Подвал мистера Тиллинга и другие истории - Эдвард Ли

чувство. Ещё приятнее был вид того, как барменша, улыбавшаяся ему, начала мыть стаканы в раковине, которая располагалась прямо напротив того места, где сидел Морли. Каждый раз, когда она наклонялась, чтобы ополаскивать стакан, Морли мог разглядеть белые груди девушки. Действительно. Теперь всё было намного лучше; наконец-то он снова почувствовал себя собой и, да, его член начал шевелиться. Сначала дразнящая грудь Эсси, а теперь эти, эти, эти...

Притягательные сиськи, - подумал он.

Она снова наклонилась вниз, чтобы ополоснуть ещё один стакан, и каждый раз, когда она поднималась, она улыбалась ему.

Она делает это специально? Но какое это имеет значение?

Находиться в Польше было всё равно, что быть в зрелищной художественной галерее: везде, куда бы вы ни посмотрели, было новое произведение искусства, чтобы полюбоваться. К настоящему времени он отказался от идеи рано уходить.

Почему?

Потому что у него был плохой день, и кто-то подшутил над ним?

Полный вздор! - решил он. - Я остаюсь и чудесно проведу время! - пришла к нему мысль, когда он в очередной раз посмотрел на грудь девушки из бара.

А затем пришла оживляющая мысль:

А завтра я сделаю больше, чем просто посмотрю!

Эсси сказала, что завтра она свободна и дала ему свой номер. Хотя Морли едва ли умел пользоваться телефоном в Польше, он мог бы попросить помощи на ресепшене отеля. Он не мог дождаться, когда уже зароется своим лицом в самодовольную, дразнящую киску Эсси.

Я покажу этой замечательной нахальной сучке, что может делать старик, и я буду пахать её, как чёртово картофельное поле!

Эта мысль обожгла его голову и промежность. Он сделал ещё один глоток пива, затем вытащил бумажную карточку, которую она дала ему. Даже её почерк был сексуальным.

Чёрт...

Но затем он случайно перевернул карточку без особого внимания и увидел слово, которое он набросал для Эсси: VRACANJE.

Это слово было на SD-карте и на стене в туалете, где он встретил маленького уродливого человека, написанное красной губной помадой, и, да, то же самое слово произнесла цыганка до того, как она исчезла в арке.

Когда он поднял глаза, обдумывая это, барменша ополаскивала ещё один стакан, и, случайно или по замыслу, её белая блузка распахнулась ещё больше, и теперь была видна не только белая плоть её груди, но и край соска над её лифчиком.

Она должна делать это нарочно, - думал Морли, - и если она делает это специально для меня, ну, я должен сказать, что она выбрала правильного парня!

- Простите меня, мисс, но, может быть, вы можете мне кое в чём помочь?

Её глаза засияли.

- Да?

- Вы знаете, что означает это слово? - и затем он дал ей бумажную карточку.

Голова девушки опустилась, когда она её увидела.

- Зачем вам это?

- О, это просто слово, которое я увидел на стене.

- Это боснийское слово.

- Боснийское? Как интересно!

Девушка сощурилась.

- То есть мне сказать это по-английски? Ну, "чертовщина". Да, или "колдовство". Чёрные, плохие вещи.

Наконец, определение было найдено, и, как он и думал об этом раньше, оно было не слишком хорошее, со всеми этими разговорами цыганки о людях Дьявола.

- Это замечательно, - заметил он, но затем замялся, позволяя своим глазам упасть на вырез её блузки.

Этот вид, наряду с обнажённой грудью Эсси, торчащей над индийским платьем, оставил пенис Морли во власти его гормонов. Это сводило его с ума, но в хорошем смысле. Если бы только девушка предложила ему провести время вместе, но это вряд ли произошло бы, или... Нет! Возможно, он ошибся...

Теперь девушка наклонилась ближе к нему.

- Не могли бы вы помочь мне, сэр? Я должна снять коробку с полки, но я недостаточно высокая.

- Я был бы просто счастлив, - сказал Морли и сразу встал. - Веди меня, моя дорогая.

Она бодро провела его вокруг бара, затем по небольшому коридору с несколькими дверями, а затем пригласила в тесную кладовку, которую она немедленно закрыла на ключ.

Морли начал:

- Так где же эта коробка?

- Тс-с-с! - прозвучал её властный шёпот, а затем блузка распахнулась, и открылись её груди: приличного размера, идеального белого оттенка с тёмными сосками размером с дно бутылки пива.

Морли чуть не упал назад при восхитительном виде таких сосков. Он протянул руки в бешеном желании.

- Не могли бы вы, пожалуйста...

- Тс-с-с! - она вытащила табуретку, посадила его задницу на неё, а сама села сверху на его колени.

Благодаря этому действию, конечно, её белые груди с идеальными сосками оказались прямо перед его лицом. Он с жадностью всасывал каждый сосок, с обожанием, уплывая от прекрасного аромата духов на её коже. Её руки крепко обвились вокруг его шеи.

- О, моя дорогая девочка... - начал он, но она остановила его ещё одним резким:

- Тс-с-с! Просто молчи и соси, - прошептала она ему на ухо.

Естественно, Морли сделал так, как ему было предложено. Всё это время её рука шарила на его промежности, расстегивая ширинку.

- Дорогая, я могу назвать тебе пятьсот причин, почему ты не должна...

- Тс-с-с! Чёрт! - она спрыгнула с его колен, казалось в каком-то бешеном отчаянии. - Я должна увидеть этот член, про который так много говорит Андела, - прошептала она, и двумя ловкими рывками стянула его штаны и трусы до колен. - Она говорит, что твой член идеальный и твёрдый, как кусок стали, - а затем она поспешила поднять свою чёрную рабочую юбку и снять свои трусики.

Андела, - вспомнил Морли. - Ах, да, горничная, которая раньше спала в моём шкафу... Так что, она хвастается моим пенисом перед другим девушкам? Какая замечательная женщина!

- Андела действительно сказала это? Что у меня идеальный член?

- Тс-с-с! - прошептала она. - Да! - затем она отступила, чтобы посмотреть на него. Её глаза расширились. - Ах, мой Бог! Она права! Он идеальный!

Она назвала его "идеальной партией". Морли показалось, что она смотрела на него и видела сверкающую святую реликвию. Одна её рука уже сжимала напрягшиеся яички, а другая довольно сильно сжала его стержень, что позволило предэякуляторной жидкости выйти наружу.

- Андела не лжёт! Выглядит идеально! И твёрдый, как труба! И он выглядит слишком большим, чтобы поместиться в меня!

Что ж, такие комментарии, как эти, послужили стимулом для эго стареющего мужчины с избыточным весом, который никогда