Канонир - Юрий Корчевский

Мы вошли в дом. Слуга оставил меня в коридоре, а сам прошёл в комнату, но вскоре вышел и попросил снять тулуп. Он повесил его на вешалку, и, вешая, вроде бы случайно покачнулся и опёрся на меня. Руки его едва уловимо пробежались по моей одежде. В голове мелькнуло — «Вор?» Затем пришло понимание: незаметно обыскал — нет ли оружия? Не грозит ли ювелиру вооружённый разбой? Ювелир во все времена — самый лакомый кусок для криминала.

Слуга распахнул дверь, и я вошёл в кабинет. Рыжий тоже вошёл и застыл у входа.

За столом сидел невысокий, прямо-таки измождённого вида мужчина, бритый, одет по европейской моде. Он плавным жестом указал мне на стул перед столом.

Я присел, без слов вытащил тряпицу, развернул её и подвинул к ювелиру. Тот молча взял со стола лупу и стал разглядывать камни.

Тянулось время, а ювелир осматривал камни. Молчал он, молчал слуга, безмолвствовал и я. Тишина стояла почти гробовая, даже неуютно стало.

— Пятьсот рублей серебром за всё, — на неплохом русском скрипучим голосом, наконец, вынес вердикт ювелир.

— Господин, ты недооценил вот этот камень — он один стоит пятьсот рублей, — на итальянском ответил я.

— Ты знаешь итальянский?

— А разве слуга тебе не сказал? Я жил в Венеции.

Ювелир взял в руки камень, в который я ткнул пальцем, и бросил на меня быстрый взгляд. Сомневаюсь, что он мысленно для себя не оценил все камни. Скорее всего — проверял меня, знаю ли я хотя бы приблизительную стоимость камней. Эх, Европа! Закинул удочку и ждёт — клюну ли я?

— Да, пожалуй — он стоит дороже. Даю семьсот за всё.

— Тысячу за все камни, и я завтра приношу ещё.

— Камни не ворованные?

— Можешь быть спокоен. Так что насчёт цены?

— Хорошо, я возьму их у тебя, но учти — почти в убыток себе.

Ага, кто бы говорил насчёт убытка. Ни один ювелир себе в убыток скупать или продавать не будет.

Ювелир кивнул головой, слуга вышел и вскоре вернулся с кожаным мешочком.

— Пересчитывать? — спросил я.

Ювелир скривился, как будто уксуса глотнул.

— Можешь пересчитать, но я работаю честно. Ведь мы же ещё встретимся, не так ли?

— Так. Завтра тебя устроит?

— Гут!

Я поклонился и, сопровождаемый слугой, вышел. Кобель зашёлся лаем, кидаясь и брызгая слюной. Одно радовало — цепь серьёзная.

Возвращался я на постоялый двор в хорошем настроении — первая сделка прошла удачно.

В сумерках, чтобы не увидел любопытный глаз, я достал из-за наличника мешочек с каменьями, завернул в тряпицу несколько штук и вернул мешочек на место; туда же сунул и мешочек с деньгами. Пересчитывать их я и в самом деле не стал, но мешочек всё-таки развязал и серебро осмотрел. На вид и на зуб — не фальшивка. Судя по оставшемуся количеству камней, мне предстояло ещё четыре ходки.

Не спеша поужинал, отметив успех кувшином вина.

Утром я позволил себе выспался — встал поздно. А куда спешить? Если всё пойдёт так, как вчера, через четыре дня мне можно будет уезжать. Ещё бы обоз попутный попался сразу же, совсем было бы хорошо.

Позавтракав, я отправился в Немецкую слободу.

На мой стук в ворота выглянул вчерашний слуга, без единого слова впустил меня и провёл к ювелиру.

Поздоровавшись, я уселся на стул и высыпал на стол камни из тряпицы. Как и вчера, ювелир достал лупу и стал рассматривать камни. Я приготовился к долгому ожиданию. Однако сегодня что-то пошло не так.

Я почувствовал, как от ювелира прямо-таки пошла волна неприязни, страха, презрения. Определить это точно было невозможно. Знаете, как бывает? Встречаешься с незнакомым человеком, которого видишь в первый раз, и тут же возникает антипатия. Вам неприятно с ним общаться. Вот так и я почувствовал — только не антипатию, а более сильное чувство.

Я постарался не выдать возникшего подозрения, но незаметно опустил в кисть руки рукоять ножа, который предусмотрительно сунул в рукав. Оружие — вроде сабли или пистолета — брать с собой неразумно — всё равно слуга на входе отобрал бы.

Вероятно, ювелир подал слуге знак.

Я был настороже, и только поэтому успел уклониться от дубинки, коей слуга пытался ударить меня по голове. Короткая деревяшка дубинки ударила по спинке стула, сломав её. Слуга попробовал взмахнуть дубинкой ещё раз, но так и застыл с поднятой рукой. Мой нож упирался ему в шею.

— Дубинку отдай!

Слуга послушно протянул мне дубинку.

— Теперь отойди за стол — за хозяина, и не дёргайся, а то порежу обоих.

Слуга послушно зашёл за спину хозяина и застыл, как статуя.

— Что-то ты не ласково встречаешь гостя, хозяин. Я не грабить пришёл — с деловым визитом.

Ювелир сидел с потерянным видом, челюсть его отвисла. Он явно не ожидал такого поворота событий.

— Эй, хозяин! Звать-то тебя как?

— Дитрих.

— Немец?

— Зачем тебе?

— Понять хочу. Вот пришёл я к тебе с камнями, а ты напал, как последний разбойник. Знаешь, что на Руси с такими делают? Если не знаешь, скажу — вешают без суда.

Хозяин побледнел, слуга же стоял истуканом.

— Жду ответа!

— Э… э… э… Видишь ли, ты принёс в числе других и этот камень.

Ювелир пододвинул ко мне небольшой бриллиант.

— Да, — подтвердил я, — и что?

— Я сам его гранил и узнал свою работу. Было это года четыре назад. Заказал его мне русский купец для своей жены в подарок, и я ещё оправил его в перстень. И что я вижу теперь — бриллиант есть, кольца нет. Возникает вопрос — где владелец перстня? Почему он не пришёл? Приходит неизвестно кто, неизвестно откуда и хочет продать фамильную драгоценность. Откуда мне знать происхождение других камней — может, их сняли с убитых владельцев. Я не хочу иметь с тобой никаких дел — ты скользкий человек!

После столь бурного монолога лицо ювелира покраснело, он откинулся на спинку кресла и часто дышал. В принципе, на его месте я мог подумать так же.

— Хорошо, я расскажу о появлении у меня этих камней. Я лекарь из Пскова, при нападении шведов на город попал к ним в плен. Когда мне удалось бежать из плена, убив шведа, вместе с его оружием я забрал у него кожаный мешочек с камнями. Сам же я никого не грабил и не убивал. Где взял трофеи тот швед, я не знаю. Поэтому совесть моя чиста.

Ювелир и слуга переглянулись.

— Хорошо, лекарь из Пскова. Я куплю у тебя эти камни, но это твой последний визит сюда.

— Договорились.

Слуга вышел и вернулся с деньгами.

Я сунул мешочек за пазуху, убрал нож в рукав.

Слуга шёл по двору впереди, я — метра на два сзади. Кто его знает, что у него на уме?

Когда я уже был за калиткой, рыжий улыбнулся.

— Осторожен ты и опытен. И нож принёс, и себя защитить смог. Не похож ты на лекаря — уж больно ловко оружием владеешь.

— Жизнь научила. Не кидайся на людей с дубинками, когда-нибудь напорешься на нож.

Рыжий хмыкнул и закрыл калитку. Вот влип! Кто же мог подумать, что ювелир опознает камень? Теперь придётся искать другого покупателя, а это непросто. Ювелиры — не кузнецы, не на каждом углу сидят, и никто не даст гарантии, что и у другого ювелира не будет такого же рыжего слуги с дубинкой. Только сейчас, на обратном пути пришло понимание грозившей мне опасности и запоздалый страх. Ведь тюкнули бы по темечку, тело сбросили бы в отхожую яму, камни — себе, и — привет. А если бы даже и не убили, а передали городской страже — их двое, иноземцы — им быстрее поверят. Утверждали бы, что я хотел их ограбить, напал с ножом. И разбираться бы никто не стал — ведь видаков двое. Вздёрнули бы на суку как пить дать. И выходит, что я только чудом выскользнул из лап смерти.

Пару раз на обратном пути я оборачивался. Кто их знает, этих чужеземцев — пойдёт слуга следом, проследит, где живу — жди потом служивых из Разбойного приказа.

Мне вспомнился измождённый вид ювелира, и в памяти сразу всплыло: «Как злой Кагцей над златом чахнет…» А ведь верно подмечено!

Поскольку время было обеденное — откушал, оставил деньги, взял несколько камней и пошёл на торг. Я выбрал самый крупный камень и стал обходить лавки златокузнецов — так на Руси ранее назывались ювелиры. Маленький камень показывать не стоило — его просто могли купить. Большой же стоил дорого — наверняка покажут дорогу к тому, у кого есть большие деньги.

Четвёртая попытка оказалась удачной. Молодой и весёлый ювелир — наверняка подмастерье, осмотрев камень, сказал:

— Таких денег, чтобы камень сей купить, ты в лавках не найдёшь. Ступай в крайний ряд, там спросишь лавку Кривого Евстрата. С ним и поговори.

Евстрат оказался не кривым, а косым. Оба его глаза как-то странно косили, и невозможно было понять — на тебя он смотрит или в сторону.

Осмотрев камень, Евстрат бросил:

— Беру!

— Не торопись — сколько заплатишь?

— Сто рублей серебром.

— Договорились. А эти возьмёшь?

Я на ладони протянул оставшиеся камни. Ювелир посмотрел по сторонам — а может быть, мне так показалось с его косыми глазами.