Нулевой пациент. Книга Первая - Анна Викторовна Томенчук

чужой «ягуар»? — Он подскочил на койке, но тут же упал обратно с пронзительным стоном. Тело отозвалось такой чудовищной болью, что он на мгновение потерял сознание.

— Поцарапали, ее уже отремонтировали, — вернул его из забытья голос второго врача. Как там его. — Мистер Сонг, вы принимали какие-то препараты после больницы?

— Нет. А что, собственно, случилось?

Найя Сонг наконец-то понял, что резкие движения ему противопоказаны. Он очень медленно и осторожно открыл глаза. Чьи-то заботливые руки помогли справиться с подушкой, и подняли койку, чтобы он оказался в полусидячем положении. Два врача стояли перед ним. Один повыше, темноволосый и темноглазый, кожа смуглая, но не слишком, чтобы принять его за чужестранца. Гладко выбритый, лицо странное. Такое обычно видишь в телевизоре или на концертах, но не в больнице. Какое-то… в голову пришло определение «аристократ», и Сонгу стало мерзко. Второй врач на полголовы ниже первого, светловолосый со странными глазами. «Прозрачный» здесь подошло бы идеально. То ли голубые, то ли серые. Очень спокойные и магнетические. Сонг застрял в них. И в них же прочитал свой приговор. Он сотворил что-то ужасное. Но он ничего не помнил!

— У вас сломано четыре ребра, серьезное сотрясение мозга и разрыв части внутренних органов, не буду утруждать деталями, — проговорил «аристократ». — Мы провели четыре операции и два дня назад перевели вас сюда. Угроза жизни по-прежнему сохраняется, мы оцениваем ваше состояние как «тяжелое», но вы пришли в себя, и это радует. Здесь полиция, которая хочет с вами поговорить.

— Но сначала с вами поговорю я, — вмешался светловолосый. — И если пойму, что визит друзей в погонах не причинит вам серьезного вреда, то впущу их.

— Да что случилось?

— Что вы помните? — спросил врач с прозрачными глазами.

— Белый «ягуар». Потом… девчонка перебегала дорогу. Но я ей посигналил. Я же не сбил ребенка?!

Он снова дернулся на постели. Тело отозвалось болью, но он не позволил этой боли завладеть его сознанием.

Врачи обменялись взглядами, которые Сонгу не понравились. Потом «аристократ» кивнул и вышел из палаты. Следом за ним упорхнула смуглокожая … медсестра? Хоул остался.

— Давайте начнем с начала, — предложил он. — Мое имя доктор Себастьян Хоул. Я психиатр и психоаналитик. А также медиатор полиции. Я работаю в этой больнице и веду переговоры с людьми, которые преступили закон. Нам нужно определить, что вы помните о произошедшем.

— Я сказал все, что знал! Но почему вы не отвечаете на мои вопросы? Да что я мог сотворить! Я ехал на работу. Ах, как больно.

— Повышать уровень морфия нельзя. Мистер Сонг, что вы делали после того, как выехали отсюда?

— Поехал на работу.

— О чем вы думали?

Найя закрыл глаза.

— Изи… была годовщина смерти моей жены. И я… я очень скучаю по ней.

— Вы хотели уйти из жизни?

— Я обещал ей.

— Но не могли сделать это в одиночестве?

— Что вы такое говорите?

От спокойных слов врача по коже пробежал мороз. Сонг вцепился в простыню. Он уже понимал, что Хоул расскажет ему о нем самом нечто ужасное. Настолько мерзкое, что он с этим не справится. В груди нарастала боль. Но он в больнице. Они не дадут ему уйти. Он ответит за все, что сотворил.

— Мистер Сонг, — тихо, слишком тихо начал Хоул. — Вы протаранили толпу на пешеходном переходе. Свидетели рассказали, что вы ехали в среднем ряду в потоке. Потом резко бросили автомобиль вправо. Врезались в толпу. А потом в столб. Вас выбросило из автомобиля, вы проломили телом лобовое стекло, несколько раз перевернулись в воздухе и упали на газон.

Сонг почувствовал, что по щекам потекли слезы.

— Я этого не делал. Нет. Вы лжете.

— К сожалению, нет. Помогите мне разобраться, что с вами произошло.

— Я не помню! Не знаю, это неправда!..

Мужчина забился в постели. Хоул нажал на кнопку на стене и через мгновение в палате появились санитары. Он встал. И спокойно смотрел за тем, как Найю Сонга усмиряют. Вкалывают ему лекарства. Как ангел смерти.

Изи, пожалуйста, забери меня из этого мира.

Часть вторая. Суд Интерлюдия четвертая. Теодор Новак

9 мая, вторник

Отдел пожарно-технической экспертизы при МЧС Треверберга

Мужчина сидел очень прямо, вытянувшись на неудобном стуле и смотрел в документы, которые ему принесли. Папка росла с каждой минутой. Приемный день. Он ненавидел приемные дни. Вторник. Кто придумал вторники? Раз в неделю ему приносили сторонние дела. В основном, от вконец обнаглевших страховых компаний, которые готовы на что угодно, лишь бы не выплачивать погорельцам компенсацию. Доказать, что это поджог или халатность. Найти любой предлог, чтобы снизить сумму. Обесценить человеческое горе. Теодор Новак уже десять лет служил главным экспертом отдела пожарно-технической экспертизы. Как и многие его коллеги он начинал в качестве обычного пожарного. А до этого прошел войну, прошагав всю Европу до Берлина и обратно. Ему исполнилось пятьдесят, он готовился к пенсии. Но оттягивал момент принятия решения. Не столько ради денег, сколько ради того, чтобы чувствовать себя живым. Работа возвращала ему равновесие, которого не было в разоренном несчастьем мире.

Мужчина скрутил сигарету, помял ее в пальцах, чиркнул спичкой и затянулся. Комнату, полную бумаг и чужих историй, затянуло кольцами дыма. Папки с делами с различными от «секретно» до «совершенно секретно» перемешивались с названием страховых «Тревербергстрах», «Треверберг гарантии», «Страховая номер один», «Тре-стахование» и прочих. Из этих всех компаний он не любил ни одну. Он в целом не обязан кого-то любить, его задача - проверить уже проведенные экспертизы и дать финальную оценку. Причина пожара. Место пожара. Варианты, если они есть. Он превращался в следователя, чья задача - восстановить картину преступления, где самым опасным и неуловимым преступником было пламя.

Взяв со стола верхнюю папку, он погрузился в чтение. Очередной частный дом, короткое замыкание. Кто виноват? Городские сети или проводка. В этот раз определенно проводка. Жильцы получат на тридцать процентов меньше, чем могли бы. Теодора это не трогало. Справедливость. Вот, в чем сила. Вот, в чем смысл. Справедливость в этом несправедливом, диком и неприятном мире. Мужчина вздохнул. Следующий документ. А потом - еще один. Вердикт за вердиктом. Он как судья. Как бог, который руководит чужими жизнями. Определяет их. А на самом деле он просто честный профессионал, который не может себе