Огненные дороги - Петр Панчевский

Оперативно-стратегическое и политическое значение будапештской операции было огромным. Помимо того что Гитлер лишался своего последнего союзника хортистской Венгрии, разгром этой группировки противника открывал 2-му и 3-му Украинским фронтам путь в Вену и Чехословакию.

Гитлеровское командование хорошо понимало это и потому создало в Будапеште и вокруг него сильно укрепленные оборонительные позиции и опорные пункты. Этому благоприятствовал и естественный рельеф местности, и массивные постройки, ограды и мосты в самом городе.

20 декабря войска двух фронтов перешли в наступление с севера и юго-запада. После шестидневных кровопролитных боев они соединились 26 декабря в районе города Эстергом и полностью завершили окружение противника в районе Будапешта.

Уже с первых дней боевые действия приобрели сложный и тяжелый характер и сопровождались большими потерями. В самом городе и его окрестностях к 1 января 1945 года было сосредоточено 13 танковых и 2 моторизованные дивизии и мотобригада. Такой плотности танковых поиск, по свидетельству самого противника, до этого на восточном фронте не создавалось. На протяжении почти месяца, до 26 января 1945 года, советские войска отражали удары танковых полчищ, стремившихся деблокировать окруженную группировку.

"В районе Будапешта, - как отмечает в своих воспоминаниях генерал армии С. М. Штеменко, - тогда столкнулись не только две мощные военные группировки противостоящих сторон. Противник превращал прекрасную столицу Венгрии в окоп для обороны, не считаясь с историческими ценностями города, богатейшими памятниками культуры и искусства, с кровью людей. Советское командование стремилось избежать ненужного кровопролития, сохранить для венгерского народа все то, что было создано руками замечательных мастеров прошлого. 29 декабря противнику, окруженному в Будапеште, были направлены ультиматумы командования 2-го и 3-го Украинских фронтов, предусматривавшие гуманные условия капитуляции. Венгерским генералам, офицерам и солдатам гарантировалось, например, немедленное возвращение домой. Но парламентер 2-го Украинского фронта капитан М. Штейнмец был встречен огнем и убит, а парламентеру 3-го Украинского фронта капитану И. А. Остапенко ответили отказом капитулировать и при возвращении выстрелили в спину. Так было совершено подлое убийство советских парламентеров, которые несли спасение многим тысячам людей, находившимся в осажденном городе, спасение памятникам культуры"{19}.

В боях под Будапештом 12-я штурмовая бригада действовала в составе ударной группировки 3-го Украинского фронта.

Боевые действия протекали в исключительно сложных условиях и при быстро меняющейся обстановке. Особенности боя в большом городе, а также постоянные попытки противника осуществить деблокирование требовали применения самых различных форм боевых действий.

Бои велись за каждый квартал, за каждое здание, а очень часто - за каждый этаж и каждую комнату.

Штурм кварталов, где сосредоточились прочные железобетонные и каменные строения, многочисленные баррикады и завалы, где активно действовали снайперские группы, сопровождался большими потерями.

Однажды, после кровопролитного дня, перед началом очередного штурма мы с командиром 108-й гвардейской стрелковой дивизии гвардии полковником Дунаевым обдумывали, как лучше и с меньшими потерями вести наступление. Я предложил при штурме кварталов действовать, проникая через созданные с помощью взрывчатки проломы в стенах зданий и каменных оград. Так мы обходили заграждения противника, и наши наступающие штурмовые группы неожиданно появлялись на флангах и в тылу врага. За время боев в Будапеште части бригады сделали 1100 таких проходов, для чего было израсходовано более 12 тонн взрывчатки.

Решающим фактором успешного проведения наступательных операций явились смелые и самоотверженные действия советских воинов.

...В течение двух суток инженерное обеспечение наступления 476-го стрелкового полка осуществляла рота капитана Завражнова. Продвижению мешала сильно укрепленная стена городских казарм. Оставалось только одно применить взрывы. Однако за стеной находились гитлеровцы, которые при малейшем шуме открывали ураганный огонь из амбразур, проделанных в стене. В ночь на 14 января 1945 года капитан Завражнов, взяв взрывчатку и детонатор, пополз к стене. В нескольких метрах от нее он попал под сильный пулеметный огонь, но ничто уже не могло остановить героя. Он продолжал ползти. Потом раздался оглушительный взрыв. Стена обвалилась, похоронив под обломками засевших за нею гитлеровцев.

При наступлении 4 февраля наши части неожиданно были обстреляны с фланга двумя станковыми пулеметами противника. Их огонь скосил расчеты двух наших орудий. Пехота залегла. В этот критический момент капитан Завражнов под сильным огнем пробрался к орудию и один за другим уничтожил оба пулемета. С криком "за Родину, вперед!" он повел пехоту и саперов в атаку.

В бою капитан Завражнов получил тяжелое ранение. Это оказалось его пятым ранением с начала войны.

За героизм, проявленный в боях против немецких оккупантов, 22-летнему капитану Завражному было присвоено звание Героя Советского Союза.

Об этом с радостью узнали в бригаде, где капитан Завражнов пользовался большим уважением.

С капитаном Завражновым я познакомился перед началом общего наступления на Крымский полуостров, когда я предложил ему стать моим адъютантом. Уже тогда я много слышал о его славных делах. Своего прежнего адъютанта старшего лейтенанта Котирина, молодого, энергичного и очень сообразительного человека, с которым наша совместная служба началась еще со времен боев в Подмосковье, я освободил и назначил в штаб бригады.

Помню, как во время преследования противника мы двигались по шоссе Джанкой - Симферополь, сильно перегруженному и местами забитому транспортом. Навстречу шли колонны пленных немцев. Поравнявшись с одной из колонн, мы услышали гул самолетов. Тройка немецких истребителей открыла огонь на бреющем полете.

Федя, наш шофер, хотел остановить машину, чтобы мы выскочили из нее, но капитан Завражнов, сильно тряханув Федю, громко скомандовал: "Давай вперед!" Федя резко дал газ, и "виллис" рванулся вперед. За нами послышались взрывы и рев уходивших вверх самолетов.

Когда остановили машину, я вернулся немного назад. Осмотрев воронки от бомб, понял: если бы Федя там остановился, то нас бы уже и в помине не было.

В ходе боевых действий через день или два мы с капитаном Завражновым объезжали позиции наших частей, расположенные на подступах к Сапун-горе. Когда мы находились на опушке какой-то рощи, немцы внезапно открыли сильный артиллерийский и минометный огонь. Залегли и стали ждать, пока не прекратится обстрел. Чудом остались невредимыми. Когда стрельба утихла, я предложил капитану перебраться на другой край опушки, на 100-200 метров в сторону. "Нельзя, - сказал он, - сейчас наверняка немцы перенесут туда огонь". И действительно, не прошло и 2-3 минут, как земля на другом краю опушки закипела от разрывов снарядов и мин противника.