По следам зла. Отчеты профайлера - Аксель Петерманн

«ПОТОМ ВСЕ ПОШЛО НЕ ТАК», КАК ВЫРАЗИЛСЯ НА ДОПРОСЕ БЕРТОЛЬД ГЕНДЕЛЬ. «ОНА ШЛЯЛАСЬ ГДЕ-ТО, ПИЛА И ФЛИРТОВАЛА С МОЛОДЫМИ СОСЕДСКИМИ КОЗЛАМИ, И ЕЙ БЫЛО НА ВСЕ ПЛЕВАТЬ».

После развода Бертольд Гендель никак не может устроить свою жизнь. Хотя он работает мясником и имеет регулярный доход, его все больше и больше затягивает алкогольное болото. Это положение дел совсем не устраивает вспыльчивого мужчину. Во всем, по его мнению, виноват только один человек – Эрна Розен.

«Я ПЫТАЛСЯ С НЕЙ ПО-ХОРОШЕМУ, УГОВАРИВАЛ ЕЕ. НО ОНА ПРОСТО НЕ ХОТЕЛА БРОСАТЬ ПИТЬ. Я ОЧЕНЬ ЛЮБИЛ ЕЕ, А ОНА ПРЕВРАТИЛА МЕНЯ В ПЬЯНИЦУ».

Поскольку его «уговоры» не увенчались успехом, а Эрна Розен продолжает пить, Бертольд избивает ее – и не один раз. Миниатюрную и хрупкую женщину несколько раз приходилось госпитализировать, но она каждый раз отзывала свои заявления на своего знакомого.

Однажды около полудня Бертольд Гендель приходит домой с работы. Он «заказал» сожительнице приготовить рыбу. Но вместо того чтобы стряпать обед, Эрна Розен снова отсыпается после пьянки. Разозлившись, он уходит из квартиры и пьет в любимой пивнушке до полуночи. Когда Бертольд Гендель возвращается, Эрна Розен уже проснулась и в состоянии разговаривать, но обеда так и не приготовила. Вместо этого она предлагает мужчине бутылку пива, чтобы успокоить его. Тогда Бертольд Гендель «еще больше злится», он считает ее предложение «провокацией» и «теряет терпение». Разгневанный, он возвращается в свою любимую пивнушку. Через четыре часа он уже изрядно на-кидался.

«Я, КОНЕЧНО, НЕ ХОТЕЛ ССОРИТЬСЯ, НО ОНА НАЧАЛА МЕНЯ ОБЗЫВАТЬ. И ТУТ Я УДАРИЛ ЕЕ – НАВЕРНОЕ, ПИВНОЙ БУТЫЛКОЙ. Я НЕ ЗНАЮ, ЧТО ТОГДА ПРОИЗОШЛО. ПОМНЮ, ОНА СИДЕЛА В КРЕСЛЕ И БЫЛА РАНЕНА».

Бертольд Гендель остается в квартире еще несколько часов после преступления и ложится спать. Затем он идет к бывшей любовнице и признается ей:

«Я УДАРИЛ ЭРНУ И УБИЛ ЕЕ».

Однако это признание является лишь частью правды. Место преступления представляло собой картину жесточайшего насилия. Один только вид покойницы и следы крови во всех комнатах свидетельствовали о крайней жестокости, с которой происходили события. Все это можно было реконструировать по следам, найденным на месте преступления и по отчету о вскрытии трупа.

Бертольд Гендель избивает беспомощную женщину, кулаками и бутылкой он превращает ее лицо в месиво, а серией ударов ногами ломает ей грудную клетку.

Затем мужчина тащит тяжелораненую женщину в гостиную, засовывает ей между пальцами зажженную сигарету, задирает платье и снимает с нее трусы. Потом он широко раздвигает ее ноги, засовывает во влагалище стакан из тонкого стекла и кладет пустую бутылку из-под пива рядом с верхней частью ее тела. Только тогда он ложится спать и отсыпается после бурных возлияний. Эрна Розен умирает в агонии от сочетания травм – медленного кровотечения и легочной эмболии. Когда около полудня Бертольд Гендель наконец просыпается, он накрывает труп Эрны Розен покрывалами.

«Я СПРАШИВАЛ СЕБЯ, Я ЛИ ЭТО СДЕЛАЛ С ЭРНОЙ. НАВЕРНОЕ, Я. НЕ МОГ БОЛЬШЕ СМОТРЕТЬ НА ТО, ЧТО Я СДЕЛАЛ».

Без результатов профайлинга некоторые следователи, безусловно, не смогли бы понять значение отдельных действий, совершенных Бертольдом Генделем в ходе преступления. Тем более что крайне высокая степень насилия допускает дифференциацию и анализ только в том случае, если отдельные решения преступника сначала оцениваются индивидуально, а затем объединяются для формирования общей картины.

Рассматривая фотографии с места преступления, я понял, что крайняя жестокость Бертольда Генделя и его последующие действия были реакцией на, по его мнению, «мерзкое» поведение Эрны Розен. Действительно ли Эрна Розен вела такой «мерзкий» образ жизни или нет, не имеет значения: при интерпретации поведения важно то, что чувствовал по этому поводу преступник. Это символические действия, которыми Бертольд Гендель хотел выразить все негативное, что олицетворяла для него Эрна Розен и что он неосознанно описал на допросе у моих коллег словами «пьет, курит, распутничает».

Такое поведение преступника в профайлинге также именуется персонификацией: реализация особых потребностей, в данном случае – в унижении Эрны Розен. Соответственно последовательность событий преступления отражает сочетание деперсонификации (удары по лицу), доминирования (избиение в квартире, удары по грудной клетке как знак физического превосходства), деградации (стакан, вставленный во влагалище, сигарета, засунутая между пальцами, и пивная бутылка рядом с трупом) и дистанцирования от преступления (преступник лег спокойно спать после преступления, а после накрыл труп покрывалами).

Когда на допросе Бертольда Генделя спросили, зачем он все это сделал, он лишь ответил:

«Я НЕ СТАЛ ДОЛГО ДУМАТЬ, ВСЕ ПРОИЗОШЛО САМО СОБОЙ. ВНУТРИ МЕНЯ БЫЛА ТОЛЬКО ЯРОСТЬ, ТАКОЕ РЕДКО СЛУЧАЛОСЬ. Я ПРОСТО НЕНАВИДЕЛ ЭРНУ И ПОЭТОМУ НАНОСИЛ УДАРЫ СНОВА И СНОВА. Я БОЛЬШЕ НЕ МОГ ВИДЕТЬ ЭТУ РОЖУ!»

Присяжные приговорили Бертольда Генделя к десяти годам лишения свободы за непредумышленное убийство и обосновали такой строгий приговор исполнением преступления «с особой жестокостью».

«ЕМУ БЫЛО ВСЕ РАВНО, ЧТО СЛУЧИЛОСЬ С ТЯЖЕЛОРАНЕНОЙ ЖЕНЩИНОЙ. ОН ПРОСТО ПРИНЯЛ ЕЕ СМЕРТЬ КАК ДАННОСТЬ».

Опасные расставания. Его история

На первый взгляд в тускло освещенной спальне не было ничего, что указывало бы на то, что всего несколько часов назад здесь был убит человек: ни тела, ни крови, ни беспорядка. Вместо этого только абсолютный покой и порядок. Мне казалось, что время в комнате остановилось, обстановка почти напоминала натюрморт в стиле барокко, написанный в темных тонах. Но второй, более пристальный взгляд быстро заставил кажущуюся гармоничной картину исчезнуть.

Здесь действительно было совершено преступление: тело Сары Кляйн – маленькой хрупкой женщины весом чуть менее 50 килограммов – лежало на спине на сосновой двуспальной кровати в деревенском стиле и было почти полностью скрыто под золотисто-коричневым узорчатым покрывалом, доходившим до ее шеи. Выглаженная желтая блузка с длинными рукавами лежала расправленной на постельном белье на уровне верхней части тела мертвой женщины. Голова Сары Кляйн покоилась на приподнятом каркасе кровати в изножье. Лица ее не было видно, потому что преступник закрыл его, как занавесом, ее длинными пепельно-русыми волосами – как бы желая скрыть реальность, которую нельзя уже было исправить. У самого изголовья по ширине кровати были разложены три подушки.

Тяжелые темные шторы на окне были задернуты. В одном углу тускло светил торшер. В правой части комнаты стоял комод с задвинутыми ящиками. На столике – плюшевая игрушка, косметика и листок писчей бумаги. Изголовье кровати было окружено полками. Косметика и разные безделушки были аккуратно выстроены рядом друг с другом в отдельных отсеках: подсвечники, фарфоровые фигурки, флаконы, банки, тюбики.

Когда