Стратегии злых гениев - Валентин Бадрак

Важным элементом, обеспечивающим рост влияния Распутина, являлась его необычная внешность – он резко выделялся в любом столичном обществе. Э. Хереш замечает, что это было частью необходимого Распутину своеобразного сценического образа. Его яркие вышитые рубашки из дорогой ткани, сапоги из мягкой кожи и пояс с кистями смотрелись очень необычно и возбуждали неимоверное любопытство великосветского обывателя, живущего салонами и приемами. Но довершала картину восприятия «сибирского монаха» его решительная манера говорить, перебивая всех, отводя своей персоне центральное место и ошарашивая напускной туманностью высказываний. Сущий пройдоха и шарлатан, он хорошо понимал, что его единственная возможность влиять на окружающих с их утонченным и часто романтическим восприятием мира заключается в показной демонстрации хамства и искусстве выдавать свои бесчисленные пороки за божественные дары. В значительной степени такое поведение являлось компенсацией неумения разговаривать на понятном этим людям языке и носить светскую одежду. Французский посол Морис Палеолог, оставивший немало свидетельств о деятельности самого влиятельного крестьянина России, отмечал, что при необходимости Распутин переходил даже к таким экзотическим представлениям, как «пророчества, заклинания бесов и колдовство». Распутин в глубине души понимал, что должен беспрестанно удивлять и шокировать светское общество, оставаясь непредсказуемым и непонятым. Только тогда он будет оставаться интересным, вызывать любопытство и смутный страх. Только тогда он сможет влиять на жизнь окружающих, строя рай для себя. Освоившись в столице, Григорий Распутин стал профессиональным лицедеем. Это тем более удивительно, что он не владел ни грамотой, ни какими-либо специальными знаниями, которые можно почерпнуть из книг. Отрывочные сведения из древних религиозных течений, хождение в секту хлыстов да взятое из общения с порабощенными им на религиозной или сексуальной почве женщинами оказались едва ли не единственными источниками его интеллектуального багажа. Его усилия не пропали даром: только в промежутке с 1905 по 1908 год появившийся в столице крестьянский волхв побывал во всех престижных салонах Петербурга, а произведенное им впечатление на однообразную жизнь светской знати оказалось столь ярким, что Распутин превратился в украшение подобных мероприятий.

Но сам он хорошо знал, к чему стремился. Деньги, признание и рост влияния в среде могущественных богачей и политиков – вот что волновало сибирского крестьянина. Он не стеснялся финансовых подачек ни от влиятельных мужчин, ни от их легкомысленных жен, а кутежи постепенно заполняли все его время, хотя периодически для придания блеска своему образу он впадал в состояние религиозного транса, чем наводил ужас и вызывал благоговение впечатлительных дам. Григорий Распутин включился в большую игру за власть, и она захватила его.

Конечно, Распутин должен был удивлять истинными чудесами, и нередко ему это удавалось. Многие биографы приводят эпизод, описанный Еленой Джанумовой. Когда Распутину позвонили из Царского Села и сообщили, что наследник не может заснуть, мучаясь от боли в ушах, «отец Григорий» несколькими фразами по телефону «заговорил» мальчика, тем самым сумев доказать свою состоятельность. Уже через четверть часа Алеша преспокойно спал, а царица в очередной раз рассыпалась в благодарностях «спасителю». Объясняя свою гипнотическую силу, Распутин как-то сознался, что ключевым фактором его психорелигиозного и целительского воздействия является безоговорочная вера в Бога. Прикрываясь святостью, авторитетом и величием навязанных сознанию ищущих утешения образов, он старался внушить всем, что воздействует не сам, а как посредник, подключенный к неистощимой Божественной энергии. И чем проникновеннее оказывалась вера в Бога, тем мощнее было воздействие человека, которому Небеса передали часть своих полномочий.

Объявив себя «святым» в столице, он в глазах общественности взвалил на свои плечи сакральную миссию спасения душ. Но Распутин был вынужден долгое время опираться на высокопоставленное духовенство, в ином случае путь наверх был бы заказан. И Распутин в этот период смиренно посещал церковь. Очень точно его первичный мотив уловил Валентин Пикуль. «Не вера, а страх двигал Распутина в официальные храмы». Должна была оформиться связь с официальной властью, иначе Распутин оказался бы слишком уязвимым для этой власти. Тут Распутину нельзя было обойтись без авантюристов крупного калибра. И пожалуй, не стоит считать чудом, что таковые быстро нашлись: тот же Илиодор, ставший не без помощи Распутина влиятельным епископом Царицына, или Гермоген, получивший епископство в Саратове. Они легко распознали истинную сущность Распутина, прекрасно понимая его побуждения и желания. Но их вполне устраивало восхождение этого проходимца на вершины власти. Оказывая поддержку сибирскому крестьянину, они создавали плацдарм и для себя. Биографы упоминают множество эпизодов взаимодействия Распутина с духовенством, суть которых сводилась к массовым манипуляциям коллективным сознанием. Так, осенью 1909 года во время посещения Распутиным Царицына епископ Илиодор организовал «старцу» поражающее воображение шоу, во время которого Распутин предстал чуть ли не живым апостолом. Перед развратником и лицедеем склонились тысячи паломников, как перед новоявленным мессией-спасителем, а он упивался невиданной властью и возможностью делать все, что вздумается, не страшась ответственности. Но примечателен еще один штрих, связанный с подобными масштабными зрелищами: Распутин намеренно через подкупленных агентов распространял слухи о совершенных им чудесах, которые должны были дойти до монаршего двора, еще раз подтверждая славу «старца». А «старец», окруженный поклонницами, купался в вине и разврате, тихо смеясь над незадачливостью своих покровителей.

Позже на почве борьбы за власть Илиодор отречется от Распутина и даже назовет его «дегенеративным божьим человеком». Но в этой истории, как и во многих других, связанных с продвижением Распутина во власть, отражается его стратегия временных связей и союзов. Распутин никогда не задумывался над глубинными побуждениями своих временных соратников, а такие категории, как порядочность и честность, вообще были чужды пониманию человека, который решил добиться власти любыми средствами. Раз кто-то может оказать ему услугу, этого человека надо держаться, по меньшей мере, до того часа, пока их интересы не разойдутся. Это была идеология отношений, основанная на животных инстинктах, терпеливости сидящего в засаде хищника и напряженной готовности нанести ответный удар.