Последняя империя. Книга первая - Евгений Сартинов

Силантьев понял этого парня еще после первого же допроса, и все-таки он взял Саньку под свое крыло. Хлопот от него было много. Любитель выпить и пройтись по бабам, этот сержант-переросток, по общему мнению офицеров, разлагал новобранцев как никто другой. Но все это компенсировалось в боевой обстановке. Хитрее и осторожнее Сашки в бою не было. В самой безвыходной обстановке он находил какие-то невероятные ходы и выводил свое отделение разведки из-под огня без потерь. Но больше всего сержант был незаменим именно при таких вот операциях в населенных пунктах.

Прежде всего он знал языки, природа одарила его этим своеобразным даром. Разговаривать не мог, но понимал все, о чем судачили между собой местные жители. Пристроившись с глуповатым видом рядом с сообществом местных аксакалов, Сашка прикрывал глаза и, делая вид, что дремлет, внимательно вслушивался в гортанную речь старейшин. Те вскоре переставали обращать внимание на глупого русского парня и выбалтывали много чего лишнего.

Но особенно Сашка не любил тех, кто держал у себя пленных рабов. Таких он просто нюхом чуял. Именно эта ненависть заставила его вернуться в горы. Вот и теперь он методично проверял все помещения обширного дома, сараи и подвал с домашним вином. Но все было бесполезно.

— Ну что? — спросил майор, когда сержант остановился рядом прикурить сигарету. — Может, нет здесь никого, ошибочная информация?

— Да нет, должны быть, — Сашка кивнул головой на кирпичную стену очередного пристроя. — Взрослых мужиков в семье нет, а кладочка-то новая, на днях строили, раствор еще свежий.

Он прошелся по огороду, внимательно осматривая его, затем остановился рядом со свежей кучей навоза.

— Зачем же это они его сюда притащили? — пробормотал он себе под нос. — Сараи далеко... Эй, вы, трое с лопатами, оба ко мне! Раскидайте-ка эту кучу!

Через пару минут лопаты заскребли по дереву плотно подогнанного люка. Он был закрыт на замок, но крепыш Серега Васильев в три удара лома разнес люк в щепки. И тут же отшатнулся от запаха хлынувшей на него из погреба вони, а Сашка крикнул вниз:

— Эй, кто-нибудь там есть?

Не дождавшись ответа, Сашка послал вниз Серегу. Тот осторожно спустился и вскоре выволок наверх безжизненное тело парня в оборванном камуфляже.

— Их трое там, — сказал он, тяжело дыша. — Принимайте еще.

— Врача, быстро! — скомандовал Силантьев.

С немалым трудом и помощью солдат доктору удалось откачать всех троих.

— Сколько же их тут мариновали эти суки? — спросил Попов.

— Часа три как минимум. Еще немного и все, не отходили бы, — сказал доктор, вытирая со лба пот и с благодарностью принимая из рук лейтенанта сигарету.

— Давно здесь? — обратился майор к одному из пленников.

— С ноября, — просипел тот, растирая рукой грудь и жадно вдыхая воздух. Взгляд белобрысого парня блуждал как у пьяного, движения были заторможены, он еще не понял, что свободен, что смерть снова проскочила мимо.

Выяснив подробности пленения и проживания в семье горцев, Силантьев вернулся во двор.

— Собери всех жителей, — сказал он Попову. — И снеси к чертям эти ворота!

Через полчаса на площадке перед домом собралось все взрослое население аула. Чеченцев оказалось человек триста, не больше. В основном это были закутанные в черные платки грузные старухи, высохшие старики и молодые небритые парни, угрюмо поглядывающие на солдат. Вместо начала митинга БМП, разогнавшись, снесла зеленые ворота и, наехав на них, застыла на месте. Вскарабкавшись на броню, Силантьев начал свою речь:

— Вы все прекрасно знаете, что по законам военного времени любой человек, укрывающий оружие, оказывающий помощь бандитам и держащий у себя заложников, приговаривается к смертной казни. Хозяин этого дома, Бислан Фатаров, нарушил все три эти правила, за что и приговаривается к повешению.

Стоящий на земле переводчик закончил свою речь почти на полминуты позже майора. Выслушав его, толпа на площади загудела, но на броне уже появился Сашка, быстро пристроивший петлю на морщинистую шею старика. Второй конец веревки он завязал на поперечине ворот и крикнул вниз механику: «Давай!»

БМП рванулась вперед, да так, что сам Сашка едва не свалился с брони, чудом успев ухватиться руками за скобу. Толпа ахнула, расступаясь перед бронемашиной, ноги старика с полминуты судорожно искали исчезнувшую твердь, потом все его тело обмякло и вытянулось. Во дворе с плачем и причитаниями женщины клана Фатаровых пытались пробиться к телу старика. Один из пацанов лет десяти с кухонным ножом кинулся на здоровяка Васильева, но тот ударом ноги отшвырнул парнишку в сторону.

Лейтенант Овчинников, недавний выпускник училища, вышедший в свой первый рейд, тихо спросил Попова:

— А почему именно вешать, а не расстрелять?

— У них по религии удавленники и утопленники не попадают в рай. Это для мусульман страшнее всего.

Лишь через полчаса женщин пропустили к телу старика. Они еще не успели снять труп, как солдаты покинули двор. И в ту же минуту дом запылал, подожженный сразу с нескольких сторон.

Силантьев наблюдал за всем со стороны, он направился было к своей БМП, но тут его окликнул радист:

— Товарищ майор, вас вызывает Алтухов.

Лейтенант Алтухов был командиром танковой группы, приданной батальону Силантьева. Сейчас он находился в одном из танков на окраине аула.

— Что у тебя, Витя?

— Шеф, на северном склоне горы блики оптики.

— Снайпер?

— Не знаю, что-то не похоже. Может, долбануть по нему парой осколочных?

— Не надо, сделаем по-другому...

Когда колонна бронетехники медленно выползла из аула, Барбара Херст опустила бинокль, с облегчением перевела дух и глянула на своего оператора Джона Хадсона, многолетнего спутника самой удачливой пресс-леди мирового спрута Си-эн-эн.

— Ну что? — спросила она.

— Все как на ладони. Эта оптика делает чудеса, даже было видно, как у старика дергались ноги.

— Дай посмотреть! — с азартом вскрикнула Барбара и, включив обратную перемотку, приникла к окуляру видеокамеры. — Блеск! Это сенсационный материал. Нам удалось это сделать!

После переворота 15 июня ни одному независимому журналисту не удалось передать ни строчки, ни кадра с территории Чечни. Кавказ, словно черная дыра, без следа поглощал нелегально проникавших туда журналистов. Все попытки узнать что-то о судьбе пропавших кончались ничем. Военные кивали на полевых командиров, дескать, это они повинны во всем, а тем просто не удавалось выйти на связь ни с кем из западных репортеров. Вся информация шла лишь от пресс-центра Вооруженных сил.

Тщательно проанализировав все известное об обстановке в Чечне, Барбара поняла, что не стоит связываться ни с официальными властями, ни с боевиками, хотя необходимыми документами для тех и других все же запаслась. Пять дней они с Хадсоном пробирались по горам, минуя селения и города. Но Барбару недаром называли «Гарпией войны», она всегда была там, где начинали стрелять и лилась человеческая кровь. Удача чаще всего оказывалась на ее стороне, не отвернулась она от нее и сейчас.

— Куда теперь? — спросил оператор, осторожно укладывая в жесткий футляр камеру.

— Пора выбираться отсюда. Мне жутко надоели эти горы. Больше всего на свете я сейчас мечтаю о горячей ванне.

Наскоро перекусив, репортеры закинули на плечи рюкзаки, но, не пройдя и десяти шагов, остановились. Впереди них, на большом камне сидел человек в камуфляже. Голова его была повязана платком, особых знаков отличия не было видно, но голубые глаза и славянский тип лица не оставляли сомнения, к какой из воюющих сторон он относится.

Хотя солдат улыбался, первым желанием Барбары было бросить рюкзак и бежать. Не сделала она этого лишь потому, что, оглянувшись, увидела за своей спиной еще двоих таких же парней, появившихся бесшумно, словно из-под земли.

— Ручки поднимите, — вежливо сказал Сашка, разглядывая задержанных. Мужик у него особых эмоций не вызвал, а вот женщина... Сухопарая, но еще довольно молодая, с правильными чертами лица, длинными, роскошными волосами. Что еще нужно для оголодавшего по бабам сержанта?

«Трахнуть бы ее прямо здесь, да майор пристрелит к чертям», — подумал он.

— Мы есть американские подданные, вы не имеете прафа нас задерживать... — слегка коверкая слова, начала журналистка. Этот текст она выучила наизусть еще в Америке.

— Ну-ну... — развеселился Сашка. — Что мы еще не имеем?

Этот вопрос Барбара не поняла, она беспомощно глянула на своего напарника, но тот был растерян не меньше ее, а по-русски не понимал совсем. Подошедшие солдаты отобрали у них рюкзаки, обшарили карманы. Журналистку Сашка обыскал сам, и Барбаре эта процедура особого удовольствия не доставила. Глянув в нагловатые Сашкины глаза, она поняла про него все, и где-то в области желудка нехорошо екнуло дурное предчувствие.