Чёрный город - Борис Акунин

Вначале Эраст Петрович говорил коротко, только про основные события. Но Маса, слушая, оживал на глазах. Заблестели глаза, порозовели щеки. Тогда Фандорин не пожалел красок. Принялся расписывать горящее море Биби-Эйбата, гонку по волнам на восьмидесятикилометровой скорости, схватку в подземной галерее.

– Я умру, – печально молвил японец, дослушав рассказ.

– Г-глупости! Врач сказал, что ты идешь на поправку!

– Я умру не от раны. У меня разорвется сердце из-за того, что я всего этого не видел…

Маса сложил руки на груди, словно покойник, закрыл глаза, и лицо у него приняло такой желто-восковой оттенок, что Фандорин перепугался, побежал за доктором.

Но в дверях столкнулся с Гасымом.

– Всё знаю, – сказал Гасым. – Где сейчас собака Шубин найти знаю. Едем, Юмрубаш. Будем ее прижать.

Эраст Петрович оттолкнул его.

– Не сейчас! Нужен доктор! Маса умирает!

– Если умирает, зачем глаза хлопает? – удивился гочи.

Маса действительно повернул голову и мрачно глядел на господина. Гасыма словно не замечал – должно быть, не желал смотреть на счастливого соперника.

– Пойдем, Юмрубаш. По дорога расскажу.

«Э нет, тогда Маса точно умрет».

– Говори здесь. Где Шубин?

– Вечер в Летняя казино поедет. Люди говорят, каждая среда вечер туда ездит. Играет рулетка.

– Каждую среду? Ну что ж, поедем и мы. Давненько не играл я в колесо Фортуны, – задумчиво протянул Эраст Петрович. – Судя по употреблению женского рода, к-казино ты не одобряешь?

– Шайтан твоя казино! Все деньги у меня отобрала, кинжал отобрала, газыри были чистый серебро – отобрала! Тьфу!

– Ну тогда ты не будешь играть.

Гасым подозрительно прищурился.

– А что буду делать?

Фандорин коротко объяснил. План составился легко, безо всякого Никки.

– Не очень понял, да? – сдвинул мохнатые брови Гасым.

– Я подробнее растолкую на месте, когда осмотрюсь, – успокоил его Эраст Петрович и повернулся к раненому. – Отдыхай, Маса. Набирайся сил. Мне нужно п-приготовиться к сегодняшнему вечеру.

Японец моргнул, стряхивая с ресниц слезинку.

– Я никогда никому не завидовал, всегда был доволен своей кармой. А этому тупице очень завидую. Заставляю себя сказать ему что-нибудь вежливое и не могу. Идите, господин, и не беспокойтесь обо мне. Я не умру, пока вы не вернетесь. Иначе как я узнаю, чем всё закончилось?

В гостинице портье Катечкин сказал:

– Вам был звонок из Петербурга. Телефонировал некто Илларион Константинович, фамилии не назвал. Попросил связаться с ним вот по этому номеру.

Это был тот самый чиновник особых поручений. Бумажку с номером Эраст Петрович сунул в карман. Никуда звонить он, конечно, не собирался. Мало ли кто подслушивает междугородные разговоры на бакинском коммутаторе. Шубин давеча продемонстрировал, какие доверительные у него связи с местными телефонистами.

Катечкин понизил голос:

– И еще этот господин, очень солидный, попросил меня немедленно ему сообщить, как только вы появитесь…

– А вот этого не нужно. – На стойку легла красная купюра. – И вообще: кто бы ни з-звонил, всем отвечайте – отсутствует.

Никаких телефонных разговоров. Пусть придумают что-нибудь получше. Честно сказать, Фандорин сейчас не очень-то и хотел вступать в объяснения с Петербургом. После объяснения с Шубиным ясности прибавится, а пока в наличии одни подозрения.

Все навыки осторожности у Эраста Петровича были мобилизованы. Поэтому в номер он вошел с соблюдением мер безопасности, не стал раздвигать штор, но в щель между ними выглянул.

Как интересно! На крыше противоположного дома что-то блеснуло. Пока шел по улице, слежки не было, а тут смотрят – через бинокль. Или, может быть, через оптический прицел?

Заметили?

Он плавно отодвинулся от окна.

Кто приставил наблюдение? Шубин? Дятел?

Так или иначе охота на охотника возобновлена.

Задребезжал телефон.

«Проверяют, у себя ли? Или все-таки увидели? Почему портье соединил, ему же было велено всем отказывать?»

Поколебавшись секунду-другую, Эраст Петрович снял трубку. Если наблюдающие заметили в комнате движение, отмалчиваться не следует.

– Горничная Федотова, – пропищал Фандорин противным голоском. Давненько не доводилось прикидываться женщиной.

Мужчина с легким акцентом спросил:

– Разве господина Фандорина нет?

– Нету-с. Я тут прибираюсь.

«Акцент не кавказский».

– Странно. Он поднялся к себе.

«Немецкий или прибалтийский. Среди большевиков много латышей».

– Не могу знать. Должно, в колидоре задержались, сейчас придут-с. Передать что прикажете-с?

– …Нет. Я перезвоню.

«Выходит, зря дал Катечкину десятирублевку. Кто-то платит больше. Или стимулирует иными средствами…»

Эраст Петрович переоделся в вечернее – против своих обыкновений очень быстро. На улицу вышел через черный ход.

«Ничего. До вечера посижу в каком-нибудь кафе. А как только прищучу господина подполковника, жизнь сразу сделается менее таинственной».

В веселом городе Баку помимо главного казино – превосходного палаццо, выстроенного по образцу монакского, имелось еще и казино летнее, не менее роскошное. Против Приморского бульвара, прямо в море, на столбах, стоял чудесный деревянный дворец с башенками – городская купальня. Днем он и использовался в качестве купальни для «чистой» публики, по вечерам же в главном зале собирались любители азарта. Здесь, над водой, не ощущалось знойное дыхание южного ветра гилавара, в открытые окна задувал свежий бриз, а звуки скрипок и валторн сливались с плеском волн.

Эраст Петрович долго прогуливался по набережной, приглядываясь к волшебному замку, похожему на мираж – так невесомо парил он, сияя огнями, пугающий и манящий, между темно-синим небом и черным переливчатым морем.

Шоколадный «руссо-балт» Шубина был гарирован среди других автомобилей и экипажей. Шофера нет. Значит, подполковник водит машину сам – отрадно.

Со стоянки Фандорин еще наведался к лодочному причалу, выкурил там сигару. И лишь после этого ленивой походкой праздного гуляки направился по длинному деревянному мосту ко входу в обитель низменных страстей.

В кассе, где меняли жетоны, Эраст Петрович, окончательно войдя в роль, присвистнул:

– Однако!

Здесь на мелочи не разменивались. Самая дешевая фишка, красная, была пятирублевой, синяя стоила десять рублей, желтая – четвертную. Публика в основном брала синие и желтые. У Фандорина было с собой три сотни, непустяковые деньги, но двое господ впереди поменяли один пять тысяч, другой пятнадцать.

– Я нынче по маленькой, – сконфуженно объяснил Эраст Петрович (верней, его персонаж) кассиру.

– В гардероб пожалуйте, – не слишком любезно ответил тот.

Справа небольшая очередь тянулась к окошку с табличкой «Гардероб», что по летнему времени было странно.

Пожав плечами, Фандорин хотел пройти мимо, но тут к нему сунулся невысокий человечек с мятым лицом, на котором болезненным блеском сияли черные, воспаленные глаза.

– Никогда вас здесь не видал, – сказал незнакомец, снимая шляпу и искательно улыбаясь. – Впервые изволите?

– Впервые.

– Могу сопроводить. Подсказать, уберечь, объяснить.

Типаж знакомый. Такие трутся возле игорных домов по всему миру. Есть алкоголики, есть опиоманы и кокаинисты, а это другая болезнь – называется «игромания».

– Красненькую фишечку пожалуйте, сударь, мне и довольно будет.

«Пожалуй, чичероне мне не помешает».

– Буду доволен – получите желтую, – пообещал Фандорин, и человечек просиял.

– Не разочарую!

– Как вас называть?

– Юшкой.

Эраст Петрович поморщился:

– Нет уж, вы представьтесь как-нибудь пообстоятельней.

– Бывали времена, когда я звался Юсуфом Абдуррахмановичем и даже Юсуф-агой. Если колесо фортуны повернется, потребую, чтобы меня вновь величали со всем почтением, а пока – Юшка и на «ты», большего не заслуживаю.

Попрошайка униженно поклонился. Как зовут благодетеля, спросить не осмелился.

– Что ж, ведите меня в вертеп порока.

Юшка деликатно, двумя перстами, придержал его за рукав.

– Должен предупредить. Если имеете при себе оружие, надобно сдать. Иначе при входе завернут. Здесь охранники ушлые, специально натасканные.

Лишь теперь Фандорин заметил, что гардеробщик принимает у посетителей не трости и шляпы, а кинжалы, пистолеты, револьверы.

– Это Баку, – повторил гид вечную местную присказку. – Народ горячий. Может случиться смертоубийство. А некоторые, бывало, и застреливались, прямо в зале.

Перед помпезным входом двое гибких молодцев выделывали руками пассы, будто обмеряли фигуру пузатого господина в туземном наряде. По повадке видно – мастера обыска. Пожалуй, «веблей» придется сдать. Маленький «дерринджер», прицепленный сзади к поясу – тоже. Эти найдут.

«Пожалуй, оно и кстати. Облегчит задачу».