Проклятье победителя - Мари Руткоски

и раскачивалась, повинуясь тому, как моряки на борту натягивали веревки. А затем она начала ползти вверх.

Кестрел не было видно кормовой лестницы или других лодок с геранцами. Они казались расплывчатыми тенями цвета ночи. Однако девушка заметила движение на корпусе корабля. Геранцы взбирались по корме на борт.

Еще было время крикнуть и предупредить моряков на палубе.

Она могла отказаться предавать их. Она не понимала, как ее отец мог делать это снова и снова — принимать решения, в результате которых человеческие жизни отдавались в пасть высшей цели.

Однако будет ли это стоить того, если Кестрел обеспечит себе возможность предупредить столицу?

Это, решила она, будет зависеть от количества валорианцев, которые погибнут на корабле Венсана.

Такой холодный расчет ужаснул Кестрел. Это была, отчасти, причина, почему она не хотела военной жизни: то, что она могла принимать подобные решения, что обладала разумом стратега, что людские жизни слишком легко становились карточками в игре, в которой она намеревалась победить.

Шлюпка поднялась еще выше.

Кестрел сжала губы.

Арин взглянул на черную ткань, которая ранее скрывала волосы Кестрел, а затем на саму девушку. Возможно, он думал о том, чтобы заткнуть ей этой тканью рот, ведь она уже сыграла свою роль в плане. На его месте она бы поступила именно так. Но Арин не шевельнулся, и Кестрел почувствовала себя еще хуже, чем если бы он все-таки сделал это. Какое лицемерие с его стороны не выказывать той безжалостности, на которую, Кестрел знала, он был способен.

Как и она.

Шлюпка поднялась на уровень главной палубы. Кестрел успела лишь заметить изумление на лицах моряков, и тут геранцы выпрыгнули из шлюпки с поднятым оружием. Маленькая лодка, в которой осталась одна Кестрел, дико качнулась.

Арин увернулся от удара ножа одного из моряков и отбил клинок своим собственным, а затем его кулак врезался мужчине в горло. Моряк отпрянул. Арин сбил его с ног и одновременно провел еще один удар. Моряк был повержен.

Это происходило по всей палубе. Геранцы обрушивались на валорианцев, многие из которых даже не успели обнажить свое оружие. Пока моряки пытались справиться с неожиданной угрозой, которую они сами подняли на борт, они не заметили еще одной: по кормовой лестнице на палубу взобралась вторая группа нападавших. Как и планировала Кестрел, эта вторая волна ударила моряков с тыла. Окруженные, валорианцы быстро сдались. Хотя с нижних палуб поднимались другие моряки, им приходилось пробираться через узкие люки, подобно мышам, протискивавшимся через туннели. Они по одному оказывались под атакой геранцев.

По доскам палубы разлилась кровь. Многие из павших моряков больше не шевелились. Сидя в раскачивающейся шлюпке, Кестрел слышала мужчину, которого поверг Арин. Он хватался за горло. Звуки, которые он издавал, были ужасны — что-то среднее между стонами и удушающим кашлем. А Арин по-прежнему находился в гуще сражения, раздавая удары, которые, пусть и не убивали, но причиняли боль и оставляли синяки и кровоподтеки.

Кестрел увидела это в нем в тот день, когда купила. Жестокость. Она позволила себе забыть об этом, потому что у его разума было такое прекрасное звучание. Потому что его прикосновения были нежны. Однако сейчас она видела его таким, каким он стал.

Каким он был.

Но что сказать о ней самой, когда она организовала падение валорианского корабля в руки врагов? Кестрел не могла в это поверить. Не могла поверить, что это, в некотором роде, было так легко. Валорианцы никогда не оказывались в западне. Они никогда не сдавались. Они были храбрыми, неистовыми, они скорее умрут, чем сдадутся в плен.

Ее лодка прекратила раскачиваться. Кестрел встала и уставилась на воду внизу. Когда она раньше этой ночью грозилась, что убьет себя, она не думала о том, сможет ли сделать это на самом деле. Угроза была правильным ходом. Поэтому она высказала ее.

А затем Плут наступил на ее пальцы.

После смерти музыки не будет.

Она выбрала жизнь.

Теперь она стояла в лодке и знала, что если врежется в воду с этой высоты, то что-нибудь обязательно сломается, и, не имея возможности использовать свои связанные руки, она быстро пойдет ко дну.

Что бы выбрал для нее отец? Достойную смерть или жизнь в качестве добычи Арина? Кестрел закрыла глаза и представила себе, какое выражение приняло бы лицо генерала, увидь он, как она сдалась Плуту, увидь он ее сейчас.

Сможет ли она найти способ бежать в столицу? Стоит ли оставаться в живых, чтобы увидеть Джесс, если ее подруга все равно умрет?

Кестрел слушала плеск волн о борта корабля и крики борьбы и смерти. Она вспомнила, как ее сердце, столь скрытное, развернулось, подобно свитку, когда Арин поцеловал ее. Оно раскрылось.

Если ее сердце и в самом деле было свитком, она сможет сжечь его. Оно станет вспышкой пламени и горстью пепла. Тайны, которые она заключила в себе, исчезнут. Никто ничего не узнает.

Если бы отец знал, он бы выбрал для Кестрел воды.

Но она не могла. В конечном итоге не хитрость не позволила ей прыгнуть, и не решимость. Это был прозрачный страх.

Она не хотела умирать. Арин был прав. Она всегда играла до конца.

Внезапно Кестрел услышала его голос. Она открыла глаза. Он кричал. Кричал ее имя. Он пробирался через людей, прокладывая себе путь между грот-мачтой и ограждением возле шлюпки. Кестрел увидела в его глазах зеркальное отражение того страха, который испытала перед водой.

Кестрел собралась с силами и прыгнула на палубу.

Ее ступни ударили по доскам, и по инерции она завалилась вперед. Однако занятия с Раксом научили ее, как защищать кисти рук. Она прижала их к себе, придавливая к груди узлы, которые связывали запястья, и упала на плечо, а затем перекатилась.

Арин поднял ее на ноги. И хотя он видел, как она приняла решение, не мог не видеть его пламени на ее лице, он встряхнул ее. Он продолжал повторять слова, которые кричал, когда бежал к шлюпке:

— Нет, Кестрел. Нет.

Он взял ее лицо в свои руки.

— Не прикасайся ко мне, — сказала она.

Руки Арина упали.

— О, боги, — хрипло произнес он.

— Да, как неудачно было бы для тебя, если бы ты утратил свой козырь для торга с генералом. Но не бойся. — Кестрел горько усмехнулась. — Судя по всему, я — трусиха.

Арин покачал головой.

— Решиться жить дальше гораздо сложнее.

Да. Так и было. Кестрел знала, что ни сегодня, ни в ближайшее время выхода не найдет.

Ее план сработал великолепно. Сейчас захваченный