Дневник космонавта. Три жизни в космосе - Юрий Усачёв

Спасибо им всем.

11 июня 2001 г.

Кажется, мы все вернули на свои места и о «выходе» напоминает только установленный конус в переходном отсеке. Места там стало заметно больше. Открыли люки в «Прогресс». Проверку герметичности провели ускоренно, т. к. станция герметична, «Прогресс» тоже герметичен, и нет смысла тянуть время. Провел инвентаризацию медицинской укладки « РЕФЛОТРОН» - скоро предстоит анализ крови и ЦУП хочет быть уверен, что у нас все для этого есть. Вчера поговорили с Инессой Бенедиктовной Козловской - она довольна результатами, сброшенными на прошлой неделе, и дала несколько дельных советов по физо. Сегодня прошел и пробежал, под DVD «Спасти рядового Райана» 7 км. Совсем неплохо. Солнце все выше и я сегодня снял дельту реки Нил на подходе, а потом и пирамиды в Гизе - очень хорошая картинка - резкая и контрастная. Видны даже короткие тени от пирамид и сфинкса.

12 июня

Интересная эта штука «изолированность».

Нас здесь трое и живем мы дружно, несмотря на то, что мы все-таки очень разные. И по возрасту, хоть и немного, и по национальности, и культурным особенностям. Но все же нет такого, как было на «Мире» с Валерой Поляковым или Юрой Онуфриенко. Так хочется иногда просто поболтать, повспоминать, посмеяться и т.п., но для того, чтобы это стало возможным в этом полёте необходимо, наверное, очень хорошо знать язык, жить достаточно долго в другой стране - да и то не уверен - все это не то. Есть нюансы, которые могут быть понятны только русскому. Говоря короче - нас здесь трое, но это всё равно скорее 2+1, в психологическом плане. Да у нас есть связь с ЦУПами. На этом круг общения ограничивается 8-10-ю человеками. Плюс врачи, специалисты (хотя это специфическое общение) - ну наберется 20 человек. Очень выручает «софт фон» телефон - наша новая игрушка - и семья стала доступнее, вместо хрипяще-кашляющей нашей связи, и друзья, и знакомые. Пусть изредка, но можно услышать родные и просто знакомые нотки голосов, восполняющих дефицит общения.

Конечно, наверное, это зависит от человека, кому-то никто и не нужен на весь полет - вот, наверное, счастливые люди. Но я другого склада - мне нужен собеседник, слушатель, оппонент, зритель - как угодно назовем всех, кто нас окружает. И, наверное, поэтому я подсознательно всех, выходящих на связь, перевел в разряд хорошо знакомых или даже друзей. Необходимость в общении и положительных эмоциях дала вот такой результат. И слава Богу, это произошло неосознанно и на положительном фоне удовлетворения от самого полета!

Другая важная сторона изоляции - это активизация ассоциативной работы мозга. Стараясь, видимо, компенсировать недостаток обычной житейской информации, мозг в полёте даже незначительные вещи «окрашивает» всевозможными ассоциациями. Это происходит заметно чаще, чем на Земле. Это чаще всего, конечно, ассоциации из прежнего опыта и переживаний, но иногда и ростки какого-то нового опыта. Да так, наверное, и должно быть на бесконечно плодородно-благодатной почве космического полета.

Изолированность заставляет глубже заглянуть в себя, помогает переосмыслить многие вещи из прожитого. Переоценить прежде всего себя и, боже упаси, почувствовать себя героем. Изменить шкалу, мерку, которой мы часто меряем людей вокруг нас. Понять, наконец, что каждый из нас, независимо от места, времени и положения - прежде всего Человек.

Изолированность меняет отношение к родным и близким - они становятся ближе и лучше. Меняет отношение к стране и народу ее населяющему. Помню, после первого полета я ехал в московском метро - народу в час пик было много и всем надо было ехать. А я поймал себя на мысли, что рассматриваю окружающих и думаю: «Господи, как же я вас всех люблю».

Не уверен, что не пережив космический полет я за такой короткий срок дошел бы сам до такой мысли.

Изолированность делает человека более терпеливым и терпимым. Начинаешь больше ценить любое, даже самое короткое общение.

И самое главное - изолированность учит слушать и слышать. После полета, в компании я чаще слушаю разговоры или просто болтовню - и они звучат для меня как музыка - только продолжайте и не обращайте на меня внимания.

Изолированность учит прощать. Все эти кажущиеся непреодолимыми обиды - на самом деле такая ерунда. Ну не вяжутся они с этим размахом картины за окном. Прощение это признак великодушия, но это не прощение чванливо - высокомерное, а прощение сильного и мудрого человека. Прощение приносящее облегчение, прости и станет легче.

Изолированность меняет отношение к материальным ценностям - они больше не играют той давлеющей роли, как на Земле.

Изолированность плюс риск, тебя окружающий, дают ощущение раскрепощенности, свободы и полноты жизни. Понимаешь, что жить надо сегодня и сейчас, а не находиться в состоянии ожидания жизни. Не после того, как закончу работу, пойду на пенсию, когда вырастут дети, когда пройдет эта черная полоса и много много других «как и когда» - а сейчас, прямо с этой секунды - тряхнешь головой и посмотришь на мир новыми глазами. Сколько интересных и хороших людей вокруг и их, конечно же, больше, чем плохих. Сколько удивительных красок и запахов.

Изолированность плюс риск и особые условия сближают совершенно разных людей. Поэтому многие космонавты, летавшие в одних экипажах, во всяком случае большинство, относятся друг к другу как дальние родственники, а не просто коллеги по работе.

Станционная изолированность плюс жизнь в искусственной среде заставляет по-новому относиться к природе как таковой и ко всякого рода запахам. Запах - один из главных дефицитов на станции. Поэтому между полетами обращаешь особое внимание и получаешь особое удовольствие от запаха веника в бане, запаха осени или просто запаха косметики. От запаха весны или летнего леса.

Изолированность заставляет по особенному трепетно относиться ко всему живому на станции, будь то саламандры из прошлого полета, луковица, выросшая в пакете или едва видимые дафнии в «Биосфере». Сколько радости доставили нашедшийся тритон на «Мире» или возродившиеся дафнии в банке. А зеленый островок оранжереи на «Мире» был островком всеобщей любви и заботы, как представитель всего того, что было оставлено живого, зеленого, растущего на Земле.

Изолированность меняет отношение ко времени - нет этой постоянной, земной гонки, зависимости от времени. Именно поэтому, наверное, родилось здесь на станции выражение «Счастливые никуда не торопятся!». Здесь, несмотря на занятость, есть время подумать, помечтать - благо обстановка и внутри и снаружи этому способствуют. Здесь особенно чувствуется относительность времени - как философской категории. Да мы работаем и живем по расписанию и некоторые работы привязаны строго ко времени - с этим временем ничего не поделаешь - это как привычные часы на руке. Но время более протяженное, более глобальное, воспринимается по-другому. Понятие возраста вообще не имеет смысла, поскольку мы не знаем, сколько нам отпущено.

Изолированность заставляет работать интуицию, в обычной земной жизни нам всегда что-то мешает заняться собой. Здесь гораздо чаще, чем на Земле, ты как бы предугадываешь, предвосхищаешь события. И это становится нормой и уже не удивляет через какое-то время. И это удивительное чувство единения всех и вся. Существуют, наверное, незримые «ниточки», связывающие все в этом мире.

Изолированность - это очень хороший и терпеливый учитель, и она, как всякий хороший учитель, ненавязчиво и терпеливо учит - и тут все зависит от желания и готовности ученика.

И самое главное, изолированность учит щедрости и любви, благодарности за все, что дано в жизни.

Но изолированность должна когда-то кончаться, чтобы ты мог поделиться со всеми желающими тем, чему она тебя научила.

14 июня 2001 г.

«Выход» и подготовка к нему ушли, и активность наша рабочая заметно снизилась. Всю работу в течение последних нескольких дней удается сделать уже до обеда. Объявил три недели физо - сейчас это самый главный приоритет, сейчас закладывается база для хорошей формы после возвращения.

Сегодня с утра сделал «Рефлотрон». Джим помогал и поэтому работа, запланированная на пол дня, была сделана за 2 часа. Хорошо, что все приготовил и проверил с вечера, даже тест кровяной сделал на старой и новой тестовых полосках. Разница небольшая. Вспоминается опыт работы с Валерой Поляковым - это очень помогло сегодня. Вот так доктор ты мне помог сегодня тем, что научил когда-то на «Мире» работе с «Рефлотроном». Станция поменяла ориентацию, солнце выше и приближается хорошее время для визуальных наблюдений. Видел Ростов и окрестности - в Степной хорошая погода и зеленые клетки садов.

15 июня 2001 г.

Пятница

Еще одна неделя позади.

Собрали систему «LIV», все кабели подсоединены. Сюзан молодец - хорошо поработала.