Спасибо за обман - Осадчук

боюсь этого Бека! Боже, внутри всё сжалось. Меня парализовало от ужаса? Не могу шевельнуться… А почему эта горилла здоровенная спускается так осторожно? Смотрит себе под ноги, ступает обеими на каждую ступеньку, да ещё и топчется, как дед старый. Ослеп? Вот оно мне надо? Хоть бы не заметили», — думала Тамара, боясь дышать.

Но остаться незамеченной ей не удалось, потому что Коржику срочно потребовалось чихнуть. Причём этот смешной звук напугал и её, и тех, кто спускался по лестнице. «Чёрный» мужчина автоматически бросился закрывать собой второго, того, которого сам в прошлый раз сильно приложил по затылку. Но сейчас Тамара с изумлением наблюдала, как он охранял, подставляя себя под нападение, оказавшееся всего лишь чихом щенка.

— Блядь, твою же… Я уж думал, — прошипел Бек, сверкнув тёмными, как ночь, глазами. — Какого… ты тут делаешь? Пугаешь честных людей.

— Кто тут, Рус? — шепеляво спросил здоровяк и повернулся всем корпусом к Тамаре.

Она охнула и прижала к себе щенка, стараясь не показать страха и… жалости. У молодого, в прошлом красивого мужчины половина лица была сине-фиолетовой, а на глазу была повязка.

— О, старая знакомая! Немножко старая, но, в общем, ничего, в темноте за третий сорт…

— Ты уже нарвался. Тебе мало? Половины зубов нет, глаза лишился, — лениво перечислял его напарник, разглядывая Тамару прищуренными глазами, отчего ещё больше напоминал ей какого-то азиатского героя боевиков. — Сколько раз говорил тебе, не задирай ментов.

— Это были не менты! — окрысился здоровяк.

— Хрен редьки не слаще — менты, спецназ. Ты думал, тебе никто рыло не начистит? Банки накачал, а толку ноль. Смотри, в следующий раз наваляют тебе до самых гланд, я не буду с тобой мотаться. Это сегодня некому, а так послал бы тебя, урода тупого.

Оба уже стояли напротив Тамары. Она отступила на шаг, чувствуя, как дрожат колени.

— Не бойся, тётка, я тебя несильно выебу, — оскалив полуразбитый рот, прошамкал здоровяк. — Понравится, ещё попросишь.

— Только рискни остатками здоровья! — вдруг вырвалось у неё совершенно неожиданно для самой себя. — Я тебе сейчас и второй глаз наколю на пальчик, будешь знать. Кутузов тут нашёлся…

Чего она никак не могла ожидать, так это хохота Бека. Он просто согнулся от смеха, повторяя имя великого полководца и хлопая себя по колену. Недоумение в единственном глазу второго мужчины было настолько явным, что Тамара начала кое о чём догадываться.

— Кто такой Кутузов? — прозвучал вопрос, подтверждая её мысли. — Чё ты ржёшь, как мерин?

— Будешь мне указывать? — резко успокоившись, спросил Бек. — Чему тебя в школе-то учили? Или ты не ходил?

— Я на «малолетке» свои классы проходил.

— Ясно. Я тебе потом объясню. Но твоё новое погоняло мне нравится. Мужикам скажу, тоже оборжутся.

Здоровяк развернулся и молча направился к машине, стоявшей в тени деревьев. «Чёрный» проводил его тяжёлым взглядом, потом посмотрел на застывшую перед ним женщину и произнёс, криво ухмыльнувшись:

— Тебе жить надоело? Вали отсюда, пока он не взбесился. — Но Тамара так и не смогла заставить себя сдвинуться с места. Просто смотрела на него, находясь словно под гипнозом. — Бабы дуры. Факт.

Отойдя от неё на несколько шагов, вдруг резко обернулся и указательным пальцем поводил из стороны в сторону, словно предупреждая, чтобы не смела, не говорила, не делала…

Она смогла выдохнуть только после того, как машина, взвизгнув шинами по асфальту, сорвалась с места и уехала в сторону парка. Коржик снова чихнул, теперь уже из-за поднявшейся пыли. Тамара медленно побрела за угол здания, к скамейке, где оставила Сашу и мать Арая. Старалась успокоиться, не спускала с рук щенка, чтобы за ним укрыться и не показать никому, как дрожит всё тело. Но на неё никто не обратил внимания. Бабушка с внуком играли: она протягивала ему ладонь, а он старался поймать её, потом делали наоборот. И это происходило в полной тишине, только изредка усмехались то один, то другой, когда не получалось «застукать» руку.

Опустившись рядом с мальчиком на сиденье, Тамара выпустила щенка, который тут же снова отбежал в сторону и сел, высунув язык.

— Долго тебя не было, — произнесла Ануш, не глядя на собеседницу. — Удрал, что ли?

— Да, ловила его, — устало ответила ей невестка. — Непоседа он. Да чихать ещё начал. Лишь бы не простыл.

— От пыли, наверное. Вы побегайте ещё. А то уж… Саша мне всю ладонь отбил.

Ничего не значивший разговор немного снизил напряжение, которое скрутило Тамару. Мальчик спрыгнул со скамейки и побежал на площадку, за ним Коржик, и ей пришлось тоже двинуться за ними. Постепенно успокоилась и даже стала смеяться, решив, что самое страшное уже позади. Толстопопый щенок смог развеселить всех участников беззаботной беготни.

Никто не обратил внимания, откуда на площадку ворвалась, размахивая сумкой и кулаками, растрёпанная высокая женщина. На ней была длинная юбка, почти до асфальта, с неровным подолом; светлая блузка в мелкий рисунок прилипла к телу, обрисовывая лишние складки в фигуре. Глаза казались круглыми, вытаращенными до возможного предела; в них горела яростная ненависть. Ноздри тонкого прямого носа раздувались от возмущения. Щёки и шея покрылись красными пятнами. Накрашенные губы нервно подрагивали, то плотно сжимались, то открывались, словно не находилось слов, или они застряли в горле.

Неожиданно для всех она стремглав бросилась к Саше, схватила его за руку, дёрнула к себе и громко закричала, обращаясь к Тамаре:

— Воровка! Тварь! Ты украла моего сына!

Мальчик успел в последний момент отпустить поводок, испугавшись, что от резкого рывка щенку может быть больно. Подняв голову наверх, узнал свою маму и попытался вывернуться из её крепкого захвата, но ничего не получалось. А у Ларисы потемнело в глазах от злости, вспомнилось незадавшееся утро, ссора с матерью и старшим сыном, которого просила отвезти на Левобережье, где ей нужно было получить справки для длинного списка медосмотра. Без документов из наркологического и психоневрологического диспансеров нечего было рассчитывать на будущую работу, первую за всю жизнь. Для неё всё это представлялось сложной, почти невыполнимой задачей, сравнимой с подвигом, к тому же пугали очереди и общественный транспорт. Лариса плохо спала ночью, потому что волновалась. Но её мать это не интересовало, она по-прежнему требовала, чтобы «этот» содержал их, показал себя, наконец, настоящим мужиком и покупал-привозил всё, что им нужно, прямо домой. Спорить с ней не хватало сил, и Лариса только злилась, не говоря ни слова, чтобы не нарваться на скандал или истерику. Она позвонила старшему сыну и попросила съездить с ней по делам, но получила жёсткий отказ. Ей вменялось в вину то, что отец больше