Циклоп - Олди Генри Лайон

В кресле аплодировал старый маг, радуясь, как ребенок.

Кулак Вульма впечатался в скулу Эльзы, вернув сивиллу на пол. Лязгнули зубы, женщина истошно завизжала. Вульм прыгнул следом, не давая сивилле опомниться, топча ее сапогами. Это напоминало танец. Тулуп и поддевки большей частью гасили удары, но визг не прекращался ни на миг. Упал столик, зазвенел поднос с ломтиками сыра; раскатились по углам серебряные кубки…

— Какой темперамент! — восхитился старец.

— Не надо! Не убивайте ее!

— Стоять!

Рык Циклопа превратил Натана в камень.

Груда тряпья копошилась у камина. Последний удар Вульма угодил сивилле в голову. Движения Эльзы сделались вялыми, бессмысленными. Сегентаррец упал рядом на колени, прижал сивиллу к полу, завернул ей руки за спину — до хруста. Эльза жалобно заскулила — и затихла, покорившись своей участи. Вульм принялся умело вязать ей запястья. Откуда он успел извлечь ремешок сыромятной кожи, осталось загадкой.

Циклоп задумчиво вертел в руках диадему.

— Что и требовалось доказать, — с удовлетворением сообщил он. — Два состояния. Зверь без янтаря, человек с янтарем. Ах, сивиллы, бедные мошки… Так влипнуть в Янтарный грот! Надо будет приручить зверную ипостась. Иначе она рано или поздно перегрызет нам глотки. Если по совести, человек мне нравится больше…

С нежностью, которую трудно было ждать от сына Черной Вдовы, он надел диадему на голову Эльзы. Скулеж возобновился, и сразу же сменился жалобными всхлипами. Избитая, связанная, лишенная надежды, сивилла плакала навзрыд — реквием всему, что составляло ее жизнь.

— Я не воровка… я… не воровка…

Циклоп присел на корточки, тронул Эльзу за плечо. Сивилла сжалась в ожидании нового удара. Нет, Циклоп лишь похлопал ее, будто пони, успокаивая — и убрал руку.

— Ты не воровка, — сказал Циклоп мягким, дружеским тоном. — Все в порядке. Тебя никто не обидит. Сейчас я тебя развяжу. Ты не станешь драться?

— Я…

Эльза подняла голову. Увидела на носу и подбородке Циклопа кровоточащие царапины от ногтей — и содрогнулась. Губы женщины затряслись:

— Это я?

— Все в порядке, — повторил Циклоп. — Только пообещай мне, что ты не снимешь диадему без моего приказа. В постели, в лохани с горячей водой; в отхожем месте. Нигде, ни за что. Если диадема случайно упадет, ты схватишь ее быстрее молнии. И вернешь на прежнее место. Обещаешь?

— Диадема? Я отдала ее вам…

— Диадема у тебя на голове. Считай, что я одолжил ее тебе. На время. Ты будешь носить ее день и ночь, пока я не разрешу снять. Хорошо?

«Ты сумасшедший, — читалось в глазах женщины. — Я тебя боюсь. Но у меня нет выбора.»

— Хорошо. Я буду ее носить.

— Вот и замечательно…

Не глядя, Циклоп протянул руку, и Вульм вложил ему в ладонь рукоять своего кинжала. Острое лезвие быстро справилось с путами.

— Ты свободна. И помни: ни в коем случае…

— Диадема, — кивнула сивилла. — Я помню.

Она попыталась встать. Качнулась, едва не упав. Циклоп поддержал ее, жадно всматриваясь в лицо Эльзы. Он ждал, и дождался. Лицо менялось, освещенное янтарным солнцем. Желтели, рассасываясь, синяки; сходили отеки. Гнойная сукровица перестала сочиться из-под затвердевшего струпа на щеке…

— Душечка! — всполошился Симон. Резвей юноши маг взлетел с кресла: — Вам необходим отдых. Умоляю, соблаговолите… С радостью уступаю очаровательной… Может быть, вина?

Спустя мгновение Эльза уже спала, свернувшись клубком.

6.

— Говоришь, тебя пытались убить? В городе?

— Убить? — Вульм пожал плечами. — Вряд ли. Предупреждали…

Циклоп прошелся по разгромленному кабинету. Вино подсохло, в липкой жиже оставались следы от башмаков. Подошвы чавкали, радуясь угощению. Наблюдая за ним, Вульм вспомнил, как в первый же день, отправляя к Амброзу воробья, признался Циклопу с Симоном, что взял подряд на слежку. Он ждал скандала, обвинений, угроз; полагал, что наглого соглядатая без промедления выпрут из башни в три шеи… «Следи, — отмахнулся Циклоп. — Делать тебе больше нечего…» А старый маг и вовсе скорчил такую гримасу, что у Вульма пропала всяческая охота развивать эту тему.

— Амброз полагал, что тебя убьют.

— Меня пометили углем. Я оправдался.

— Амброз не мог знать, что ты оправдаешься. Ты для него — послание, отправленное разным людям. А твоя смерть — письмо, адресованное Симону и мне. Пути Амброза Держидерево извилисты, как пути корней в земле.

— И что же Амброз хотел написать моей кровью?

— Вы переманили моего соглядатая, сказал Амброз. Вы уничтожили Янтарный грот. С первого раза, уйдя из пещеры живыми. Вы знали, что делаете. Я не верю в случай и в стечение обстоятельств. Вы знали и скрыли это от меня, несмотря на королевский приказ. Я оскорблен, сказал Амброз.

— Ну, допустим, — с сомнением бросил Вульм.

— Смерть моего соглядатая — знак того, что я не остановлюсь ни перед чем. Для начала с доски ушла самая никчемная, самая слабая фигура…

Скрутив кукиш, Вульм ткнул им в нос Циклопу.

— Для Амброза ты — пустое место. Дешевле пролитого вина, — наклонившись, Циклоп мазнул пальцем по полу. — Иное дело — Симон…

Вульм ждал, когда услышит продолжение: «…и я».

Не дождался.

— Амброз в гневе. Когда он разъярен, он действует холодно и взвешенно. Однажды он погорячился, и получил урок на всю жизнь. Больше он не повторит такой ошибки. Но если он узнает, что в нашем распоряжении имеется не только последний изменник…

Циклоп указал на Эльзу, прикорнувшую в кресле. Уступив даме свое место, Симон велел изменнику притащить второе кресло — и тоже задремал, смешно похрапывая. Между ними, словно пес, охраняющий сон хозяев, на циновке сидел Натан. Парень чудом втиснулся в узкий промежуток между креслами, и теперь боялся пошевелиться.

— Последняя сивилла, — кивнул Вульм.

— По-моему, король сожалеет о своей опрометчивости. Обитель разрушена, сивиллы погибли. Оставит ли Ринальдо последнюю сивиллу нам, как оставил изменника? Не думаю. Отдай мы сивиллу без диадемы — мы отдадим животное, и вскоре оно погибнет. Отдай мы сивиллу с диадемой…

Циклоп замолчал. Было ясно, что диадему он не отдаст даже светлой Иштар, обратись богиня к нему с нижайшими просьбами.

— Смешно, — наконец сказал он. — Все повторяется. Чумовой звереныш врывается в кабинет, хватает диадему без спросу… У судьбы завидное чувство юмора. Я бы со спокойным сердцем выгнал Эльзу на мороз. Или отправил бы в королевский дворец. Без диадемы; грязной, шелудивой собакой… Веришь? Ладно, молчи. Я не сделаю этого. Как ты думаешь, почему?

— Милосердие? — предположил Вульм.

— Нет.

— Выгода?

— В данный момент — нет.

— Любовь с первого взгляда?

Циклоп не принял шутки.

— Я плачу долги, — тихо сказал он. — Вот и все. Долги мертвому чудовищу. Двадцать лет назад Инес ди Сальваре пощадила глупого крысенка. Чудовища всегда были добры ко мне. Впрочем, Красотка еще не знала, что умрет чудовищем. А я не знал, что буду кому-то рассказывать историю сына Черной Вдовы…

Глава восьмая

Принц тварей

1.

Рекой кровавой плыл корабль-дракон,

По берегам — рычащие берлоги.

Я заходил в чугунные чертоги,

Я знал объятья змеехвостых жен.

Теперь же — осеклись во тьму дороги,

И я лучом рассвета озарен.

…ночь мальчик провел в лесу, в развилке могучего дуба. Шершавая кора, впитавшая за день тепло солнца, была на ощупь приятнее влажного камня темницы. Мысли путались от усталости, веки слипались, и очень скоро Краш провалился в забытье. Во сне его завертел водоворот недавних событий. Свет фонаря в руке Вульма, колдун с зашитыми губами; оживает статуя демона, пальцы сжимают рукоять кинжала, в лицо брызжет горячая кровь… Сквозь хаос видений в сон полз вкрадчивый, настойчивый шепот: «Око Митры!.. возвращайся-а-а…»