а кости в ступке истолку и в саду высыплю… И вырастет из этой „крошечки-хаврошечки“ еще одна яблонька, – последняя мысль ему так понравилась, что он даже развеселился. – Да, пора ребят подключать, а то поздно будет», – принял он окончательное решение.

Два дня спустя ничего не подозревающий о его планах Круглов возвращался вечером с рудника на комплекс, как вдруг из озерного тумана навстречу ему шагнули три фигуры в маскхалатах.

– Здравия желаем, товарищ подполковник, – сказала одна из фигур, и не успел Круглов ничего ответить, как уже лежал на земле, сбитый с ног неожиданным ударом сзади.

– Тихо! – сдавленным шепотом рявкнул на него один из нападавших, прижимая его ногой к земле и обшаривая одежду.

Нащупав «макаров», он вытащил его и, отступив от Круглова, скомандовал:

– Вставай, и чтоб без глупостей!

– Ну и куда вы меня поведете? – спросил Круглов, узнав по голосу сержанта Кадуева и догадываясь, что за всем этим стоит Граховский, не желающий делиться своими левыми доходами.

– Иди молча вперед, – буркнул конвоир и ткнул его в спину дулом пистолета.

Сойдя с дороги в лес, они свернули к сопкам, удаляясь от комплекса.

Озерный туман скрывал окружающее пространство в молочной пелене, но Круглов, исходивший за эти годы котловину вдоль и поперек, безошибочно угадывал направление.

«Ведут к старой штольне, – сообразил он. – Интересно зачем, неужели убивать будут?»

Он попробовал повернуться, но тут же получил резкий тычок в спину.

– Иди спокойно, а то прямо тут положим! – прошипел ему в ухо Кадуев. – А так ты еще науке послужишь…

«Ах ты, сука! – выругался про себя Круглов, представив надменное холеное лицо Граховского. – Вона что ты задумал, польский потрох, да не бывать этому!»

Ощущая на щиколотке привычную тяжесть «Вальтера ППК», «оружия последнего шанса», он начал прикидывать, когда и как ему лучше разобраться со своими похитителями.

Не доходя метров тридцати до старой штольни, Круглов вдруг охнул и, матерясь сквозь зубы, осел на снег, схватившись за ногу.

– Э, ты чего это расселся?! – склонился над ним Кадуев, держа на изготовку десантный нож.

– Ногу подвернул, – коротко пояснил Круглов, стаскивая с ноги валенок. – Дернуть бы нужно…